ТЕРРИТОРИЯ ХАОСА
Пролог.
Стрелка в пыльных старых часах неумолимо двигалась по циферблату…
На деревянном столике, изрядно потрепанном временем, стояла рамка с пожелтевшей фотографией. На ней улыбался молодой темноволосый мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Его окружала сеть трещин – за десятилетия, что миновали с момента проявки фото, окружающий хаос и энтропия внесли свою лепту, заставив потрескаться деревянную рамку, добавить желтых тонов фото, превратить стекло в запыленный монолит, тусклый и матовый…
Возле столика на точно таких же старых стульях сидели двое и негромко переговаривались. В маленькой пыльной комнате имелось и окно - сейчас плотно скрытое вылинявшими занавесками. Стороннему наблюдателю покажется, что время здесь остановилось – фигуры собеседников, скромная обстановка и неяркий фон так разительно походили на кадр кинопленки, что требовались усилия, дабы отличить явь от запечатленной картинки на экране. Но реальность диктовала свои правила. Один из присутствовавших, крепкий мужчина за тридцать, в вылинявшей черной куртке молча встал и подошел к окну, достав из кармана пачку папирос. Его собеседница, коротко стриженная светловолосая молодая женщина, отвернулась к стене и коснулась пальцами браслета на правой руке. Сверившись с экраном часов, она что-то тихо произнесла и покинула комнату, неслышной тенью скользнув по коридору старого дома.
— Значит, все повторяется, - собеседник резко затушил сигарету и кашлянул. – Значит и ты, дорогой друг, снова в игре. Как, черт его дери, тесен мир…
Глава I. Новое начало.
Три месяца спустя…
Колеса квадроцикла скользили по густой траве. Просека, разделявшая неровную полосу смешанного леса, примыкавшего к федеральной трассе, тянулась на много километров вдоль опоры линии электропередач. Ее за этим и проложили, когда тянули провода с запада на восток – тогда, десятилетия назад, вся энергетическая система громадной страны представляла из себя единый, хорошо отлаженный механизм, работающий как часы. Но теперь все изменилось.
…Говорят, все трансформаторы пожгло, когда импульс ЭМИ последовал за реакцией деления урановых ядер. Дикий скачок напряжения, хаос, пожары – и тишина. В радиусе нескольких сотен километров перестали работать все коммуникации, начиная от широкополосного интернета, заканчивая распределительными щитками в домах и учреждениях. История покатилась вспять, отбросив цивилизацию на добрых шестьдесят – восемьдесят лет назад, превратив привычные бытовые мелочи, типа стабильного источника электричества в каждом глухом уголке в непростительную роскошь. Сначала жгли бензин, потом – дрова, а вот теперь в ходу уже сальные свечи, лучины и масляные лампы. Деградируем, дорогие друзья…
Но сегодня что-то изменилось. И пусть с коммутаторами до сих пор – полный аллес, на территории укрепрайона Никольское-«Ядро», более известного в простонародье как Д-1, продолжалась напряженная работа по электрификации.
Именно поэтому на опоры ЛЭП обратили внимание и взялись латать то, что не успело рассыпаться в прах пред натиском беспощадного времени.
Южнее базы, рядом с переездом через речку Балай сейчас находился один из трех крупных фильтровочных лагерей, соседствовавший с полигоном, где от зари до зари гоняли новобранцев. Растущие как на дрожжах силы Самообороны помимо кустарно переточенных винтовок и патронов, требовали массу обученных кадров. Источником третьего и самого крупного пополнения за неполный год существования укрепрайона, послужили многочисленные переселенцы с запада, вот уже третий месяц эшелонами перебрасывающиеся из радиоактивных руин Красноярска и разоренных бандитской войной предместий.
Никольское с его неполными пятью сотнями постоянных жильцов новую прорву «мобилизованных» не могло внести чисто технически. Жандат, Горновка и в особенности Балай, превращенный в один большой транзитный пункт, страдали от перенаселения еще с весны: как только сошли снега, с востока, юга и запада пошли страждущие людские ручейки, прослышав весть об укрепрайоне, где всегда есть работа, за которую платят пайками и патронами. Это еще громко сказано, но прибившиеся в апреле вояки в количестве неполной роты и вроде как вполне лояльные, сослужили добрую службу, помогая сортировать народ и следить за порядком. Артём Альт и Горшков показали себя с самой лучшей стороны, наладив строительство лагерей вокруг «Ядра» - за считанные недели, среди лесов и полей выросли ряды бараков, а объем вырубки и заготовки дров рос в геометрической прогрессии. Теперь «Ядро» поставляло топливо и пиломатериалы на весь район – даже лихие соседушки в Громадске втихаря покупали дровишки – стылая «красная зона», где сейчас творилось нечто уму непостижимое, сама себя не отопит.
