Всем утра доброго, дня хорошего, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute, или как вам угодно!
Давно уже... очень давно хотелось мне вспомнить одного из ярчайших представителей русского дворянства XIX века, крайне неоднозначную, и во многом трагическую фигуру из пушкинского окружения – князя Петра Андреевича Вяземского. Хотелось – да всё не знал, как к нему подступиться: уж больно сложен и противоречив. С одной стороны – традиционно поминаемый «друг Пушкина», а копнёшь поглубже – тут тебе и «Я закрываю свое лицо и отвращаю его от дома Пушкиных»... и весьма назойливое ухаживание за Натальей Николаевной в период её вдовства. С одного боку – разочарование отказом Императора Александра от затеянных было либеральных реформ и громкий демонстративный выход в отставку, с другого – последующая успешная карьера (камергер, а после – тайный советник... III класс по Табели о рангах между прочим!) Вроде бы – либерал, злая язвительная умница и свободомысл, а к концу жизни – консерватор и глубоко религиозный, разочаровавшийся во всём одинокий путник на долгой, бесконечно долгой дороге жизни. С последним, впрочем, всё понятно... кто из нас по молодости не пузырился и не фраппировал, с годами пройдя все стадии метаморфоз «от Базарова до Павла Петровича Кирсанова»? Однако же, давайте, как говаривал незабвенный булгаковский Шарик, «разъясним эту сову»... тем более, что "сова-то" крайне непростая, история жизни поэта чрезвычайно интересна и проходит красной нитью почти через всю отечественную историю XIX века без какой-то его четверти!
Уже само происхождение Петра Андреевича по сути весьма примечательно: отец – «из Рюриковичей», петиметр, блестяще и всесторонне образованный, закончивший карьеру действительным тайным советником, англоман, мать – ирландка из рода О’Рейли (древность последнего, правда, при жизни обоих Вяземских - и старшего, и младшего, так и осталась под вопросом. Поздние исследователи прояснили, что О’Рейли по знатности на своей родине - ничуть не ниже Вяземских в России!), уведённая блестящим Андреем Ивановичем от мужа-француза во время заграничного вояжа (по "женской части", наш герой, стало быть, в папеньку). Что любопытно, правление Павла, весьма пагубно сказавшееся на карьерах многих дворян, Вяземского-старшего не затронуло: напротив, уже в 1796 он награждён орденом Святой Анны I степени, а менее чем через полгода ему жалуются 8 деревень в Нижегородской губернии. Не Бог весть какие награды, Павел, случалось, жаловал и много большее... правда, и карал немилосердно, но всё же факт есть факт: краткое правление переменчивого Императора на благополучии рода не сказалось.
Любопытно отметить, что у Андрея Ивановича к моменту брачной эпопеи с иностранкой (послужившей, кстати, причиною ссоры его с отцом – князем Иваном Андреевичем, и только вмешательство дальнего родственника, екатерининского генерал-прокурора Александра Алексеевича Вяземского примирило обе стороны) уже была внебрачная дочь Екатерина от связи с графиней Е.К.Сиверс. В дальнейшем мы узнаем её как Екатерину Андреевну Карамзину - жену знаменитого историографа...
После женитьбы Карамзина на Екатерине отношения между первым и молодым князем Петром, что называется, "сложились" - не вдруг, постепенно. "Путь сочинителя труден", - наставлял Петра Николай Михайлович. - "Нет ничего жальче и смешнее худого писачки и рифмоплёта". Но... давайте по порядку!
Итак, наш герой появился на свет в июле 1792 года в Москве, в Малом Знаменском переулке, что в Тверской части, а уже в августе отец по случаю его рождения приобретает в Подмосковье село Остафьево – будущее место средоточия русской интеллигенции и поэзии. На момент покупки в нём насчитывалось 152 души. Ближний круг общения Вяземского-старшего - люди столетия минувшего, екатерининские вельможи, в париках, пожившие, поклонники французских энциклопедистов, едва не поголовно - вольтерьянцы, искусно владевшие не только французским языком, но и вкусной, сочной русской речью, аристократы с вековыми традициями. Разрешая сыну присутствовать при беседах с ними, отец невольно (или осознанно) сослужил Петру Андреевичу великую службу, схожую с той, что дало позднее Пушкину общение с бабушкой Ганнибал и няней Ариной Родионовной. После смерти Андрея Ивановича в 1807 году (было ему всего-то 53!) Пётр вступает в права наследства, таким образом, уже к 15 годам став обладателем весьма и весьма приличного состояния, включавшего сёла Красное-на-Волге Костромской губернии, Матово Тульской губернии , уже известное нам Остафьево и московский дом в Малом Знаменском - вкупе общим числом почти 1 200 душ. Получив изрядное (как домашнее, так и позже – в модном тогда, как бы сейчас сказали, «престижном» Петербургском иезуитском пансионе) образование в 1805 году Петр Андреевич поступает на службу в Межевую (организация межевых и картографических работ) канцелярию... Тут надобно пояснить, что с воцарением молодого, исполненного самыми лучшими намерениями императора Александра великое множество отпрысков самых титулованных дворянских фамилий вдруг решилось служить Отечеству не на марсовых поприщах (как это было заведено на Руси с петровских ещё времён, дети записывались в гвардию даже младенцами) а именно по статской части.
