Александр Колчак — герой советской детворы, имя которого на школьных уроках вспоминают с восторженным придыханием. Лев Троцкий — несгибаемый соратник Ленина-Сталина, похороненный в Кремлевской стене! Андрей Власов — самоотверженный борец с фашизмом, вошедший в число заслуженных советских полководцев! Михаил Кутузов — национальный cимвол безволия, трусости и предательства!
Это не бред и не картина из параллельной вселенной. Все это вполне могло бы стать частью нашей с вами реальности. При одном лишь маленьком допущении, что смерть всех этих людей наступила бы чуть раньше, чем это произошло на самом деле.
Представьте. Корабль с Колчаком, которого Временное правительство отправляет в США летом 1917 года, подрывается на немецкой мине. Несостоявшийся Верховный правитель тонет, повторяя судьбу британского военного министра лорда Китченера, и что мы в итоге знаем об адмирале? То, что это отважный полярный исследователь, пытавшийся спасти своего учителя барона Толля, сгинувшего где-то во льдах. Что его именем вполне заслуженно назван остров Карского моря, который и в реальной-то советской истории будет оставаться островом “Колчак” до 1939 года. А еще это неплохой военно-морской офицер, а еще однокашник большевика Менжинского, а еще, страшно сказать, человек, организовавший в марте 1917 года перезахоронение останков героя революции 1905 года, знаменитого лейтенанта Шмидта. Умри адмирал летом 1917-го, и я не исключу, что в 1937 году мы бы увидели советский героический фильм о Колчаке (с акцентом на его полярные подвиги), а где-то в 1942-43 сочувственную биографию с описанием военных действий против немцев на Балтике. В конце концов, никто не даст гарантий, что доживи Георгий Седов до 1917 года, он был бы с большевиками. Но Седов стал советским героем, так отчего же не Колчак, шедший за гробом Шмидта?
А Троцкий? Допустим, в августе 1918 года, мотаясь туда-сюда на бронепоезде, он попадает под обстрел. Лев Давыдович тяжело ранен, умирает, не приходя в сознание. Еще нет смертельной ссоры Сталина и Троцкого в ходе Царицынских событий; последний — председатель исполкома Петросовета в дни Октябрьской революции, его уважает, да что там, и оплакивает сам Ленин. Какие вопросы могут быть к мученику революции? Конечно, он не первый после Ильича, и не второй, и все же он где-то в пантеоне погибших за дело пролетариата. И у него даже есть шанс промелькнуть в фильме «Ленин в Октябре», а позже, при Хрущеве-Брежневе, вообще удостоиться отдельного фильма. Троцкий почитался бы... ну скажем, как межрайонец Урицкий, который, не погибни он от пули Канегиссера, далеко не факт, что пережил бы 1937-й.
Проще всего с Власовым. Гибель в 1941-м, в бою под Москвой, в тяжелую годину не позволила бы ему совершить гнусное предательство, и наверное, была бы для него благом. Конечно, нацисты нашли бы другую угодливую марионетку, но имя Власова было бы чистым, его вспоминали бы с благодарностью, не с презрением.
Но есть и обратные примеры. Погибни Рокоссовский на допросе или после него в 1937 году, что случилось бы? Понятно, мы не имели бы в его лице маршала и героя, одного из главных полководцев Второй мировой, командующего парадом Победы. Он превратился бы в строчку сухих монографий по истории советских вооруженных сил. А кто-то, вспомнив о нем, сказал бы, что раз Рокоссовского арестовали, значит за дело. Наверняка он состоял в заговоре, ведь показания-то на него были. Теперь в это поверить немыслимо, но если бы жизнь полководца оборвалась за четыре года до вторжения Гитлера, то так бы и говорили; вы же сами это знаете.
А вот Кутузов. Он тактически сдал Москву, осуществил Тарутинский маневр, обманул Наполеона, создав ощущение, что Александр I скоро запросит мира, дотянул до поздней осени и погнал Бонапарта вон. Победа! Но что, если бы Кутузов умер, сразу после сдачи Москвы? Кем он был бы для нас сегодня? Этот хитрющий скрытный дед никому не давал залезть себе в голову. Мы бы ничего не знали о его планах, и он остался бы в памяти людей ничтожным трусом, который отдал древнюю русскую столицу врагу вопреки желанию многих патриотически настроенных генералов «драться» во что бы то ни стало. Мы бы запомнили его слабым, растерявшимся, проигравшим.
Иными словами посмертная репутация человека очень зависит от того, насколько “вовремя” он умер и как последующим поколениям будет выгодно расставить акценты. Это может звучать слишком цинично или слишком трагично, но очевидно, это так.
Желаю всем здоровья, счастья и долгих лет жизни.