Но это лирика. А вот неприглядная проза жизни говорила сама за себя. Патрульный квадроцикл подъезжал вплотную к огороженному колючкой тренировочному лагерю, где сотня «новобранцев» проходила ускоренную программу обучения, чтобы пополнить пеструю рать НТИ, а по факту – заткнуть собой все образовавшиеся дыры вдоль Транссиба…
12 июня 2022 г.
Укрепрайон Д-1, юго-западный сектор. Учебный полигон.
- Видеть вас не могу, клоуны, - Юзеф сплюнул. – Лейтенант! Чтоб к вечеру всех на санобработку отправили! Ты их из какого бичовника вытащил?
Сергей Ерохин покачал головой. И тихо произнес:
- Откуда…Оттуда, тарщ командир. Им заместо «флоры» обноски выдали зековские – и не спрашивайте, кто.
Юзеф погрозил кулаком скрытому за лесом Никольскому и молча удалился в сторону своего джипа. Проверяющая «комиссия» тотчас отчалила на базу – устраивать очередной нагоняй комитетовским снабженцам, умудрившимся запороть самое важное ответственное дело – обеспечение обмундированием пополнения. И это еще хорошо – в прошлый раз, когда еще столбик термометра был ниже двенадцати градусов, доходяг расселили по палаткам в чистом поле, не успев подвести нужное количество дров. Оттого до сих повышенная статистика по простудным заболеваниям – и это при постоянном недоедании и отсутствия нормального медицинского ухода…
- А я что сделаю? – сокрушался Ерохин. – Тряпки эти рожу? С другой стороны, наловчились у нас шить с брезентухи костюмы, так какого хрена армию не обеспечат необходимым?
- Ну, от каждого по способностям – каждому по потребностям, или как там Владимир Ильич говорил, - усмехнулся Демон, с почестями получивший лейтенантские звезды и треугольники еще в конце марта. – Да, гоню, господин Прудон такое вякнул лет двести назад, а коммунисты популяризировали. Ну так что? Или опять тарщ старший инструктор будет вывозить всю тему?
- Прости, братан, иначе никак, - Ерохин почесал подбородок. – Давай, перерыв кончился. Гони их на исходную.
Демон, быстро кликнув своих сержантов, погнал колонну новобранцев на стрельбище. Огневые рубежи, ростовые мишени, столы для чистки оружия, палатки – все атрибуты россиянской срочки, вот только собрано все из дерьма и веток, да и народец дохлый, едва тянет нормативы – младшему семнадцать, старшему сорок пять. Три отделения, одинаковый землистый цвет лиц у взрослых, одинаковые следы недоедания и тяжелого физического труда у молодняка. И все, как один, хотят воевать – оттого упражняются с мелкашками под чутким руководством тертых «инструкторов» - номеров - Демона и Ерохина.
Откуда взялись взрослые? Прошли необходимый отбор в процессе фильтровочного анкетирования. А с пацанами вышла иная история.
Три дня назад, поздно вечером на базу прибыли целых два ЗиЛ-а с кунгами. Из рейда вернулись разведчики – бригада Акулы и Маузера, устроив лихой автопробег по Фронтиру. Ранее досаждавшая Комитету община "родноверов" к юго-востоку от Камарчаги была уничтожена в ходе дерзкого ночного налета – днем супостат смотрел во все глаза и стерег подходы. Так называемое «экопоселение» обнаружили еще месяц назад лесорубы из дружественной коммуны: кто-то повадился воровать дрова, особо не заморачиваясь о маскировке - так по колее наезженной и нашли в лесу вольных расхитителей добра.
Если кто не в курсе – все имущество в укрепрайоне и примыкающим анклавам на участке Тертеж-Новопятницкое вдоль трассы, еще с зимы числилось в собственности народной, а не частной. Пусть отдельные коллективы имеют право торговать в специальных местах, а институт сталкерства целенаправленно зиждется на поиске добычи и откровенной наживе, в случаях откровенной спекуляции и воровства налево и направо кара следовала незамедлительно. Так произошло и на этот раз.