«Архивные юноши» - так они именовались, не были, однако, ни «сухарями», ни, тем более, «канцелярскими крысами»... то было сообщество образованных молодых людей, искренне желающих приносить пользу и Государю, и государству, по сути - первая служилая интеллигенция, культурная прослойка. Это уже позднее – когда начатые было Александром Павловичем либеральные реформы с возможной Конституцией – обернулись для России по сути ничем, «архивные юноши» со взором горящим поостыли, и уже при Николае Павловиче многие из них обратились в сугубых карьеристов и бюрократов. А в начале же столетия, как писал в своих мемуарах ещё один злой и едкий умница, член «Арзамаса» и весьма обстоятельный свидетель эпохи Ф.Ф.Вигель, «... в московских обществах, на московских балах архивные юноши очень долго заступали место екатерининских гвардии сержантов». Сам же Вяземский позднее описал это так:
...Старье Жан-Жаково намедни
Читал, дыханье притая,
И в сердце молодые слезы,
Как в бездне жемчуг, отыскал,
И я — в летах почтенной прозы —
Архивным юношей рыдал.
Начало пиитического творчества Вяземского относится к совсем уж детскому возрасту (трагедия на французском языке «Эльмира и Фанор» 1802 года), но уже в 1808 году в «Вестнике Европы» под редакцией В.А.Жуковского за авторством «К.П.В...ий» появляется "Послание в деревню», адресованное самому Жуковскому и Жуковским же – по признанию Вяземского – «...сплошь и целиком переделаны. Мне было тогда 16 лет».
К слову, перо известнейшего романтического поэта той поры угадывается "с одной буквы"... Этакая пасторальная вилланская идиллия, так и видится «Пейзаж с Полифемом» Никола Пуссена..
Итак, мой милый друг, оставя скучный свет
И в поле уклонясь от шума и сует,
В деревне ты живёшь, спокойный друг природы,
Среди кудрявых рощ, под сению свободы!
И жизнь твоя течёт, как светлый ручеёк,
Бегущий по лугам, как лёгкий ветерок,
Играющий в полях с душистыми цветами
Или в тени древес пастушки с волосами.
Впрочем, уже довольно быстро рука Вяземского обрела собственный стиль, а оригинальный и ироничный ум его отточился - по выражению современника - "с Вольтеровой остротой и силой", хотя и не без понятного влияния как французской литературы и поэзии двух предшествующих столетий, так и того же Жуковского, без чьих баллад немыслима русская культура первой четверти XIX века. Немало этому поспособствовали и окружение отца, и, конечно, родство с Карамзиным, познакомившим молодого князя с дядей будущего "нашего всего" Василием Львовичем Пушкиным, человеком в Москве весьма популярным, куражным, и - что важно - близким другом историографа, известным литератором Иваном Ивановичем Дмитриевым, благосклонно поощрявшим Петра Андреевича на сочинительство. Маленький Пушкин, ловко сымпровизировав, назвал Ивана Ивановича "рябчиком", в зрелом возрасте особой дружбы с ним не водя. Князь Пётр же напротив - связан был с баснописцем и видным чиновником весьма тесно.
Не будучи красавцем (чего уж!.. особенно это заметно по портретам зрелого Вяземского... Немного странно: сколь можем судить по парсунам родителей, правда, несколько условного письма и, думается, не без некоторой льстивости, они были вполне миловидны), молодой князь брал иным - живостью ума, остроумием, и - да, конечно, сознанием своего положения в обществе, ФАМИЛИЕЙ. Да такой, что никогда ему не требовалось отыскивать упоминания о ней в летописях и выписывать собственное генеалогическое древо. Именно потому, отчетливо понимая место своё и званье, писал лишь по вдохновенью, даже в годы стеснения в средствах никогда не ставя на собственное перо как на источник дохода. Понятно - к чему веду, да?.. Но, само собою, об этом - позже...
Не в упрёк Пушкину с его "Родословной", но Вяземские стояли выше, много выше остальных... Впрочем, сам Пётр Андреевич относился к положению своего рода со сдержанным достоинством,ни кичась им, и вполне себе демократично (с некоторою, впрочем, снисходительностью) не пренебрегая дворянством новым, насчитывавшим не более нескольких десятилетий, считая "новую кровь" даже полезной - как для старой аристократии, так и для общества в целом.
В следующей главе нас ждёт... coming soon ... женитьба, Отечественная война и, конечно же, Пушкин!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Основные циклы канала в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу