Глава первая. Варжонок
Люди полагают, что у эльфов не бывает растрёпанных волос и пятен грязи на лице? Они ошибаются. Показывать свои слабости не принято, и небольшой, привычный, как вздох, заряд магии легко поправляет дело. Однако сейчас Таррин была совершенно одна, и казалось приятным нарушить жёсткие, словно корни векового дуба, требования приличий. Над бровью алела свежая царапина, каштановые пряди липли к вискам, щёки раскраснелись.
Тропинка пошла вниз, впереди послышалось журчание ручья. Тонкая – только-только зачерпнуть ладонью – серебристая струйка бежала по белым камням. Таррин с наслаждением умылась, напилась, наполнила фляжку и стряхнула капли с пальцев. Не то чтобы высокородной эльфийке не пристало вытирать руки о штаны, просто замша для этой цели не очень-то подходила. От холода заломило зубы, но жажда на время отступила.
Даже здесь, под многослойной крышей леса, зной казался нестерпимым. Зелёное покрывало мха, наброшенное лесными духами на землю и деревья, сглаживало очертания камней, делало толще стволы и ветви. Девушка прислонилась к валуну и с наслаждением вытянула гудящие ноги.
Некоторое время она бездумно отдыхала, слушая шелест листьев, шум воды, трели перекликающихся птиц, как вдруг в сплетение привычных лесных звуков вкралась посторонняя нота. Тар насторожилась и открыла глаза. Где-то далеко, на границе слышимости, скулил щенок.
Тар вскочила и замерла, пытаясь определить направление. Через несколько ударов сердца звук повторился, и на этот раз стало понятно, откуда он шёл. Девушка развернулась и легко побежала вдоль ручья, привычно угадывая, куда и как поставить ногу.
Время от времени она останавливалась и прислушивалась, и каждый раз плач раздавался ближе. Наконец она очутилась на краю узкой расщелины: мох скрыл провал между гигантскими валунами, и в эту подготовленную самим лесом ловушку кто-то попался.
Тар осторожно заглянула в щель – и отпрянула: лязгнули зубы, серая смазанная тень метнулась вверх, скрежетнув когтями по стенам расщелины. Не удержавшись на скользких камнях, оставляя на них царапины, узник съехал вниз и сжался, захлебнулся рычанием. Варг! Совсем молодой. Подросток, почти щенок.
Таррин много слышала о варгах – полуразумных гигантских волках. В тронном зале лежала громадная серебристая шкура с жёлтыми топазами в глазницах. Живого же варга Таррин ни разу не видела.
Далеко же она забралась в своей прогулке – на самый край Зачарованного Леса! Дальше, на той стороне Ароса, лежали Дикие Пустоши варгов. Как же варжонок оказался здесь, на этом берегу, на эльфийской земле? И как обошёл прибрежные заставы?
Зверь собрался и прыгнул снова. И снова. Ярость придавала ему сил, он почти дотягивался до края ямы и всё же не мог выбраться сам. В рычании – грубом, невнятном – девушке слышалось: «Тварь! Мразь! Р-разорву!»
Напрасно она поддалась порыву. Варжонка не вытащить: слишком злобен. А если и придумать, как вытащить… что дальше? Варги – извечные враги: стоит ли увеличивать их число на одного?
Тар повернулась и пошла прочь. И лишь отойдя на два десятка шагов, услышала у себя в голове голос – раскатистый, словно грохот катящегося камня:
«Эльфийка! Стой!»
Значит, правду говорили: варги способны к мысленной речи!
– Что тебе, варг? – Таррин постаралась говорить холодно и надменно.
«Помоги… мне, – слова звучали через силу. – Вытащи».
– Вытащу… и что? Ты вернёшься через год, через два, вместе со своей стаей, убивать и калечить моих родичей?
«Ты торгуешься, эльфийка? Ты думаешь – вытащишь меня, и прекратится вековая вражда?»
– Ничего я не думаю, – сердито сказала Таррин. – Это ведь ты просишь о помощи, не я. Мы враги. Я просто спрашиваю – почему я должна тебе помогать?
«Я много значу для нашей стаи. За мной придут. Когда моя стая переправится на этот берег, она пойдёт дальше. Вытащи меня, и спасёшь свой народ».
– А почему бы тебе тогда не дождаться своей стаи? – спросила Тар. – О… догадываюсь! Ты забрался туда, где тебе нельзя быть. Твоя стая придёт, но тебе достанется, да?
«Я не щенок, чтобы спрашивать, где мне можно быть, а где нельзя!»
– Если я тебе помогу, ты не будешь кусаться?
«Это вся плата, которую ты просишь?» – с подозрением спросил щенок.
– Ты хочешь, чтобы я тебя вытащила, или нет? Если хочешь – перестань говорить о плате.
«Я не буду кусаться, – с неохотой пообещал варжонок. – Отец говорит – всегда сначала надо выяснить, что и кому окажешься должен. Слова могут стать реальностью, а долг – грузом».
Таррин снова приблизилась к провалу. Пачкая травяной зеленью одежду, легла на самый край, пригляделась.
– Мне придётся спуститься, – пояснила она. – Ты уж, будь добр, сдержи свои… порывы.
От мысли, что сейчас она окажется в тесной яме рядом с настоящим живым варгом – пусть и недорослем, – похолодело в животе. «Ну уж нет! – рассердилась девушка. – Теперь отступать поздно: окажется, что я не могу справиться с собой?»
Таррин размотала привязанную к поясу лёгкую верёвку, закрепила за ближайший ствол, подёргала для верности и скользнула вниз. Всё это время щенок сидел тихо, вжавшись в стену.
«Осторожней! Лапы!»
– Не командуй. Стараюсь, как могу.
Вблизи зверь остро пах чем-то непривычным – но не псиной, как ожидала Тар. К своеобразному запаху варжачьей шерсти примешивался запах лесных трав и речной воды: должно быть, шкура ещё не до конца просохла после переправы. Несмотря на то, что варг ещё не достиг полного роста, он был огромен, и девушка усомнилась в разумности того, что наверху казалось посильной задачей.
– Я подсажу тебя, – она наклонилась, улавливая напряжённую дрожь тела варжонка.
И в этот миг зверь прыгнул. Оттолкнулся от спины и плеч девушки, заскрёб когтями по камням. Тар вскрикнула от неожиданности и боли, но выдержала: постаралась распрямиться, выталкивая детёныша наверх. Наконец тяжёлые лапы царапнули спину в последний раз: варгу удалось выкарабкаться.
– Я же сказала, что подсажу! – Тар выпрямилась. Спина горела, исполосованная когтями. Протянув руку назад, девушка нащупала клочья, в которые превратилась тонкая замша рубашки.
Цепляясь за верёвку, она выбралась из ямы и возмущённо уставилась на зверя. Тот сидел поодаль и наблюдал: его взгляд – торжествующий, яростный – встретился со взглядом девушки.
«Ты попалась! Поверила! Я провёл тебя!»
– Ч-что?!
«Провёл! Провёл! Ты попалась, поверила! Думала, спасаешь своё племя? За мной никто не придёт, никто! Глупая эльфийка!»
Злой, насмешливый голос гремел в черепе. От боли и обиды глаза защипало.
– Я сделала это не из-за твоей стаи. Мой народ не боится варгов, – Таррин вскинула голову. Она не хотела, чтобы варг – враг – видел слезы.
«Не верю! Не верю!»
– Ты мог бы поблагодарить меня.
«Я заманил тебя в яму и использовал как упор. Я выбрался сам!»
– Ты… да ты!.. Неблагодарный, нахальный щенок!
«Я ничего тебе не должен. Я обещал не кусаться. Сейчас я не трону тебя».
Зверь развернулся и лёгкими прыжками скрылся в подлеске.
***
Обратный путь затянулся. Таррин держалась, но спина горела, а уставшие мышцы просили пощады. На небольшой влажной поляне девушка опустилась на колени и ножом выкопала несколько клубней алаты – но самой получилось лишь вслепую размазать сок по спине. И всё же стало легче: боль отпустила. Остатки алаты Таррин сложила в поясную сумку: дома она приготовит целебную мазь и обработает раны как следует.
Вечерело, и жара сменялась прохладой. Следовало позаботиться о ночлеге: от усталости девушка теряла внимание. Лучше тронуться в путь с рассветом – тогда до дома она доберётся до наступления зноя. Таррин срезала дёрн, ножом и руками выкопала углубление. Покрутилась, определяя направление ветра – его почти не было – и воткнула в землю несколько сучьев, основу для заслона из гибких ветвей. Места здесь были безопасные – девушка даже удивлялась, что до сих пор не столкнулась с дозором; и всё же осторожность не помешает. Теперь костерок заметит лишь тот, кто подойдёт близко.
Она уже засыпала, свернувшись на подстилке из сухой листвы, когда ощутила присутствие посторонних. Раздвинув густые ветви, на облюбованную ею прогалину выскользнули три тени.
Тар поспешно села и выпрямилась. Она знала всех воинов своего отца.
