Моя мама прокомментировала пост о книге "Безмолвный пациент". Написала, что пора бы мне уже прекратить читать всякую еретическую писанину и обратить свой взор на фольклор, а точнее - русские народные сказки. Вернуться, так сказать, к истокам простой и вечной мудрости.
Хорошо, мамочка, конечно, мамочка. Вот, скажем, сказка "Морозко". Замечательная история, все мы её знаем. С удовольствием её перечитаю. И как было бы здорово, если бы мои любимые писатели вместе со мной её прочитали! А ещё лучше - переписали. И мне радость, и маме угодила! Интересно же, как бы у них выглядела простая русская сказка? Представим?
Стивен Кинг:
Сугроб, в котором она сидела, смердел мокрым лосем. Настенька хотела в туалет, но пока ещё можно было потерпеть, и она порылась в корзинке с обедом. "Тупая шлюха, - привычно и почти беззлобно подумала она о мачехе, обнаружив внутри лишь молоко и лук. - Изгажу ведь всю поляну с таким перекусом"...
И тут прямо перед Настенькой на снег приземлился снегирь. Кроваво-алая грудка птицы напомнила девушке день, когда на желтоватой овчине, покрывающей печку, где она спала, обнаружилось красное пятно. Мачеха, конечно, отлупила Настеньку этой же шкурой. И только старый отец, стыдясь и мелко дрожа мокрыми губами, - дрожь осталась после второго инсульта - впервые поведал зарёванной дочери о том, как она становится женщиной...
Э. М. Ремарк.
Морозко плеснул водку в сверкающие рюмки. Добавил льда.
- Это и есть твой сухой мартини? - Настенька сделала глоток.
Морозко промолчал. Даже в тяжёлой шубе Настенька влекла его. Сакральная тайна скрывалась в непостижимом контрасте изящной руки и пухлого рукава: было в этом нечто настолько трогательное, что боль разрывала его сердце.
- Вот теперь мне тепло, - Настенька повернулась к заиндевевшему окну и стала расстёгивать пуговицы шубы.
Чувствуя себя до нелепости смешным, Морозко тоже уставился на ледяные узоры. Он пытался разглядеть каждый лучик намёрзжших снежинок, сражаясь с желанием немедленно упасть на колени, преклонить голову перед извечным чудом познания женщины...
Нора Робертс:
Ева Даллас, лейтенант полиции, ненавидела холод, и тело мёртвой девушки в снегу показалось ей личным оскорблением.
- Так... Время смерти определит медэксперт, - вслух рассуждала она, - ничего не ясно с такими морозами. С причиной тоже пока не ясно, хотя торчащая из груди палка намекает...
- Это посох, - пояснила напарница.
Ева сунула руки в карманы.
- Какая разница? Палка и есть.
- Посох, - Пибоди наклонилась над телом. - Как у Санта Клауса, глянь, даже со звездой наверху!
- Поздравляю, детектив, вы раскрыли убийство за тридцать секунд. Хватит глазеть, Пибоди, займись делом. Кто жертва?
- Да... Так... Жертву зовут Настенька. Живёт в нижнем Ист-Сайде с отцом, мачехой и сводной сестрой. Даллас, ей пятнадцать лет.
Ева почувствовала, как жалость обожгла её сердце словно струёй кипятка. Излишне резко, чтобы скрыть эмоции, она вытащила рацию.
- Найдём подонка, будь он хоть Санта, хоть все его олени, - сказала она, вызывая на место преступления чистильщиков...
Ден Браун:
Профессор Морозко почти бежал, но всё же успел перехватить удивлённый взгляд Настеньки на его головной убор.
- Шапка Мономаха, - ответил он на невысказанный вопрос. - Историки всего мира до сих пор спорят о месте и времени её создания.
- Что, опять символы? - Настенька нервно оглядывалась: ей казалось, что ассасин по кличке Мачех догоняет беглецов.
- Куда ж без них, - вздохнул Морозко. - Вот, скажем, крест на шапке обозначает власть царя через взаимосвязь с Богом. Есть легенда, что жемчуг на кресте...
- Помолчите же, - раздражённо перебила профессора Настенька.
Морозко опешил. Но тут обижаться стало некогда - за деревьями послышались осторожные шаги...
Терри Пратчет:
Настенька сидела в снегу. Для того, чтобы заклинание Обезсчастья сработало против Мачехи как надо, требовалось произносить его именно в зимнем лесу.
"Кто это придумал? - Хмурилась юная ведьма. - Как будто нельзя было обезсчастить первую жертву этого заклятия поближе к очагу".
- Тепло ли тебе, девица? - Гаркнул голос над ухом Настеньки, вырвав её из транса. Ведьма подняла глаза. Перед ней стоял старик в белой шубе и с узорчатым посохом. Снегири и синицы тучей облепляли плечи и лицо старика, который безуспешно отмахивался. С облезлой шапки, опушённой шкурой саблезубого суслика, вымершего ещё до пришествия Пятого Слона, изредка падал помёт. Старик напоминал музейный экспонат из какого-нибудь краеведческого "Музея Больного Воображения".
- Тепло, батюшка, - заученно ответила ведьма, нащупывая позади себя камень. Прожив всего сто лет, Настенька, тем не менее, уже знала, что встреча девушки с гнусным старикашкой в тёмном лесу просто не может окончиться дарением ларцов с сокровищами...
Каково, а? Идеальные книги для меня! А если бы тебе было дано выбирать автора "Морозко", кто бы им стал?
