Учёба в Ленинграде
Как и обещал в статье « Я начальник», после двух лет работы в должности меня направили в институт усовершенствования следственных работников прокуратуры и МВД СССР для повышения квалификации. В принципе повышать квалификацию должен был кто-то из следователей, а не начальник, но так получилось, что у моих следователей были в производстве дела, а конкретный кандидат на учёбу, казах Джумагулов не смог оставить на сносях беременную жену, имея ещё троих малолетних детей. Чтобы выполнить разнарядку, предложили ехать мне. Пробыть 4 месяца в северной столице страны было заманчиво и я согласился.
Институт располагался в самом центре города на Литейном проспекте. Съехались следователи МВД и прокуратуры со всего СССР , а также следователи из Болгарии и Чехословакии , мужчины и женщины. Чехи от общежития отказались и жили в гостинице, как и высокие чины из Болгарии. Наши следователи, болгарские женщины и военные следователи проживали в общежитии. Меня сразу выделили как начальника и назначили старостой международной учебной группы. Я должен был отвечать за дисциплину и успеваемость следователей МВД и болгар. Чехи как то дистанцировались , жили и учились по своей программе. Ознакомившись с контингентом входивших в мою группу следователей, я понял, что уровень знаний у них очень разный. Многие даже не имели высшего юридического образования, пришли из дознавателей или инспекторов по делам несовершеннолетних. Для них учёба была необходима, чтобы избегать таких очевидных ляпов, как у одного среднеазиатского следователя. Он мне похвалился, что ведёт дело о хищении шерсти с прядильного комбината цыганами. Собирается привлекать к ответственности целый табор. Однако я выяснил, что цыгане изготовляли кофты, носки, варежки и другие шерстяные изделия из шерсти, которую получали, расплетая отходы производства комбината, выброшенные в отвалы за пределы предприятия. Цыганская детвора расплетала лоскуты на нитки, из которых взрослые делали пряжу и производили изделия. Никакого хищения здесь нет и потому дело надуманное и подлежит прекращению.
Преподаватели в институте были из бывших практических работников и дотошно объясняли свои предметы, требуя внимательности и усердия. Однако как старосте мне приходилось прилагать усилия, чтобы люди именно учились, а не отвлекались на соблазны большого города. Не скрою, что самому тоже было скучно просиживать дни за прослушиванием известных для меня истин, но положение старосты обязывало. Особенно склонны были прогуливать женщины, прибывшие на учёбу из отдалённых мест. Хотелось по максимуму получить удовольствие от красот Ленинграда, посетить музеи и другие исторические места и конечно магазины. На мои упрёки женщины просили не беспокоиться, гарантируя отличную сдачу экзаменов. Наши мужчины страдали известной страстью к спиртному и было стыдно выслушивать жалобы иностранок на то, что пригласив её в театр, мужчина дальше буфета не пошёл , просидев там весь спектакль. Конечно, выпить много наши были мастаки. Когда болгарский начальник решил отметить нашу учёбу у себя в номере и поставил на пять человек бутылку Сливовицы. наши мужчины быстро сбегали в магазин, принесли 4 бутылки водки, всё выпили и разошлись чуть повеселев, тогда как болгарин несколько дней не выходил из номера.
Из преподавателей мне понравился доцент, кажется Волженкин, но боюсь ошибиться, давно было дело. Он вёл уголовное право и отличался особой требовательностью. Такой, что слушатели собрались обратиться к руководству института с жалобой. Узнав об этом, Волженкин открыто обратился к курсу, объяснив, что готов ответить на все претензии к нему, а с нашей стороны непорядочно заниматься кляузами. Народ успокоился.
Криминалистику преподавал доцент Васильев, бывший следователь и автор брошюры «Юридическая психология». Анкетируя специальной анкетой, он использовал обучающийся контингент для исследования происходящих в следствии процессов, разработки способов повышения качества и эффективности следственной работы. С ним у меня наладился особенно тесный контакт на общности психологической тематики. Я был приглашён к нему домой в Петергоф, где и получил в подарок его труд с дарственной надписью. На основе изучения обучающихся в институте следователей, Васильев сделал вывод, что активность выпускника юридического вуза на следственной работе растёт примерно пять лет. Затем начинается осмысление соответствия трудозатрат и оплаты, условий работы в сравнении с другими службами. После чего следователь либо стремится найти другую, более спокойную работу, либо встаёт на путь фальсификаций, искусственно упрощая круг обязанностей или стремясь получить выгоду. По научному это называется «профессиональная деформация» и руководителям следственных ведомств было бы неплохо после пяти лет работы производить научное тестирование практических работников, приглашать психологов с целью обнаружения подобного отклонения. За годы работы Васильев накопил большой экспериментальный материал и доказывал свои выводы с фактами в руках. Меня он пропустил по своим методикам и посоветовал идти в науку, где смогу принести практическую пользу. Следствие я якобы уже перерос. По окончании этих курсов, возвращаясь в Байконур через Москву, я зашёл к руководству Восьмого управления и поинтересовался такой возможностью. Во ВНИИКП при Восьмом управлении был отдел по разработке следственных проблем, куда меня и взяли по рапорту на имя генерала Юлова Г.М. О своей там работе я подробно описал в публикации «Секреты Восьмёрки».
Через 4 месяца учёбы группа успешно сдала экзамены и разъехалась по местам жительства и службы. Правда женщины, которые особенно любили изучать красоты Ленинграда, почему то сдавали экзамены не на общих основаниях, а на дому у преподавателей, после чего подходили ко мне и демонстративно показывали положительную отметку в зачётке. Среди обучавшихся я выделил способного подполковника, которого и уговорил заменить меня в Байконуре, если удастся уйти в науку. В дальнейшем он мои надежды оправдал.
Заходите на мой блог, ставьте лайки.