– Высокородная! Что с тобой, ты ранена? – старший из дозорных наверняка заметил изодранную одежду, но теперь Тар сидела, глядя в его лицо, и увидеть больше он не мог. Бедняга даже шею вытянул. Воспитание не позволяло ему проявить большую настойчивость, а Тар не горела желанием демонстрировать синяки и ссадины.
– Просто царапины, о Леранад, – пропела она. – Однако я устала и нуждаюсь в отдыхе.
– Мы не будем мешать твоему отдыху, о высокородная. И всё же мой долг предписывает узнавать обо всём необычном, что происходит в этих краях. Если на тебя напали, я не могу оставаться в неведении.
Его голос звучал почтительно, но твёрдо. Тар вынужденно признала, что он прав.
– На западной окраине леса я встретила молодого варга, – пояснила она. – Он был один. Вероятно, отбился от стаи.
– Варга? Но, госпожа, варги уже много лет не переплывали Арос!
– Это так, о Леранад.
– Он напал со спины? Госпожа, ты убила его?
Воин не мог не видеть, что на одежде Таррин нет следов крови – кроме, возможно, её собственной. Такие вещи не скроешь простенькой магией.
– Подробности я расскажу лишь своему отцу, о Леранад, – высокомерно произнесла девушка, от души желая, чтобы этот разговор не состоялся, и понимая его неизбежность.
– Госпожа, – воин поклонился. – С твоего позволения, мы отправимся дальше. Я оставлю с тобой Илгона, дабы он охранял твой покой.
– Благодарю, – Тар склонила голову. Почему она не взяла с собой плащ? Показалось, что не стоит тащить лишнюю ношу, и вот – нечем скрыть царапины от любопытных глаз.
Биже к утру Таррин уже не волновали чужие взгляды. Когти варга, должно быть, принесли какую-то заразу: девушку знобило, и Илгон раскатал собственный плащ, чтобы защитить от ночной свежести.
Перед рассветом они тронулись в путь: молодой воин справедливо полагал, что чем скорее девушка получит помощь врачевателя, тем лучше.
***
Весь день и всю ночь Тар проспала, но уже на следующий день встала. Она чувствовала, что отлежала бока и живот, под кожей бегали мурашки, а лежать на спине пока ещё было больно. Женщины несколько раз сменяли повязку с травами, и теперь лихорадка отступила. Таррин сидела у высокого окна, накинув покрывало, и смотрела на лес: изумрудные кроны плотно смыкались, проступая сквозь утренний розовеющий туман, и терялись вдали, в жемчужной дымке.
Скрипнула дверь. Шаги были лёгкие, почти неслышные, но Тар сразу узнала их и поднялась:
– Отец!
– Сиди, – Дарондил махнул рукой. – Я рад, что тебе лучше. Это означает, что я могу сказать то, чего не сказал вчера.
У Тар неприятно сжалось внутри.
Эльф опустился на сидение напротив дочери. Его пальцы поглаживали подлокотники, зелёные глаза под тёмными бровями смотрели в упор.
– Я мог бы сказать, что твоя последняя выходка переполнила чашу моего терпения, но это не так: решение я принял не вчера. Тем не менее, случившееся ясно показывает, что это решение правильно. Ты неопытна, ты не знаешь жизни. Мало этого: ты порывиста, легкомысленна, склонна действовать, не принимая во внимание последствий. О чём ты только думала, спасая варга! Ты способна навлечь опасность не только на себя, но и на своих близких.
– Какое же решение ты принял, отец? – тихо спросила Тар, так как Дарондил замолчал.
– Ты выходишь замуж. Погоди! Ты выходишь замуж за Мэглада из северных эльфов. Он хорошего рода, и он способен обеспечить безопасность своей жене.
– Я совсем не знаю его, отец.
– Это и не требуется. Послушай меня, дочь. Я мог бы ограничиться сказанным, но добавлю ещё одно. Грядёт война. Варгов и впрямь стало больше. Люди теснят их. Возможно, тот, которого ты встретила, был первым лазутчиком. Сколько раз говорил я тебе, чтобы ты не заходила в своих прогулках дальше Векового Камня! – взорвался он, но тут же взял себя в руки. – Я не знаю, сколько ещё продлится мир: год, два? Вот почему к зиме ты должна оказаться в безопасности. На севере.
– Отец, но я не хочу уезжать. Опасности не пугают меня.
– Не стоит их недооценивать. Моя задача – уберечь мой народ… и тебя.
– Отец, а если я скажу «нет»?
– Я дам тебе времени на раздумья столько, чтобы ты сказала «да».
***
Таррин казалось, что все вокруг сговорились. Несмотря на то, что она ещё не дала своего согласия, с ней обращались так, словно другую возможность не стоило и рассматривать. Между помолвкой и свадьбой по обычаю проходит не меньше года, однако владыка горных эльфов всей душой хотел, чтобы дочь оказалась в безопасности; не меньше он желал заключить союз с сильным северным кланом.
– После помолвки ты уедешь погостить к родичам будущего мужа, – объяснил он. – И ты сможешь узнать Мэглада ближе. Думаю, у вас найдётся много общего.
То одна, то другая женщина заводила речь о Мэгладе: он был вторым сыном короля Лесных эльфов; он любил охоту и дальние прогулки и часто уезжал на неделю или две – «как и ты, высокородная»; особенно искусен он был в выращивании соколов и, кажется, понимал птичий язык.
– А если мы не понравимся друг другу?
– Как это возможно? – удивлялась Лориэль. Сидя напротив Таррин, она рисовала наброски будущих платьев – обычно от этого занятия её могло отвлечь только шитьё; предстоящие события словно влили в Лориэль новые силы.
– Ну просто – не понравимся, и всё.
– Не стоит опасаться, высокородная. Мэглад не может не понравиться. Да ведь в конце концов, окончательное решение ты можешь принять позже.
Не было сомнений в том, каким, в глазах окружающих, должно быть это решение. Да и как можно – год пользоваться гостеприимством родичей жениха, словно бы сбежав от тягот войны, а потом сказать, «извините, ваш сын мне не по нраву»? Не говоря о том, что бежать казалось неправильным.
Тем временем вести с границы были неутешительны. То тут, то там видели одиночных варгов – вероятно, лазутчиков. Границу те не пересекали, держались осторожно.
– Быть может, подстрелить одного из них и доставить сюда, господин? – спросил как-то вечером Леранад.
Отец помедлил и всё же отрицательно покачал головой.
– Ни в коем случае. Мы не начнём первые. Вот если он хоть лапой, хоть когтем ступит на нашу землю – стреляйте.
Дни складывались в недели, лето перевалило далеко за середину. Лориэль вместе с помощницами принялась за шитьё. Днём кресла, столики, кровать были завалены сотнями образцов тканей и кружев, коробочками с бисером, подушечки с булавками и иглами.
– Тебя ждёт самое счастливое событие твоей жизни, о высокородная, – Лориэль приподняла брови. – К нему надо хорошенько подготовиться. Мне кажется, вставка из кружев подчеркнёт изящество плеч.
– О, Звёзды! Неужели никто не хочет меня услышать?
– Ну что ты! Просто твоё волнение так объяснимо! Пояс мы сделаем длинным и мягким, а юбку пустим свободными складками. Сейчас придёт Элендар с рисунками: надо решить, какая диадема подойдёт к линии выреза.
«Сбежать бы отсюда», – с тоской подумала Таррин.
И вдруг затаила дыхание, стараясь не выдать блеска в глазах. Но тщетно:
– О, да. Ты ведь подумала о нём? Он очень, очень красив! Он любезен, ловок, храбр. Ты будешь так счастлива!
«Убегу».
Глава вторая. Побег
Выйдя на опушку, Таррин огляделась. Ей удалось! Посты остались позади, а вскоре и тот слабый, но хорошо ощутимый магический след, который она оставила, рассеется.
Лёгкий ветер тронул ветви, и тени на тропинке затрепетали. Впереди сорвалась со своего места сойка. Затем всё снова замерло. Нет! Одна из ветвей продолжала покачиваться – не там, откуда взлетела птица.
Тар крутанулась, заводя руку за спину, к колчану.
«Эй, потише! Ждёшь её тут, как шавка, а она…»
На тропинку выпрыгнул зверь – огромный, серый. Тар постаралась сдержать вздох облегчения: не хватало ещё, чтобы этот щенок решил, что ему удалось её напугать!
– Что ты делаешь здесь, варг?
Варжонок повзрослел. Он ещё не обрёл массивности матёрого зверя и оттого казался чересчур длиннолапым, и всё же стал выше в холке, раздался в плечах. Детскую дымчатую шкурку сменил взрослый мех цвета тусклого серебра.
«Сказал уже – тебя жду. Ты, случайно, не хочешь пойти и сделать какую-нибудь глупость?»
– То, что я делаю – не глупость!
Варжонок оглядел её внимательно, склонив голову набок и приоткрыв в довольной ухмылке пасть с розовеющим языком.
«Ты что, сбежала? – и подпрыгнул, словно хотел поймать собственный хвост. – Сбежала! Сбежала!»
– Чему ты радуешься? – девушка постаралась изобразить тот самый оттенок прохладной отстранённости и лёгкого высокомерия, с каким отец порой отчитывал её самоё.
«Ты сбежала – значит, я пойду с тобой и смогу вернуть долг, – убеждённо заявил щенок. – И нечего стоять, пошли уже: тут и под стрелу угодить недолго. Думаешь, мне легко было? Я уже всех зайцев в округе переловил, а тебя всё нет!»
– Какой ещё, во имя Звёзд Пробуждения, долг? Не нужны мне никакие спутники, мы не в легенде, варг! Уходи, не стой под стрелой!
«Без тебя не пойду! Потом объясню. Пойдём, а то и впрямь поймают, и вряд ли ты хочешь этого больше, чем я».
Варжонок переминался лапами, готовый сорваться с места, да и сама Таррин ощущала себя неуютно: слишком близко от границы, от троп обходчиков, от секретных постов. Стоило ей сделать шаг, как волчонок прыгнул в сторону и исчез: только колыхание ветвей отмечало его путь.
Тропа шла вниз.
«Сюда», – послышалось сбоку, и Таррин увидела едва заметный просвет в колючих кустах.
Внизу оказалась заросшая ежевичником неприметная балка, уводящая прочь от тропы. Пройти можно было лишь по самому дну, по камешкам, выстилавшим ложе ручья. Щенок бежал как ни в чём не бывало: густая шерсть хорошо защищала от колючек, а вот девушке приходилось несладко. Впрочем, некоторое время спустя кусты раздвинулись, дно ручейка стало песчаным.
– Урр… а вот теперь можно и отдохнуть!
И Таррин увидела небольшую площадку, поросшую короткой мягкой травой. Щенок одним прыжком оказался на самой середине, покрутился и лёг. Тар выбрала место посуше и устроилась на свёрнутом плаще.
– Так что ты говорил о долге, варг? – требовательно спросила она. – И с чего ты вдруг загорелся его отдавать?
Варжонок вздохнул и отвернул морду.
«Старшие сказали: «Слово, данное врагу – это всё равно Слово». Великий Волк отмеривает груз наших поступков. По тонкому льду Судьбы с большим грузом не пройти. Если бы я сказал «спасибо» и помог выбраться, как ты помогла мне, мы были бы квиты; а я попросил о помощи и ответил неблагодарностью. Старшие сказали, иди и верни долг, иначе он будет на Стае».
– У нас это называют Хрустальными Весами, – задумчиво сказала девушка. – То, что отмеряет тяжесть посмертия. Но мне и впрямь не нужны попутчики. Я иду в город. На тебя будут обращать внимание. Варгам не место среди людей. И как, во имя Весов, мы будем добывать еду на двоих? Нет уж. Давай просто решим, что ты ничего мне не должен.
«Да кто тебя спрашивает! Не ты начисляешь вес, и не тебе его снимать! А разве ты не можешь прикрыть меня магией?»
– Могу. Но это значит – поддерживать иллюзию днём и ночью. Я буду уставать и терять внимание. А если со мной что-то случится? Ты очутишься без прикрытия неведомо где. Нет. Возвращайся к себе, варг, и дай мне идти своим путём.
«Оу! Нет! Ты не можешь просто так меня бросить! – щенок вскочил и заметался по поляне. – Ты должна меня спасти!»
– Что?! – девушка поневоле расхохоталась. – От чего спасти? От необходимости меня спасать? А не решит ли тогда Великий Волк, что ты должен мне ещё больше?
«Смейся-смейся, – мрачно сказал щенок. – А мне-то теперь как?»
Тут Таррин вспомнила:
– Так это ты был всеми этими лазутчиками, которых видели дозорные?
«Меня видели? Видели?»
– И не раз, – и, глядя на пристыженную морду щенка, Тар решилась:
– Ох… Ладно. Надеюсь, мне не придётся жалеть. Варг.
«Не называй меня «варг»! Я – Аррых, сын Арра!» – и варжонок выпрямил лапы, разворачиваясь боком и красуясь.
– Так значит, ты не варг, Аррых?
«Ты меня запутала. Великий Волк, как с тобой трудно!»
– Да уж не труднее, чем с тобой!
***
Солнце уже сместилось к зениту, когда Таррин и Аррых вышли на Северный тракт. – Я не могу сделать так, чтобы в тебе видели мелкую собаку, – пояснила Таррин. – Это труднее. Ты будешь псом, но очень крупным.
«Уоу, собака! Ладно».
Заплечный мешок, не слишком тяжёлый, словно врос в плечи, но, когда двое остановились на отдых, девушка сбросила лямки с наслаждением. Небольшой холм, поросший выгоревшей на солнце травой, оказался удобным: дорога хорошо просматривалась в обе стороны. Флягу с водой пришлось делить на двоих, как и сушёную оленину.
«Почему ты сбежала?»
– Меня хотели выдать замуж. Без моего согласия!
«Твой жених такой отвратительный? Но разве ты не могла просто отказаться?»
– Это сложно объяснить.
«Ты думаешь, я глупый?»
И тут Таррин не выдержала.
– Я этого Мэглада даже не знаю. Может, он и ничего, но ведь меня не спросили! Мне говорят, что решать мне – но никто не сомневается, что я решу то, что от меня хотят! Словно бы не заставляют, и всё равно… Я хочу решать сама за себя! Они старше, они лучше знают – но жить-то мне! Если я буду делать ошибки – пусть это будут мои ошибки, не чужие! Я хочу увидеть что-то кроме своего леса. Я хочу быть свободной. Я хочу жить ради чего-то важного.
«Сложно доказать, кто ты есть».
– Ох, да!
Таррин не знала, понял ли Аррых, но стало легче.
«А что ты будешь делать среди людей?»
– Там поглядим, – бодро сказала Тар. Не то чтобы она об этом не думала, просто будущее представлялось чересчур смутно. Она знает травы, умеет рисовать, шить… да мало ли что ещё.
Тракт вел то вверх, то вниз, и наконец, поднявшись на очередную горку, спутники увидели Флёсс. Высокая сплошная стена опоясывала лишь его верхнюю часть, и видно было, что городу давно уже стало тесно в её кольце, словно отроку в детской одежде. Пологие склоны щетинились шипами крыш. Улицы сбегали вниз и терялись в садах предместий.
На дороге всё чаще попадались люди – пешие или верховые; они отличались от эльфов сильней, чем ожидала Таррин, были выше и массивнее. Девушка подумала, что будет слишком выделяться. Приметив на одной из встречных телег человеческую женщину подходящего сложения, Таррин постаралась как следует запомнить её лицо. Впрочем, долго разглядывать не получилось: людские лошади шарахнулись, почуяв варга, и эльфийка поспешно прошла мимо.
К воротам Верхнего города двое подошли лишь к вечеру. Стражники, изнывающие в тяжёлых кольчугах под лучами всё ещё злого солнца, оглядели запылённую девушку с крупной вислоухой собакой без особого любопытства и пропустили: ясно же, идёт на заработки. Может, надеется наняться в богатый дом, может – в лавку или таверну. Таррин прошла сквозь арку и остановилась – лишь чувствительный тычок прохожего, которому она загородила дорогу, заставил её сдвинуться с места.
Рыже-серые сланцевые стены сжимали улочки, словно хотели раздавить. Дома, узкие, вытянутые ввысь, теснились так, что между ними не оставалось промежутков. Задрав голову, Таррин разглядывала островерхие кровли из всё тех же сланцевых пластин; они находились на высоте трёх, а то и четырёх этажей и были зачем-то отделены друг от друга стенками. Волна густых запахов – жареной рыбы, хлеба, человеческих тел, печного дыма – била в ноздри, и девушка сморщилась.
– Аррых, как они тут живут?
«Привыкли, наверное», – но варг и сам выглядел ошарашенным, шерсть на его загривке вздыбилась.
– Береги лапы: ты им кажешься меньше, чем есть.
«Спасибо, что предупредила. Постараюсь. Сама не зевай».
Действительно, девушку снова толкнули. Здесь было слишком много людей. Таррин продвигалась вперёд, стараясь не застревать и всё же поневоле косясь на прохожих. Горожанки носили широкие юбки, отделанные тесьмой – сразу несколько: из-под верхней выглядывали подолы ещё двух, а то и трёх; мужчины – рубахи со шнуровкой на груди, заправленные в свободные штаны. Всё это показалось эльфийке недостаточно изящным, хотя и не лишённым своеобразной гармонии.
Прикрывать иллюзией и Аррыха, и себя оказалось тяжеловато. Поразмыслив, Таррин решила, что эльфийка в такой толпе легко затеряется, и отпустила образ деревенской девушки, подсмотренный на дороге.
«Ты понимаешь их речь?»
– Да, я обучалась языку людей. Непривычно звучит, но разобрать можно. А ты?
«Только отдельные слова».
