Одним из последствий девальвации духовных ценностей человеческого бытия и возвышения на шкале ценностей благ материальных стало размывание границы между системами ценностей обычного человека и преступника. Для капиталистического общества потребления это нормальное явление. Как точно подметил полицейский Круз из американского телесериала «Санта-Ьарбара»: «Вор хочет того же, что и мы, просто добивается этого другими средствами».
В советском обществе в ходе реализации Сталинского проекта строительства социализма у весьма значительной части людей и в общественном сознании в целом сформировалась система ценностей радикально отличающаяся от криминальной. В ней определяющее значение имели стремления, которых у воров быть не могли в принципе: трудиться для реализации своего творческого потенциала, принести пользу Родине, бескорыстно помочь другим; материальное потребление ограничивалось разумно достаточным, алчность воспринималась как уродство. Понятно, что для таких людей криминальная система ценностей была безоговорочно неприемлемой.
Но когда для многих людей критерием значимости человека стало его материальное преуспеяние, то их сознание перестало отвергать то, что деликатно именовали «нетрудовыми доходами». Теперь роскошь, каким бы путём она ни была достигнута, воспринималась, часто даже людьми, считавшими себя порядочными, как признак «умения жить».
Сверхизобретательный Остап Бендер, заполучив в «Золотом телёнке» желанный миллион, не смог найти ему «достойного» применения в социалистическом обществе сталинского времени; он со своим богатством оказался совершенно чуждым большинству людей. А вот в период, который сегодня нередко именуют «золотым веком» социализма, у Остапа не возникло бы с этим проблем.
Герой повести Ивана Менджерицкого «Частное лицо», полковник угрозыска, говорит: «Я вот вспоминаю конец сороковых – начало пятидесятых годов… Люди разные были. Жуликов, дельцов, уголовщины всякой хватало. Только люди были другими. В нашем доме жил один делец, миллионер. Однажды мы встретились в нашем парадном. Был жуткий ливень. Вдруг подъезжает такси. Я ему говорю: “Пожалуйста, Захар Михайлович, поезжайте”. А он мне: “Что ты, Женя, я себе этого позволить не могу. Езжай ты”. И я поехал. Был тогда студентом, а он – миллионером. Но он не мог на глазах всего дома сесть в такси. Общественного мнения боялся. А нынешние дельцы?.. Какое там такси – по нескольку машин имеют, дачи; жены и любовницы обвешаны бриллиантами».
Показательно сопоставление двух фильмов – «Берегись автомобиля» (середина 60-х годов) и «Преферанс по пятницам» (середина 80-х). В обоих звучит эта фраза: «Умеет жить». Но в «Берегись автомобиля» её произносит «рядовой жулик» Дима Семицветов, оправдывая другого жулика, арестованного милицией: «Но почему он жулик? Человек умеет жить». А в «Преферансе» - невеста главного героя. «Пойми, дядя Гоша вор», - пытается парень открыть своей любимой истинное лицо её благодетеля, однако слышит в ответ непримиримое: «Он просто умеет жить!». И ещё один штрих: Юрий Деточкин в фильме «Берегись автомобиля» прибегает к крайности в борьбе с «умеющими жить» жуликами, но симпатии персонажей (кроме, понятно, жуликов) на его стороне. В «Преферансе» герой со своим неприятием жульнического «умения жить» оказывается в полной моральной изоляции.
Окончательное освобождение «мечты идиота» (так, напомню, сам Остап Бендер охарактеризовал свои вожделения) от оков коммунистической идеологии и было одной из основных, хотя и не декларируемых целей великой криминальной революции, как позже назвал контрреволюцию 1988-1991 годов способствовавший ей режиссёр Станислав Говорухин.
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород