Со школьной скамьи многие полагают, что известного учёного сожгли на костре за его приверженность коперниковской модели Солнечной системы. Но так ли это?
Беспокойный человек
16-й век выдался для Римско-католической церкви чрезвычайно трудным. Вожди Реформации Мартин Лютер и Жан Кальвин, Ульрих Цвингли и Томас Мюнцер по-разному смотрели на обновление церкви, но сходились в том, что римско-католический вариант должен уйти в прошлое.
Рим сопротивлялся. В чём-то шёл на незначительные уступки, но в основном закручивал гайки. Разумеется, в такой обстановке сплочённость собственных рядов являлась первоочередной задачей.
Джордано Бруно по прозвищу Ноланец, то есть уроженец городка Нола под Неаполем, был из тех любознательных юношей, которые не могут спокойно делать карьеру, послушно повторяя за старшими то, что на данном историческом этапе принято считать истиной. Ему было важно знать, как всё устроено на самом деле.
Первый раз риск серьёзной кары навис над Бруно в Неаполе в 1575 году, когда он, проживая в монастыре святого Доминика, одной из главных обителей «псов господних», как называли себя доминиканцы, был заподозрен в чтении запрещённых книг и неприятии икон. Тогда Джордано благоразумно скрылся.
Так Джордано оказался в Париже. Поначалу всё шло лучше некуда, он пришёлся ко двору одному из самых странных королей — Генриху III. К несчастью для себя, Бруно принялся критиковать логику Аристотеля, считавшегося в католическом мире непререкаемым авторитетом. Против молодого искателя истины выступила профессура Сорбонны — Бруно пришлось бежать в Англию. После столкновения с оксфордскими умами Джордано направился в германские княжества, далее в Чехию. Отовсюду рано или поздно ему приходилось спешно уносить ноги.
Что же такого крамольного «нёс в массы» этот беспокойный человек? В доносе, который будет положен в основу его дела в суде инквизиции, говорилось, что Бруно утверждал, что «когда католики говорят, будто хлеб пресуществляется в тело, то это — великая нелепость; что он — враг обедни, что ему не нравится никакая религия; что Христос был обманщиком и совершал обманы для совращения народа — и поэтому легко мог предвидеть, что будет повешен; что он не видит различия лиц в божестве и это означало бы несовершенство бога; что мир вечен и существуют бесконечные миры,… что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, как и апостолы, и что у него самого хватило бы духа сделать то же самое и даже гораздо больше, чем они; что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое; что, подобно тому, как рождаются в разврате животные, таким же образом рождаются и люди». Каждого из этих тезисов хватило бы на отдельный костёр.
Как работала инквизиция
К моменту встречи с Джордано Бруно судебная система святой инквизиции насчитывала почти четыре столетия. За это время был накоплен колоссальный опыт в решении главной задачи любого инквизиционного трибунала — определении, является ли обвиняемый еретиком. Процедура была, как правило, неспешной и предоставляла подследственному, а затем подсудимому определённые возможности спастись.
Пытки использовались, но далеко не всегда. Более того, среди опытных инквизиторов они считались приёмом грязным и примитивным, недостойным изощрённого логика, способного запутать запирающегося силлогизмами и парадоксами.
Суд проверял данные следствия, тщательно фиксируя все показания на бумаге. Неожиданно, но факт: идея подробного протоколирования всего и вся позаимствована цивилизованной судебной системой именно у инквизиции, до неё судопроизводство велось устно, записывался лишь приговор.
В случае, если доказанный еретик не желал каяться либо имелись основания полагать, что его раскаяние притворно, его казнили, но формально это делала не инквизиция, ведь еретик, не будучи католиком, не подлежал церковному суду. Казнь осуществлялась светскими властями.
Казнить нельзя помиловать
Обвинения против Бруно были столь многочисленны и серьёзны, что венецианские следователи решили переправить задержанного непосредственно в Рим. В течение семи лет искушённые богословы полемизировали с ним, пытаясь убедить в греховности и нелогичности его умозаключений, но натыкались на новые и новые признаки ереси.
Иногда казалось, что усилия инквизиторов вот-вот увенчаются успехом и обвиняемый покается, но каждый раз Бруно вновь возвращался на исходные позиции. В этой ситуации надеяться на спасение было трудно. Да Бруно, судя по всему, на него и не рассчитывал.
С точки зрения современного человека, проще всего объявить Бруно сумасшедшим. Он был фанатик, готовый умереть за своё учение, представлявшее смесь предвидений и религиозно-философского винегрета.
Римский папа Иоанн Павел II, высокообразованный человек широких взглядов, реабилитировавший Галилея и принёсший извинения за «перегибы» инквизиции, полагал, что Бруно был осуждён за действительную ересь, то есть по понятиям 16-го века правильно.
Ознакомившись с делом, с этим трудно не согласиться. И трудно не порадоваться тому, что мы живём в эпоху, когда даже за самые смелые предположения уже не казнят.