Улица наконец раздалась, и двое оказались на рыночной площади. Горы зелени, летних упоительно пахнущих яблок, снулые рыбины под влажной тканью, пирамиды оранжевых тыкв напомнили о голоде. Таррин нашла лоток с жареными пирожками и достала самую мелкую серебряную монету: оказалось, что этого слишком много. Торговец – вихрастый и темноволосый парень – долго отсчитывал пригоршню разнокалиберных медных монеток и в конце концов, отчаявшись набрать нужную сумму, всучил девушке целую корзинку своего товара.
– Нам надо подыскать жильё и отдохнуть, – решила Тар. Она не утерпела и ухватила пирожок, а второй протянула варгу. Тот осторожно взял угощение громадными зубами, коротко дёрнул головой – и пирожок исчез.
«А у тебя ещё много этих серебряных кругляшков?»
– Пока достаточно.
«Ох, как всё сложно! Но еда вкусная. Дай ещё!»
Варжонок даже словно бы забыл о своём напряжении. Должно быть, проголодался не меньше, чем она сама, решила Тар.
– Я не могу жевать на ходу, – заявила она, проглатывая последний кусочек и вытирая пальцы платком. – Нам надо найти место, где можно сесть.
«Не можешь есть на ходу? А что ты только что делала?»
– Это в виде исключения, – решительно произнесла девушка.
«Тогда давай спустимся ниже. Там просторнее!»
– Может, ты и прав, – признала Тар. К тому же, по необъяснимой причине, она чувствовала себя неуютно в кольце городских стен.
Спустившись по соседней улочке, двое вышли через другие ворота. Здесь улица стала шире, а толпа – реже.
– Смотри, вот вывеска! Наверняка трактир. Может, тут и комнаты сдаются?
Таррин поднялась по трём выкрошенным ступенькам и потянула на себя дверь. Внутри оказалось тесное помещение – несколько деревянных столов, стойка в глубине да узкая крутая лестница, ведущая на второй этаж. Сквозь висящий в воздухе чад девушка разглядела толстощёкого человека в сероватом фартуке: тот разливал по оловянным толстостенным кубкам тёмный напиток. Должно быть, это был сам хозяин. Таррин уже шагнула вперёд, но была остановлена воплем:
– Э, куда пса своего тащишь? А ну… э… эй!
Аррых заворчал и попятился, вздыбив шерсть. Теперь на девушку смотрели все. Один – судя по кольчуге и лежащему на столе шлему, стражник – даже выпрямился и замер, не донеся до рта ложку, служанка с подносом попятилась. Гул голосов слегка притих.
– Ты это, сударыня эльфийка, не обессудь: пса своего снаружи оставь, – уже вполне миролюбиво сказал хозяин. – А так-то – милости прошу.
– Аррых, он хочет, чтобы ты остался снаружи, – пояснила Тар варгу по-эльфийски, делая вид, что успокаивает ворчащую «собаку».
«И что, мне тут так и торчать?»
– Погоди, сейчас узнаем.
– Комнаты есть, как не быть, – сказал хозяин, выслушав пояснения девушки и косясь на зубы Аррыха. – И псу твоему место найдётся. Давай-ка, веди его в конюшню да привяжи в свободном стойле.
– Мой пёс не привык жить на привязи, – твёрдо сказала Тар. – И он понимает всё, что я говорю. Он не будет опасен для твоих постояльцев.
Но как она ни уговаривала, трактирщик упёрся.
– Прощенья просим, сударыня эльфийка, только ведь каждому постояльцу этого не объяснишь. А у меня и ошейник хороший, и верёвка в хозяйстве найдутся. Либо на привязи, либо никак, это моё последнее слово.
– Ты сможешь отдохнуть в конюшне, – передала эльфийка варгу. – Только он хочет, чтобы ты был в ошейнике и на привязи.
«Ошейник? Ошейник?! Ар-р! Нет!!!»
Варжонок отпрянул, прижимаясь к полу и показывая зубы.
– А ты говоришь, не опасен! – укорил хозяин. – Ты глянь, зубищи-то какие, варгу впору. Нет уж, коли не можешь со своей собакой сладить – ищи другое место для ночлега, вот и весь сказ!
– Не паникуй! Ты что, хочешь, чтобы нас отсюда выставили?
«А зачем мы вообще сюда припёрлись?»
– Зачем пришла я – я знаю. А тебя, варг, никто не звал. Так что ты ещё можешь вернуться в свои земли.
«Ну ладно, – проворчал Аррых. – А как я тебя буду спасать, если ты меня привяжешь?»
– Неужели тебя удержит верёвка?
«Уоу! И то верно. Но ошейник! Как последняя шавка!»
Несмотря на это, варжонок позволил застегнуть на своей шее широкий ремешок и потрусил рядом. Девушка свернула за угол – туда, куда ей указали – и вошла в широкую дверь конюшни, примыкавшей к трактиру.
Лучше бы она этого не делала. Ближайший жеребец взвизгнул и ударил копытами. Другие не отстали. Дикое ржание и грохот заполнили помещение. Таррин отпрянула, вытаскивая Аррыха на улицу, а внутри продолжали биться лошади.
– Сиди тут!
Тар кинулась назад. Нескольких слов на древнем наречии хватило, чтобы лошади притихли, хотя и продолжали нервно вскидывать головы и всхрапывать, роняя пену. Только теперь Таррин разглядела, что их всего-то и было пять; крупный вороной у входа мелко дрожал.
И тут в конюшню ворвался трактирщик. Его подбородок трясся, лицо было бледным до синевы. Пока он метался по проходу, осматривая ноги драгоценных животных, Тар вышла наружу. Судя по всему, найти жильё будет совсем не так просто, как ей казалось.
Дверь открылась, и трактирщик вышел, вытирая лоб и отдуваясь.
– Ну, сударыня эльфийка, первый раз такое вижу. У твоего пса точно варжачьей крови нет? Ровно сбесились. А если бы не обошлось, тогда как?
– Мне очень жаль, уважаемый, – Тар достала кошелёк. – Возможно, это оплатит твоё беспокойство? И не подскажешь ли, где можно найти комнату, куда бы меня пустили вместе с собакой?
Хозяин взял монету и повертел в пальцах. Он чесал затылок, переминался, косился на кошелёк и дважды открывал рот, но с ответом медлил. Таррин уже захотелось его поторопить, когда он наконец решился:
– Эх… Ну только ради твоей милости. Ладно. Веди своего пса наверх, только, чур, из комнаты не пускай!
***
Поднимаясь с варгом по лестнице в отведённую для неё комнату, Таррин чувствовала направленные на неё взгляды. Она шла, выпрямившись, приподняв подбородок и легко ступая уставшими ногами, ловя реплики, которыми обменивались посетители.
«Правда эльфийка, что ли?» – «Да ты глянь на уши!» – «Точно тебе говорю!»
«А кудлатый-то хорош!»
Тут Таррин не выдержала и оглянулась. Сивоусый стражник в кольчуге – тот самый, что сидел у входа – смотрел не на неё, а на её спутника.
Закрыв за собой дверь, Тар с облегчением скинула обувь. Пол в комнате был прохладным и чистым. В углу помещалась деревянная кровать, у окна – небольшой стол, и ещё один, совсем крохотный – у входа. Судя по медному тазику и кувшину, это был столик для умывания. Варг процокал когтями по половицам и лёг.
«У тебя ещё остались эти вкусные штучки».
– Держи, – девушка расстелила на полу чистую тряпицу и выложила пирожки. – Скоро принесут ужин.
Она потянула завязки рубашки и оглянулась:
– Отвернись!
«Зачем?»
– Я хочу переодеться, – терпеливо пояснила девушка.
«И что? Почему я не должен это видеть?»
– Это не принято.
«Ну ладно. Арр! Странные обычаи».
Варг прихватил зубами край тряпицы, подтаскивая ближе, и занялся едой. Таррин обтёрлась влажным полотенцем и переоделась в свежую рубашку, извлечённую из заплечного мешка.
Из окна виднелась крыша дома напротив. В темнеющем небе серебрились подсвеченные луной облака. Жара наконец-то отпустила, и Тар распахнула окно, чтобы впустить вечерний воздух.
Всё вокруг было непривычным, неудобным, неправильным – и, несмотря на это, девушка чувствовала себя свободной. На время можно было отложить мысли о том, что же делать дальше. Лучше всего переночевать здесь, а наутро двинуться на север. Можно, наверное, заплатить какому-нибудь возчику за место в телеге – тут Таррин обернулась на варга – или пойти пешком и добраться до следующего городка, Ильзенберга. Когда отец начнёт её искать, первым делом он направится сюда, во Флёсс. Но это произойдёт не сразу: к её лесным прогулкам привыкли, день-два в запасе ещё есть.
Она стояла у окна, вдыхая полной грудью, когда в дверь вежливо постучали. Молоденький парнишка, напоминавший чертами лица трактирщика, втащил поднос, заставленный снедью: зелень, тушёные бобы с кусочками мяса и – в грубой глиняной миске – горку мясных обрезков с жилками и хрящами. Варг встал и потянулся. Парень попятился.
– Не укусит?
– Не бойся, не тронет.
Мальчишка боком подошёл к столу, поставил поднос, по-прежнему опасливо косясь на «пса».