Сначала комитетчики попытались было договориться с ряжеными в вышиванки местными обитателями - мол, на чужой продукт труда грешно лапу загребущую тянуть — без толку. Одному из работяг прострелили ногу, второй еле успел увернуться от лезвия топора, после чего вся бригада в полном составе эвакуировалась на северную пилораму. Слово за слово — Демон за спиной страшно загруженного Юзефа санкционировал «зачистку местности от вредоносных элементов». Операция прошла гладко — сбрендивших неоязычников частично расстреляли, частично пожгли-потравили, ну а оставшуюся часть тусовочки, под конвоем направили в фильтрационный блок. Славившийся большим умом Стуков тотчас предложил не сжигать пять убогих халуп, но приспособить под хозяйственные нужды. Не прошло и двух дней, как на объект явились комитетчики и дружно взялись за дело. Истребив всех местных паразитов (главным образом — бродячих псов и насекомых), коллеги Горшкова и Альта принялись возводить подобие фермы, благо ряженые дегенераты посреди тайги умудрились нехилую просеку прорубить...
В рассаднике мракобесия вышеупомянутые малолетки выполняли всю самую грязную работу, регулярно получая от "вспомогал" местного гуру развесистых люлей. Девчонок эвакуировали к Горшкову, в хозяйственную часть, а десятерых пацанов доставили на базу. Отмыли, накормили и приспособили к делу. Чтобы малолетки не устраивали бедлам, их гоняли с утра до вечера, выбивая из не оформившихся мозгов всю дурь. Здравое такое приучение к труду в традициях Макаренко вышло. Пацаны кое–что соображали, однако частности, как всегда, подкачали. Хромала дисциплина, молодые как волю почуяли - так сразу стали между собой за лидерство кулаками махать при стечении зрителей. Драчунов разняли Акула и Стуков, прописав два наряда вне очереди на уборку территории хоздвора. Беспризорники сопливо брюзжали, но метлами махали исправно - ничего, месяца через три все поймут, даже благодарить будут, за то, что два злых дяденьки гоняли с утра до вечера…
Показухи ради отчитав вояк, Юзеф довольно потирал руки: крови своей и чужой было пролито много, но не зря. Первые шаги были трудными - но НТИ крепла день ото дня. Росли стройные ряды строителей светлого будущего и вместе с пропорциональным увеличением численности принявшего присягу населения, обширным фронтом ползли извечные проблемы – антисанитария и недоедание
Штатные фельдшеры базы и два медбрата проводили осмотр людей - немощных и больных оставляли на подхвате при лазарете, здоровым выдавали униформу (благо, синей робы и кирзовых сапог на складе хватало) и после выяснения профессиональных навыков, отправляли на производство.
Приток людей - а с марта месяца население “Ядра” увеличилось до двухсот человек порядка не добавил: среди новоявленных рабочих нередко разгорались конфликты, народец пытался протестовать и качать права. Специально для решения подобных ситуаций, Горшков и Альт учредили регулярные отряды охраны порядка (да чего греха таить - Комитет "воскресил" старую добрую советскую милицию), набранную из проверенных мужиков и остатков мобилизационного резерва, что не успели задействовать в весеннем походе.
Лето вышло пасмурное и холодное, без конца радуя разношерстную общественность: с запада шли мощные грозовые фронты. По всему Фронтиру зачастили кислотные и радиоактивные осадки. Некоторое время укрепрайону везло, но третьего числа с небес зарядил ливень с сюрпризом. Фон в юго-западном секторе резко подскочил, и недавно установленные репродукторы надрывались от воя сирен.
Убирали радиоактивную дрянь всем миром, облачившись в ОЗК. Пораженный грунт пришлось мыть и отвозить в сторону трассы, где оборудовали "могильник". Деревья обнесли колючей проволокой и навешали табличек.
Погодные сюрпризы заставили основательно понервничать весь Внутренний круг. Пора было решать поставленные еще зимой задачи: в срочном порядке, ввозить на территорию "Ядра" землеройную технику и форсированными темпами продолжать строительство бункера и укрытий. Безрадостная перспектива перевода всей производственной инфраструктуры в герметичные полуподземные убежища была оправдана экономически — если бы не расторопность рядовых комитетчиков, в могильник отправили бы крупную партию продовольствия, чудом спасенного во время «черного дождя» - мужики вовремя убрали с дороги телегу, затолкав мешки в какую-то будку...
Иная, чрезвычайно важная и злободневная тема - топливная - требовала скорейшего решения. Запасы базы были обширны, но не бесконечны. Разросшаяся инфраструктура с каждым днем потребляла все больше и больше горючего, а вот мобильные отряды старателей-поисковиков зачастую возвращались с пустыми руками.
Выход из положения нашли. Все помнили про Ирша – Бородинский угольный разрез. В сложившейся ситуации, выгодно было использовать опыт нацистской Германии по производству синтина, однако для гидрогенизации угля требовалось воссоздание полного цикла производств, и подготовка кадров что дело небыстрое и геморройное.
Задачу кинулись решать с энтузиазмом. Три бригады поисковиков направили в район Уяра — искать необходимое оборудование. К делу подключили красноярских союзников — у Лазаря и Черепа был большой опыт подобной деятельности. А в начале июля, заплатив немалую цену, НТИ взяла под контроль часть крупного угольного карьера, куда согнали треть зэков - добывать стратегически важный ресурс. К местным жителям пока не совались - черт его знает, до чего дошли обезумевшие от голода и холода люди...
Укрепление на трассе разрослось и приняло в себя развязку грунтовых дорог от форпоста у состава до железнодорожной станции. После побоищ в Красноярске укрепление оборудовали долговременными огневыми точками по всему периметру. На ретрансляционных вышках установили дозоры и тщательно заминировали ближние подступы от греха подальше. Командовать целым сектором обороны назначили Лебедева - знаменитого напарника не менее известного капитана Зверева. Вояку же, в рамках программы «обмена опытом» направили в Красноярск - верховодить занявшими депо и станцию Бугач гарнизонами.
Жизнь кипела. И года не прошло с момента ядерной бомбардировки, как мобилизованное номерами и единомышленниками всех мастей население, в едином порыве сражалось за выживание, высаживая картофель, добывая рыбу и мясо, махая топорами и пилами на лесозаготовках, рубя кайлом камень и уголь, приводя в порядок узлы и механизмы – от двигателей внутреннего сгорания до коммутаторов электросетей, ездя в рейды и гоняя мародеров, возводя стены бараков и ворочая клешнями экскаваторов, отрывая котлован под бункер и укрепления…
Единственный человек, выпавший из жизни после окончания масштабной и кровопролитной операции, все эти дни отстранено торчал на территории завода в одиночестве. Речь идет о товарище политкоме: сидя в кресле перед столом, заставленным пустыми бутылками из-под браги, героический номер спивался.
Отклонение прогрессировало постепенно: пока на Бугаче и антенном поле хватало работы, номер вел себя вменяемо. Позже, вернувшись на базу, он лично следил за строительными работами, несколько раз садясь за рычаги пригнанного трактора и расчищал площадку. Ездить в рейды ему запретил Юзеф после того, как в Никольском Бергер по неосторожности свалился с транспортера в кучу сортируемого бич-бригадой деревянного мусора, отделавшись многочисленными порезами и ушибами. Пришлось спешно эвакуировать в санчасть и колоть обезбол, зашивать раны и проводить беседу по технике безопасности.
В начале апреля он покинул лазарет, послав на три буквы фельдшера и сердобольных соратников. Весь в бинтах, бледный, заросший щетиной, он нахлобучил форменную кепку и направился в сторону склада. Ровно через двадцать минут, бренча бутылками, Бергер тяжелой поступью проник в бывшую подсобку Фауста, плотно закрыв за собой дверь. Не реагируя на стук, номер квасил два дня, выходя лишь по нужде. На третьи сутки, дверь вскрыли Коготь и Кабан и выпроводили синюшного, еле живого Бергера на свежий воздух.
Политический командир дышал перегаром и подслеповато щурился. По приказу Юзефа, его окунули в бочку с холодной водой. Номер активно сопротивлялся, но тщетно. Солдаты повторили процедуру два раза, после чего Бергера отпустили. Отдуваясь, он матерно шипел и отплевывался.
- По какому поводу пьянка, камрад? - осведомился Юзеф, брезгливо скривив физиономию. - Решил героически сдохнуть от цирроза печени?
- Юзеф, вас это не касается... - с трудом ответил Бергер. - Отвали.
Юзефа передернуло:
- "Вас" это кого конкретно?! Бергер, ты не просыхаешь третий день! Какого хрена?! Мы из тебя всем кагалом дробь и осколки выковыривали, пока ты сопли и слюни пускал, мудак! Рожу протокольную эту...как его...Странника, пытались вызвонить — как сквозь землю провалился. Ты бы хоть пацанам по твоей вине, сгинувшим последние почести воздал — нет, на хрен пацанов, на хрен всю нашу шарагу — надо бражку за воротник залить и на все забить!