– Здоровущий какой! Его б к старым бойням, с варгом стравить: сборет или нет? – и заторопился: – Кушайте, сударыня эльфийка!
Сделал ещё шаг назад, упёрся лопатками в дверь, развернулся и выскочил вон.
«Он сказал «варг»? Он что-то сказал о варгах?»
– Он говорил, что где-то на старых бойнях устраивают бои. Ты что-то знаешь об этом?
«Ар-р! Нет! Ходят слухи. Когда кого-то берут в плен, обратно он не возвращается. Зачем увозить живьём? Ты говоришь, бои?»
– Пленники? Я-то подумала, это ваши сюда развлекаться ходят.
Таррин нахмурилась. Некоторые обычаи этого мира оказались ей не по душе. Варги – лютые звери, старинные недруги. И всё же одно дело – перестрелять в честном бою, совсем другое – так…
– Ладно, давай поедим. Если хочешь, я потом спущусь вниз и попробую что-нибудь узнать. Вот, держи, – она поставила перед варжонком миску с мясом и села за стол.
Варг принялся за еду. Он заглатывал мясо с таким свирепым видом, словно это был враг, с которым следовало посчитаться. Тар тоже начала есть, но настроение было испорчено. Неужели родной лес – и впрямь прибежище покоя, а её попытка вырваться – глупость? Может, лучше жить, не думая, что происходит за пределами привычного мирка, ну а если придётся – погибнуть вместе с ним?
«Ты обещала узнать!»
Действительно, Тар уже прикончила бобы и отодвинула тарелку. Идти в душный зал не хотелось, уставшие ноги гудели, но варжонок смотрел с надеждой.
Глава третья. Жить в мире
Публика внизу за это время сменились. Таррин обвела помещение взглядом, прикидывая, с кем завязать разговор, и внезапно обнаружила, что один посетитель остался прежним: тот самый, что говорил о Кудлатом. Его сивые усы были влажны от пены, взгляд серых, навыкате, глаз осоловел. Неудивительно: на столе рядом с поцарапанным шлемом теснились уже несколько пустых кубков, тускло поблескивающих гладкими, без чеканки или фигурного литья, боками.
Таррин тоже взяла себе кубок с коричневым напитком и повернулась к воину. Тот молча сдвинул шлем в сторону – и девушка сочла это приглашением.
– Не часто эльфы покидают свои леса.
Голос мужчины оказался резким, как скрип колодезного ворота, но негромким.
– Иным трудно всю жизнь ходить по одним и тем же тропинкам, уважаемый, а иных заставляет нужда.
Собеседник кивнул, принимая объяснение.
– Как звать тебя, воин?
– Зови меня Турстаном, девонька.
Всё же воин, кажется, был не настолько пьян: речь его, хоть и медленная, звучала отчётливо.
– Я слышала что-то о варжачьих боях. Ты кажешься человеком опытным, не просветишь ли меня? – Таррин пригубила напиток: тот оказался горьким. Что находят в нём люди?
– Про кудлатого думаешь? Забудь, молод ещё, порвут. Пока в силу не вступит – нечего и пробовать.
Таррин уже хотела возразить, но вовремя спохватилась: как ей тогда объяснить свой интерес?
– И всё же расскажи, как это происходит и откуда берутся эти самые варги?
– Здесь граница, девонька, – Турстан прищурился, словно видел за спиной Таррин нечто неведомое. – Вот ребята и выбираются иногда размяться. Ежели варгов не убивать, они скоро по улицам ходить начнут. Видела бы ты, что они творят на восточных фермах. Одно слово – звери. Так что, почитай, каждый праздник тут варжачьи бои.
– Но ведь для этого нужны живые варги. Разве не опасно везти такого живьём?
– Это точно! – воин приосанился. – Опасное это дело, зато и почёта много. Да и город платит. Сетью надо, потом лапы спутать. Потом грузим на телегу. Лошади нужны особые, выученные: не каждая к себе варга подпустит.
– А потом?
– Потом отвозим к бойням. Там яма такая большая устроена, чтобы, значит, звери не вырвались и не покалечили кого.
Турстан замолк.
– А потом? – напомнила девушка. – Как их содержат?
– Потом… Держат их в клетках, по отдельности, чтоб не перегрызлись раньше времени, а сводят только драться. Народу много собирается. Можно так посмотреть, ну, за плату, конечно, а можно и пару монет поставить. Правда, ежели варг долго в клетке просидит, становится негоден.
Таррин обнаружила, что её кружка опустела уже наполовину. В голове с непривычки слегка шумело.
– Я слышала, варги разумны. Не бывает ли так, что они отказываются драться?
– Врут, – убеждённо заявил Турстан. – Виданное ли дело, чтобы зверь был разумен? Да и способы есть. Не кормят их, значит, перед дракой. Ежели кусок требухи в яму кинуть – самый трусливый варг не выдержит.
Таррин передёрнуло.
– А где это – старые бойни?
– На северной окраине. Только не стоит, помяни моё слово. Не для женщин этакая забава. Да и пса не порть. Больно хорош, жалко. Он ведь у тебя сторож, раз не боишься одна ходить? А коль собака на бой натаскана – для другого уже не годна.
– Пожалуй, ты прав, Турстан, – сказала Таррин. – Я не буду притравливать своего пса на варгов.
– И верно, не стоит, – Турстан покивал и повторил: – Сторожу совсем незачем, не порть его, девонька. Хорш пёс-то.
Тар встала. Пора было закруглять разговор: не следовало привлекать внимание, продолжая расспросы.
– Благодарю тебя, Турстан. Удачи тебе и процветания.
Вернувшись к себе – ноги переставлять оказалось ещё тяжелее – она опустилась на кровать.
«Ну что, узнала?»
– Немного. Действительно, всё так, как сказал мальчишка. Отвратительные обычаи! Прав мой отец, что не хочет иметь дело с людьми! Даже если вы и вправду громите их фермы…
«Только те, что на спорной земле!» – ощерился варг.
– …Всё равно, так нельзя.
Тар была возмущена. Спать расхотелось. А ведь им с утра в путь!
«И что теперь?»
– Ничего, – сердито сказала она. – Надо спать. Что мы можем? Этот мир не переделать.
«Не переделать? Арр! Это у вас, эльфов, так. Вы – долгоживущие, вы можете дожить до лучших времён. У нас иначе. У нас нет времени ждать, когда мир сам собой станет лучше».
Варг вытянулся во всю длину и закрыл глаза. Тар не удержалась от шпильки:
– Не очень-то ты торопишься менять мир!
«Глупая эльфийка. Я воин. Мне надо отдохнуть. На дело не идут уставшими и слабыми».
– На какое ещё дело?!
«Я должен спасти родичей. Прости, эльфийка. Мой долг перед тобой по-прежнему на мне, но есть то, что надо сделать сейчас».
– Спасти?! И как, во имя Изначальных Тварей, ты собираешься их спасать? Что ты хочешь делать? Ты хоть знаешь – как и где их содержат? Где это вообще, старые бойни? Какая там охрана, какое… какое всё?
«А ты не узнала! Найду, посмотрю, тогда и подумаю. Не мешай мне, эльфийка, я отдыхаю».
Тар возмущённо оглядела варга. В свете масляной лампы его шерсть казалась почти чёрной: сгусток мрака, расстелившийся от кровати до противоположной стены.
– Бойни на севере. Только, может, там сейчас и нет никого, – не слишком уверенно добавила она. – Турстан сказал, бои бывают по праздникам. Думаешь, ваших хватают столько, чтобы тут каждый день был как праздник?
Варг даже не открыл глаз.
«Когда народилась последняя луна, перебили целую стаю, но на месте остались тела лишь шестерых. Я должен узнать».
Таррин мрачно промолчала. Её спутник внезапно из щенка стал взрослым – или, может, она просто не видела, каков он? И как быть ей? Ввязываться ли в то, что кажется чужим делом? Вот именно, кажется: внезапно девушка поняла, что – хочешь, не хочешь – просто оставить всё как есть уже не получится. Не стоило выходить в мир, если собираешься быть в нём только свидетелем.
– Я пойду с тобой, – сказала она.
«Я взялся тебя охранять, а не тащить на сомнительные бойни. Сам справлюсь».
– Ты забыл? У меня есть то, чего нет и никогда не будет у тебя!
Варг поднял голову и уставился тяжёлым взглядом янтарных круглых глаз.
«И что же это? – ядовито спросил он. – Глупая эльфийка!»
– Вообще-то, я имела в виду руки, глупый варг!
Варжонок – о чудо! – смутился.
«Если ты со мной, тебе тоже надо отдохнуть».
Он больше не пытался отговаривать или напоминать о вековой вражде. Согласился с её доводами? Или просто признавал за ней право решать?
– Эльфы восстанавливают силы быстрей, чем вы, – Таррин не соврала. Почти.
Она порылась в сумке, доставая нужные травы: среди них были такие, что позволяли прояснить голову от дурмана.
***
Луна уже сдвинулась к самому краю окна, к широкой деревянной раме, когда двое спустились по лестнице. Девушка переоделась в тёмное: легче будет остаться незамеченной. В нижней комнате было пусто, даже хозяин удалился на покой. Таррин толкнула тяжёлую дверь. Её опасения, что на ночь вход запирают, оправдались, но щеколда легко поддалась и со щелчком опустилась за ними.
Ночные улицы были пусты. Луна то освещала каждую выбоинку мостовой, то пряталась за облаками. Свернув, Тар и Аррых оказались в густой тени. Улица вела вниз, и при каждом случае Таррин старалась взять вправо, севернее. Дома теперь стояли реже. Девушку охватили сомнения: легко сказать – северная окраина! Сейчас она осознала, насколько город велик. Найти в незнакомом лабиринте улиц и садов нужное место представлялось непростой задачей.
До тех пор, пока варг не напрягся, рванувшись вперёд:
«Там!»
Некоторое время спустя Таррин и сама ощутила в ночном воздухе примесь нового запаха, сперва едва заметную, а затем – благодаря внезапному порыву ветра – густую и тяжёлую: застарелая вонь протухшей крови, железа и нечищеных клеток.
– О, Звёзды!
«Ар-р!»
Ветер переменился, но оба уже засекли направление. Теперь они бежали: Таррин старалась не отставать от стелющегося над землёй варга. Какой-то человек шарахнулся вбок, в проулок – девушка почти не обратила внимания.
– Тише! Я не могу так быстро!
Варг послушался и перешёл на лёгкую трусцу. Очередной поворот вывел к длинной каменной ограде: среди серых от времени деревянных сараев и лачуг та казалась неуместной. Девушка и варг приблизились вплотную и прислушались.
– Это то самое место, – шепнула Таррин. Привычным ухом лесного жителя она улавливала то короткое взрыкивание хищника, то беспокойное переступание копыт. – И варги тут есть! А ещё, кажется, коровы.
«Сам знаю».
– А людей ты слышишь?
«Постой».
Таррин замерла.
«Кажется, один».
– Что он делает?
«Не пойму. По-моему, он внутри чего-то. Там наверняка жилище. Мы с ним справимся!»
Таррин покачала головой.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
«Это всего лишь человек! И он заслужил!»
– Нет.
«А как тогда? Ты можешь что-нибудь – ну там, наслать сон?»
– Нет, не отсюда. Я должна хотя бы видеть направление.
Каменная стенка была неровная, сложенная всё из тех же сланцев. Таррин посмотрела наверх: по небу медленно перемещалось облако. Когда свет луны померк, девушка, цепляясь пальцами и упираясь носками башмаков, вскарабкалась на шершавый гребень.
– Вижу! Тут что-то вроде хижины… маленький домик. Подожди!
Она легко спрыгнула вниз. Окошко хижины светилось, но тем лучше: оттуда, из комнаты, ночь наверняка казалась темнее, чем была.
Теперь девушка и сама слышала человека: позвякивание, шаги, сиплое старческое дыхание. Осторожно приблизившись, она смогла разглядеть седую шевелюру и мощные широкие плечи – сторож, должно быть, когда-то был настоящим силачом. В течение нескольких ударов сердца Таррин вглядывалась в его спину – пока тот не осел тяжело на скамью и не уронил голову на руки. Теперь им никто не мог помешать.
– Ты сможешь перепрыгнуть? Тут ровное место. Учти: подсаживать тебя я не хочу!
«Запросто!»
Таррин услышала скрежет когтей, затем над стеной показалась голова гигантского волка. Аррых перевалился внутрь и принюхался. В загоне неподалёку истошно замычала скотина, и словно бы в ответ из темноты, откуда-то снизу донеслись рычание и визг: по меньшей мере десяток громадных зверей подавали голос.
– Аррых! Скажи им замолчать! Всю округу перебудят!
Варг коротко взвыл, и настала тишина, даже бычки в загоне замерли.
Таррин, хорошо видящая в темноте, различала словно бы край обрыва, обнесённого жердями: подбежав ближе, она поняла, что это скамьи из грубых досок, спускавшиеся рядами вокруг тёмного провала. Должно быть, те, кто устраивали место для зрелищ, попросту воспользовались изрытым склоном близ боен, на котором когда-то добывали камень. Теперь клетки со зверями были заглублены в обрыв и прикрыты сверху деревянными мостками, скамьи располагались над ними, а дальняя часть стены, несомненно, более новая, ограничивала площадку снизу. Здесь, прямо над клетками, вонь казалась нестерпимой.
Тар насчитала десять клеток, и все они открывались прямо на площадку. И каждую можно было открыть сверху, не подвергая себя опасности: железные решётки поднимались при помощи воротов. Подёргав за металлическую рукоять, девушка поняла, что не всё так просто: должно быть, что-то удерживало решётки там, внизу. Какой-то запор. Под досками настила слышалось движение: хотя пленники и старались не шуметь, ждать спокойно у них не получалось.
– Как попасть вниз? Как-то же туда попадают? Ведь надо убирать… м-м… погибших?
Варг сновал между скамьями, изредка коротко взрыкивая: вероятно, спрашивал о чём-то сородичей и получал ответы.
«Здесь!»
Вниз и впрямь вели ступени, но проход перекрывала тяжёлая, окованная железными полосами дубовая заслонка с таким же подъёмным воротом. Тар налегла на рычаг, и механизм поддался.
Она подбежала к ближайшей клетке: толстым, в палец, прутьям, тронутым ржавчиной, за которыми метался зверь. Вот теперь Таррин поняла, насколько велики бывают варги: должно быть, в холке он доставал ей по грудь. Морда зверя светлела сединой, но шерсть на корпусе отливала тусклым блеском старого серебра. При виде девушки зверь остановился и попятился.
«Эльфийка!»
Оказывается, даже в мысленной речи голоса отличаются. Этот был ниже, чем у Аррыха, и тяжелее, словно раскат грома.
– Так получилось. Отойди. Я должна посмотреть.
Варг послушался и сел, глядя на девушку неподвижными янтарно-коричневыми глазами.
Решётку удерживала цепь с грубо сработанным замком. Аррых толкнулся носом под локоть, обнюхивая незнакомый предмет:
«Что это? Ты знаешь, как это открыть?»
– Постараюсь.
Таррин сжала замок в ладонях, чувствуя тепло и покалывание в пальцах, и тот щёлкнул. Девушка перевела дух: действие, на первый взгляд несложное, потребовало усилий.
Остальные замки поддались так же, как первый. Варги по примеру своего товарища отходили от решёток и садились, наблюдая за тем, как девушка переходит от клетки к клетке. Когда щёлкнул последний замок, руки уже заметно дрожали, и Таррин порадовалась, что это всё.
– Сейчас я вернусь наверх и подниму решётки, – негромко пояснила она. – Постарайтесь не задерживаться: вам лучше миновать населённые места до рассвета.
Варги ответили нестройным ворчанием, в котором Тар почудилось согласие.
Девушка открыла уже пятую клетку, когда два варга, наиболее обезумевших то ли от голода, то ли от долгого заключения, всё же сцепились. Но не успела Тар обернуться на звук драки, как та уже кончилась: седомордый стоял между соперниками, вздыбив шерсть и приподняв губу над гигантскими клыками; один из нарушителей порядка, отвернувшись, зализывал лапу, второй, отброшенный в сторону, начинал вставать.
– Только этого не хватало! Аррых, скажи им…
«Всё уже выяснили. Гхарр не позволит драться».
Однако оказалось, что не всё.
«Они из разных стай. Вон тот, тёмный, говорит, что в загоне еда, и что Гхарр ему не указ».
Последний из выпущенных варгов был так же велик, как седомордый. Теперь оба, напряжённые, на вытянутых лапах, кружили посреди площадки.
«Гхарр говорит, что на полный желудок будет тяжело бежать. А тот, тёмный, говорит, что ему всё равно».
Если сейчас сцепятся вожаки… Не думая ни о чём, кроме надвигавшейся катастрофы, Таррин перемахнула через ограждение и приземлилась на площадке. Что это был не самый умный поступок, она поняла сразу, когда оба варга, подскочившие от неожиданности, чуть не бросились на неё. Краем глаза Тар увидала, что Аррых тоже спрыгнул следом и теперь пытается прикрыть её собой.
Варги замерли. Таррин переводила взгляд с одного на другого.
– Быть может, вам не хватает зрителей? – негромко спросила она. – В таком случае, стоит немного подождать: уверена, на шум скоро сбегутся. Я усыпила сторожа, но не настолько, чтобы он не позвал на помощь, когда у него над ухом волки-переростки начнут резать бычков. Вас перебьют или вернут в клетки.
«Она права, – Гхарр сделал шаг вперёд. – Мы уходим».
– Не трогайте никого по дороге, иначе преследовать вас будут упорно.
«Нас и без того преследуют даже на нашей собственной земле, эльфийка, – тёмный расставил лапы и набычился. – Скажи, что мы теряем?»
– Сейчас вы вот-вот потеряете всё.
Тёмный отвернул морду, признавая поражение. Гхарр внимательно посмотрел на Таррин.