- Угомонись, Юзеф, - Бергер тяжело вздохнул. - И убери охрану. Надо поговорить наедине. И давай прогуляемся до хоздвора.
- Ого! Вот что бочка, мать ее за ногу, холодная, животворящая делает! Ну ладно. Пацаны – вы погуляйте, покурите, - Юзеф махнул рукой Когтю и Кабану. – Ну, чего застыли? Марш!
“Пацаны” облегченно вздохнули и свалили восвояси.
Добравшись до места, Бергер уселся на деревянную колоду. И по старой привычке, уставился мордой в небо.
- Я тебя слушаю. - Юзеф пристроился рядом. - Не тяни, времени мало.
- Времени мало...Это ты правильно сказал, - глаза анонимного алкоголика блеснули. - Юзеф, чего стоит вся наша жизнь? А? Ну ладно...Я…Я же убил его, Юзеф. Убил Фауста...
- Тьфу, дрянь...Ты его убил. И что? Так ведь заслужил! Ты хоть знаешь, сколько мы при штурме убитыми и покалеченными потеряли? Да он, сука — он еще легко отделался! А вот ты, дружище... - Юзеф покачал головой. - Походу совсем с катушек слетел. Когда фельдшер — ты за каким хреном его обматерил, дурак — из рук и груди осколки с дробью выковыривал, мы раза три уши затыкали. Помнишь, как ты сам орал? Не помнишь ни хрена?! Правильно, бухло память отшибло...
- Я...Не знаю. Две пули в область живота и груди, да залп с огнемета. Живучий, гад...Плащ скинул и давай драпать, а у самого волосы и шкура дымятся...
- Какой ты у нас, мля, впечатлительный. Ну продолжай, не стесняйся.
- Мы слишком поздно спохватились, - Бергер закашлял. - Тьфу...Сколько еще "спящих агентов" и "погонвервольфов" в том же Комитете? Или на базе? Нам кровь из носу надо связаться с Герой и узнать, что он вытряс из Майера...
- Дьявол меня задери, Бергер - кто он, этот твой Гера?! Что за игру вы ведете?!
- Да вот...Хорошие знакомые. Эшелон же, Игорь, Эшелон. Оттуда. Такие же как мы энтузиасты, только профиль более узкий.
- Час от часу не легче. Ну допустим. Нам что с того? По наводкам чужим народ гробить – и типа мы такие все правильные, ага. А ты не забыл, как мы народ на трассе прессовали, да по деревням рейдерили? Да у нас грехов — как у Мишки Меченого...Что ты им наобещал? - Юзеф сузил глаза. - Морду не отводи! На меня смотри!
- Если бы оно было так, - Бергер усмехнулся. - Ты бы сейчас не со мной разговаривал. Природа не терпит пустоты, а в деле строительства Прекрасного нового мира началась конкурентная борьба. Я так полагаю, на нас сделали ставку примерно из той же банки товарищи, что поддерживали Фауста. Просто филиал другой и отношение к объективным общественным процессам более...щадящее.
- Достаточно, - оборвал Юзеф. - Тебе сейчас пулю в башку всадить — или позже? Ты еще до войны знал Фауста, знал какая это тварь — и потащил его в наши ряды. Силком потащил, на собственном горбу. Ты, товарищ политком уж определись — или тебе в Судный день мозги окончательно наизнанку вывернуло, или ты уж прости за прямоту — сказочный долботряс.
- А теперь послушай меня ты, - Бергер оскалил зубы. - Да, я знал — Фауст примется за старое. Наводнит наши ряды шушерой и стукачами. Но наш упырь был незаменим на ранней стадии формирования шараги! Кому мы обязаны техническим оснащением наиважнейшего сектора, сука мать вашу, нашей базы?! Без концепции тех же «Луноходов», без зачатков патронного завода мы — лишь горстка оборванцев! Ты скажешь — Шрамм и Альт бы справились. Да, справились. Убив в два раза больше времени. Времени, Юзеф! У нас нет времени! Ты думаешь, я в подсобке жопу просиживал и забив на все, брагу жрал, а потом блевотину мимо помойного ведра расплескивал? Да хрена с два родной. Ты бы хоть поинтересовался, зачем в там в ящике с мусором на дне приемник и прикольные такие наушники.
- Не понял? - Юзеф разинул рот. - Ты...Я стесняюсь спросить, ты по пьяной лавочке аппаратуру не расхреначил, нет? Где я тебе приемник новый возьму?!