«Ты боишься спустить смерть на людей? Мы никого не тронем. Обещаю».
Седомордый рыкнул, и варги, один за другим, заскользили мимо девушки, вверх по ступеням и дальше. Их движения были легки и неслышны. Тар осознала, что и обе короткие драки вряд ли наделали больше шума, чем тот, к которому, вероятно, привыкли окрестные жители.
Девушка двинулась вслед за варгами, ощущая противную дрожь в коленях, и подошла к стене как раз тогда, когда предпоследний из зверей перемахнул через неё. Седомордый задержался.
«Я не знаю, зачем ты сделала это, эльфийка, но я благодарю тебя от имени моего племени».
Таррин подняла голову и выпрямилась.
– Не надо благодарить меня, о варг. Каждый из моего народа сделал бы то же, столкнувшись с подобной несправедливостью.
«Каждый, говоришь? – зачем-то переспросил варг и посмотрел на Аррыха: – Ты уходишь с нами, младший брат?»
«Нет, я ещё не вернул долг. Хотя недавно думал, что вот-вот верну».
«Ну, извини. Тогда удачи!» – варг повернулся, взвился в воздух и исчез в темноте.
«Эк ты, про каждого», – сказал щенок. Таррин вспомнила лесных разведчиков и подумала, что варжонок прав. Впрочем, не важно, главное, прозвучало достойно, не хуже, чем в песнях.
Обратный путь дался тяжелее. Тар, которую начало отпускать, едва переставляла ноги, вцепившись в шерсть варга. Тот молчал всю дорогу, и лишь тогда, когда они уже приблизились к своему жилищу, проворчал:
«Ты безумна. Мало кто решится встать между дерущимися вожаками».
– Если бы я этого не сделала, всё оказалось бы напрасно. Ну… могло оказаться, – поправилась девушка.
«Ты храбрая. Из тебя вышла бы хорошая подруга для вожака стаи».
– Всю жизнь мечтала, – огрызнулась Тар, не сдержав нервного смешка.
Глава четвёртая. Возвращение
Прозрачная вода бежала по белой гальке, и Таррин напилась, чувствуя, как от холода заломило зубы. Сидеть здесь было самым любимым отдыхом: сидеть и смотреть, как играют солнечные блики на поверхности ручья, как свет и тени скользят по белым обкатанным камешкам.
Одна из галек оказалась чёрной, и это нарушало гармонию. Таррин опустила руку в воду, но, стоило ей отбросить неправильный камень, как неподалёку оказался ещё один. И ещё. Тар принялась выбирать чёрные камни, удивляясь, как она не замечала их раньше.
«Проснись! Проснись!»
Таррин открыла глаза. Внизу слышались фырканье лошадей и голоса, более высокие и мелодичные, чем те, к которым она успела притерпеться за день.
«Что теперь? Будем прорываться с боем?»
– С чего вдруг я стану биться с воинами моего отца? – поинтересовалась девушка. – Тем более, если ими предводительствует он сам?
«Твой отец? Плохо».
Таррин подхватилась с кровати, радуясь, что уснула в одежде, и распахнула дверь так быстро, что чуть не задела собиравшегося величественно постучать Дарондила. Аррых, не утерпев, высунул морду из-за спины девушки.
Однако отец Таррин был не из тех, кого легко смутить. Его зелёные глаза лишь на долю удара сердца расширились, затем прищурились.
– Какая удивительная встреча, – протянул Дарондил. – Рад видеть тебя в добром здравии, дочь. А это кто с тобой?
– Я думала, ты узнал варга, отец… – взгляд эльфийского владыки не обещал ничего хорошего, и Таррин поспешно пояснила: – Охранник.
– В таком случае, прикажи ему пропустить меня в комнату.
Девушка посторонилась. Аррых отошёл от двери, но продолжал стоять, напружинив лапы и не отводя взгляда от эльфа. Тот проследовал к единственному стулу и сел столь непринуждённо, словно это было кресло в его покоях.
Должно быть, присутствие варга всё же беспокоило его: расположился эльф таким образом, чтобы не выпускать зверя из вида.
– Я прибыл на редкость вовремя, – сообщил он. – Пока ты спала, – на тонких губах мелькнула усмешка, – в этом городе произошло нечто исключительное. Некие негодяи выпустили варгов, кои содержались неподалёку отсюда, на Старых бойнях. С утра я успел наведаться в это место: замки на клетках оказались открыты не ключами. Кое-кто поговаривает, что ночью видели в тех краях женщину в сопровождении гигантской собаки, другие же уверяют, что то была ведьма верхом на самом Князе Тьмы. Я полагаю, нам стоит покинуть город как можно быстрее, прежде, чем завсегдатаям и постояльцам придёт в голову связать слухи с девушкой, чей пёс перепугал лошадей в здешней конюшне. Одевайся, дочь, и одевайся поприметнее: пусть в тебе видят эльфийскую принцессу, и пусть это впечатление заставит забыть о вчерашней оборванке.
Таррин вспомнила прохожего в тёмном проулке: она совсем не подумала, что история может произвести подобный шум!
– Отец, но не лучше ли будет, напротив, постараться не привлекать к себе внимания?
– С твоим… телохранителем? Смею уверить, ты его уже привлекла. Кроме того, ты плохо знаешь людей: они склонны видеть то, что хотят, и это сильнее, чем иная магия. Дай им посмотреть на благородную эльфийку, у которой – вот жалость-то! – случилась размолвка с батюшкой, и никто, никто не вспомнит о том, что эта самая эльфийка аккурат накануне варжачьего побега явилась в город в скромной одежде и в сопровождении странной собаки; а если и вспомнят – всё равно не увидят очевидного. Сейчас… Таррин, я боюсь за тебя. Ты не знаешь, что такое человеческая толпа. Я рад, что ты покинешь город в сопровождении вооружённого отряда, и рад, что сумел найти тебя прежде, чем случилось что-либо страшное… а с людьми никогда нельзя быть полностью спокойным. Сейчас, если я хоть немного их знаю, все дороги набиты человеческими патрулями. В лучшем случае тебя бы просто задержали; а если бы кто-то в толпе крикнул: «Вот она, та самая ведьма»? Нет, лучше всего ехать в открытую, а не пытаться действовать… иными способами.
Таррин видела, что напускное спокойствие отца расползается, как иллюзия, созданная неумелым учеником. Это убедило девушку сильнее любых доводов: должно быть, она и впрямь чересчур неопытна и не может судить о происходящем.
– А как же Аррых? – спросила она.
– Этот? Ну… – Дарондил опустил глаза. – Думаю, именно он и навлёк на тебя опасность, но думаю также, что он искренне защищал бы тебя. Он выйдет из города вместе с нами, а потом… потом пусть уходит куда хочет. Это будет справедливо.
«Ты забыл спросить меня, эльф!»
Дарондил приподнял бровь.
– Что ж, спрашиваю. Ты хочешь покинуть город с нами и под нашим прикрытием, или остаёшься?
Варжонок смутился.
«С вами, – проворчал он. – А вот про остальное я ещё подумаю».
– Отец, но я не взяла с собой ни богатой одежды, ни украшений.
– Да уж, – проворчал Дарондил. – Отряхнула прах родительского дома со своих стоп. По счастью, я это предусмотрел. Сейчас тебе принесут всё необходимое.
Спустя некоторое время Таррин сошла по ступеням к выходу: её волосы перехватывала тонкая диадема из золотых и серебряных листьев, платье осеннего цвета мягкими складками спускалось к щиколоткам. Следом за ней выступал благороднейший пёс: его шерсть, волнистая и густая, слегка топорщилась на гордой шее, украшенной широким кожаным ремнём с серебряными накладками. Кто-то из давешних завсегдатаев поражённо присвистнул и тут же получил от соседа локтем в бок, обалдевший хозяин кланялся и просил «милсдаря эльфа» заходить ещё, а пожилой горожанин в дальнем углу еле слышно пробормотал: «Ох уж, эти дети!» Старый знакомый Леранад усадил девушку перед собой, и отряд тронулся в путь.
Как только предместья остались позади, отряд ненадолго остановился. Побуждаемый стрелой, наложенной на тетиву лука, Аррых прыжком скрылся в кустах, но Таррин знала, что он скрытно следует за эльфами. Сама она ехала, гордо подняв голову, пряча за надменностью невыплаканные слёзы унижения. Неподалёку от границы варг отстал.
День был жарким, и отряд продвигался неспешно, чтобы не перегреть лошадей. И всё же когда эльфы достигли сердца леса, солнце едва начало клониться к западу: обратный путь занял много меньше времени, чем пеший переход до города накануне.
Несколько позже Дарондил ещё раз посетил свою дочь.
– И что теперь? – спросила она почти равнодушно.
– Теперь – всё по-старому. Ты выходишь замуж за Мэглада. Сотня северных лучников – хорошая плата за то, чтобы избавиться от взбалмошной девчонки, не понимающей того, в каком мире она живёт. Таррин, дочь моя, ты допустила большую ошибку. Эльфы не вмешиваются в дела людей, и тем более – варгов. Оставь короткоживущих идти их путём. Пусть люди воюют с варгами, нам это на руку.