- Ты дебил? - Бергер начал свирепеть. - А, ладно. Спустись, послушай. Я там даже кое-что записал в блокнот. Ведро с блевотиной только в углу, да и из-под кетонала пачка пустая — извини родной, ноги свело, полдня подняться не мог. Иди, почитай, посмотри — а потом на меня гнать будешь.
На Юзефа было жалко смотреть. Бравый командир хватал ртом воздух и выпучив глаза, пытался обрести равновесие.
- Что ж ты...Ладно. Посмотрю. Дай мне слово, что не гонишь.
- Да чтоб я сдох! - номер невесело рассмеялся. - Да не парься. Держи, - трясущимися пальцами он достал из кармана пожелтевший блокнот и протянул Юзефу. - Почитай. Почерк стремный у меня, не обессудь. Желаю приятно провести время, - товарищ политком хлопнул Юзефа по плечу и, кряхтя, резко подорвался, разминая затекшие ноги. - Минут десять погуляю, потом вернусь. Да не ссы, пьянке бой.
Юзеф выругался и нехотя взялся за блокнот. Бергеровские каракули на первый взгляд описывали какую-то жуткую муть из системы позывных, мест и времени. На десятой странице, командир вооруженных формирований обнаружил сложенную карту города — к блокноту она крепилась канцелярскими скрепками. Развернув мятый кусок бумаги, он обнаружил обилие красных точек, пометок и стрелок. Присмотрелся — вот здесь — маршрут ударной группы, а совсем рядом...синие пунктирные точки. Аэровокзальная, кладбище, ДК Комбайностроителей, «Нора Горького» - и иные, неведомые маркеры и пометки...
- Тьфу, - Юзеф поморщился. - И что? Так, стоп. Позывные...Что еще за...Твою мать!
- Они самые, - проскрипел знакомый голос где-то сзади. - Мы верхушку айсберга ледорубом нахлобучили — и довольные такие, свалили восвояси...
...Рядом, опираясь на какой-то дрын, уже стоял Бергер. Юзеф поднял голову и прошептал:
- Поясни мне, родной. Это что за мазня Пикассо? Что за...
- Подарочек от Геры. Карту нашли у Майера. И это не все. Я настроил передатчик.
- И? - ошалело выпалил Юзеф. - Ну не томи!
- Много помех. Я связался со Зверевым, а он передал парням на Бугач, чтобы те от аппаратуры не отходили. Сегодня утром нашим удалось осуществить радиоперехват. Некто Тоцкий докладывает некоему «Старику» о ситуации в городе...Мало нового, но сам факт...И ни слова о Фаусте.
- ...Интуиция подсказывает мне, что самое «вкусное» ты приготовил на десерт.
- Да. Речь шла о какой-то химере. Или проекте - «Химера»...Просто набор фраз и сленг специфический - «Химера», «Томск», «продуценты».
- Едрена бабена...Это еще что за ужасы? Мало нам текущего бедлама,- Юзеф встал. - Сам-то чего думаешь?
- Не знаю, Юзеф. Не знаю...Голова кругом, - Бергер снял кепку. - Я вот третий день подряд...Сплю и вижу, как Фауст из могилы с ножом в руке выползает, и вырезает всех нас. По горлышку, сзади - чик! И трупчики в тележку - и тебя, и меня, и Альта с Клином и Когтем. Почему, почему вы не нашли труп... - Бергер затих, молча пялясь в сторону горизонта.
- Прекрати ныть. У нас работы навалом — а ты весь график мероприятий срываешь.
- Работы всегда навалом, Юзеф, - злобно просипел Бергер. -Ну да ладно. Надо до Горшкова прокатиться - разговор есть. Дай мне БТР и трех бойцов.
- Добро. Я только за, заодно проветришься. Но смотри - не вляпайся там...Шурика Лапина помнишь?
- Конечно помню! Что он опять натворил? Опять бизнес подпольный?
- Хлеще. С ума сошел. Подхватил какую – то болячку, и давай вещать про апокалипсис и орды нечисти...бред.
- Ну и что? Подумаешь, орды...вон, в Красноярске, сколько уродов сидит по норам, - Бергер сплюнул. – Или в Уяре.
- Пятый случай за месяц. Какой-то массовый психоз.
- Опа, - Бергер сощурил глаза. - Это что за делегация возле завода трется? Опять вытяжка засорилась?
- Глаза разуй. Совещание у нас. Пошли.