– Отец, я бы не стала вмешиваться в войну, но это…
– Я могу понять твой порыв, и всё же это не наше дело. Пойми, мы – эльфы, мы Перворождённые. Мы были прежде, чем появились они, и можем пережить любого из них. Мы должны оставаться в стороне.
– Ты думаешь не об этом, отец, – тихо возразила Таррин. – Ты думаешь о том, что нас слишком мало, а не о том, что мы жили на этой земле до людей и будем жить после. Ты боишься.
– Боюсь, – согласился эльф. – Разве можно допустить, чтобы песок занёс эти высокие залы, и чтобы исчезла сама память о нашем народе? Волна короткоживущих легко поглотит нас. Тем более, мы не должны вмешиваться: чем дольше мы сохраняем нейтралитет, тем лучше.
– Не лучше ли договориться с соседями, чем ждать неизвестно чего, сложа руки?
– Вряд ли это возможно. Мир с людьми перемежается стычками, но с варгами договора не было никогда.
– Аррых, которого я узнала близко, знаком с чувством долга и честью, отец. Быть может, я смогла бы поговорить с ним?
– Твой серый приятель наверняка давно уже за рекой. А жаль. На мои вопросы он вряд ли ответил бы, но, может, тебе рассказал бы о том, что творится на пустошах.
Таррин, которая имела в виду совсем иное, только вздохнула. Однако, может, она и впрямь сделала ошибку? Разобраться в этом было так сложно.
Дни были насыщены хлопотами: убирали гостевые покои, пересчитывали припасы на кухнях. Таррин забивала свою голову мелочами, стараясь не загадывать наперёд и вообще не думать ни о чём, кроме самого срочного. Посольство жениха задерживалось в дороге и всё же неотвратимо приближалось.
Лазутчики сообщали о варгах: за рекой что-то происходило. То тут, то там видели зверей-одиночек, бегущих в одном и другом направлении – должно быть, гонцов. В один день варги исчезли, и лишь небольшая стая пересекла пустошь, направляясь на восток: крупные самцы, несколько самок и щенки-подростки. Это слишком походило на общий сбор, а, значит, война была близко, гораздо ближе, чем предполагал Дарондил.
Тревожное ожидание разрешилось на пятый день. Сигнальщик на заставе заметил отряд.
Небо на западе стало из синего золотисто-розовым, когда посольство лесных эльфов достигло изукрашенных тонкой резьбой ворот. Таррин вместе с отцом спустилась в замковый двор, чтобы встретить прибывших. Стройный сероглазый Мэглад спрыгнул с коня, поприветствовал владыку горных эльфов и склонил голову перед Таррин.
– Слухи преуменьшили твою красоту, о высокородная, – сказал он. – Я счастлив видеть тебя и горд оказанной мне честью.
У Таррин перехватило горло, и она лишь молча наклонила голову в ответ. Мэглад был улыбчив, красив и, вероятно, мог стать хорошим другом. Может, этого достаточно для брака?
Вечером был пир, и Таррин сидела по левую руку от высокого гостя. На колоннах и стенах тепло светились сотни переливающихся огоньков, и водяные лилии плавали в широких чашах, наполняя воздух запахом свежести. Гость не мог не заметить, что зал заполнен хорошо если на четверть; в иное время на торжество собрались бы все – но сейчас воины находились в дозорах. Впрочем, даже и все поместились бы здесь легко, слишком легко: Таррин внезапно ощутила, насколько малочисленен её народ.
– Тебе понравится мой край, прекраснейшая, – Мэглад предложил девушке вина, и Таррин кивнула, позволяя наполнить бокал. – Когда цветёт вереск, это похоже на лиловую дымку, наброшенную на склоны. Наши леса более суровы, но как нежны рассветы над тёмной зеленью елей! У нас есть и горы, хотя они не так высоки, но если бы ты знала, как радостно подниматься на седые от лишайников кручи.
Таррин слушала, склонив голову, и чувствовала себя словно бы околдованной: необходимость, долг гостеприимства связывали путами, а любезность гостя добавляла этим путам прочности.
– А зачем этот брак тебе, о Мэглад?
Уверенность гостя словно бы поколебалась.
– А разве это не честь – взять в жёны деву, столь прекрасную, как ты?
Таррин разозлилась. В словах гостя – безукоризненно-вежливых – она не уловила чего-то главного. Искренности. Разве пустая любезность может быть ответом на столь важный вопрос?
– Для того и определён срок между помолвкой и браком, чтобы будущие супруги могли получше узнать друг друга, – серьёзно сказал молодой эльф. – Помолвка – это ещё не Нерушимые узы. Союз Севера и Запада нужен, а союзы, основанные на родстве, особенно прочны.
Это было так, но зачем Северным эльфам союз с маленьким горным кланом? Разве что Север собирается играть в этом союзе главную роль. Мэглад недоговаривал. И всё же она не могла найти видимых причин для отказа, если не считать такой малости, что отец решил за неё; но разве не бывают удачными браки, заключённые по воле родителей? Только вот и самому Мэгладу, видно, не дали выбирать свободно.
Таррин чувствовала надвигающуюся беду, но ничего кроме смутных ощущений у неё не было. Словно северянину этот брак был одновременно и очень нужен, и неприятен.
Ранним утром процессия, блистающая яркими одеждами, направилась к Вековому камню: именно здесь по обычаю заключались помолвки и браки, именно здесь молодые эльфы получали взрослое Имя, а взрослые приносили клятвы верности. Восемь тропинок вели отсюда на все стороны света, и это был знак, символ того, что каждый может прийти на священное место, чтобы стать свидетелем великого события.
Мэглад, облачённый в серо-зелёные родовые цвета, в тончайшей короне, украшенной бериллами, легко шёл по крутой тропинке, а когда та превратилась в широкую и пологую тропу, занял место рядом с Таррин. Солнце поднялось уже высоко, лёгкий ветер пробегал по листве.
– Какой прекрасный день, о высокородная. Я запомню его навсегда.
Иногда вежливость – бархат, помогающий спрятать стальной клинок ранящих слов, иногда – броня, мешающая заглянуть в душу. Таррин не понимала, о чём на самом деле думает жених, и от этого становилось не по себе.
Вековой Камень – огромный базальтовый палец – стоял посередине широкой поляны. Когда эльфы вышли к нему и расположились вокруг, тень камня стала совсем короткой: наступил полдень. Дарондил произнёс положенные слова, и настал черёд последнего вопроса.
– Есть ли среди вас кто-то, кто знает причины, по которым эта помолвка не может состояться?
Помолвка – ещё не Нерушимые узы, однако расторгаются они редко. Вот почему этот вопрос звучал дважды: и во время помолвки, и во время свадебного обряда.
Шелестела листва, и солнечные пятна танцевали под сенью деревьев, мешая видеть то, что находилось за границей леса. Поляну заливал слепящий свет, разбегавшиеся прочь тропы казались тонущими во мраке. И из этого мрака соткалась размазанная серая тень. Молодой варг замер, напружинив лапы, и многие схватились за рукояти ножей.
«Я знаю! Принцесса не хочет ни за какой замуж! Или кто-то полагает, что этого недостаточно?»
Таррин охнула. Она ясно представила, что сейчас произойдёт: отец поинтересуется, почему бы не спросить об этом у неё самой. И что тогда? Что ей говорить?
Она видела, как побагровевший Дарондил набирает в грудь воздух. Сейчас…
– Как это понимать, варг? – холодно произнёс Мэглад.
«Как вызов!», – щенок гордо выпрямился.
– Как ты сюда попал? – перебил Дарондил.
«Сюда может прийти любой. Я спросил эльфов на заставе, соблюдают ли они свой закон».
– А разве закон распространяется и на варгов? – тихо спросил у кого-то Леранад, но варжонок услышал.
«А где сказано, что нет?»
– Дева Таррин дала своё согласие, – процедил Мэглад. – Пусть скажет сама.
«Она дала согласие, потому что так решили старшие. Нет. У нас, варгов, есть обычай: воин, чтобы заслужить благосклонность волчицы, бьётся с соперником. Бывало, что волчица выбирала побеждённого. Но ни разу не было, чтобы она выбрала того, кто не хочет сражаться».
– И что, – с издёвкой спросил Мэглад, – если ты победишь, надеешься увести её с собой?
«Нет. Тогда принцесса получит право решать сама – не по выбору старших. Я вызвал тебя, северянин. Ты будешь драться или откажешься?»
– Я буду драться. Нахальных щенков надо учить.
– По обычаю, поединщики у Векового камня могут пользоваться только ножами, – напомнил Леранад. – Но как же быть? Ведь варжьи зубы...
«Я не буду настаивать, чтобы эльф дрался одними зубами и когтями, – с достоинством произнёс варжонок. – Пусть использует железный клык».
– Если ты проиграешь, тебе дадут уйти, – сказал Дарондил. – Если же победишь, пусть решает Таррин.
И не выдержал:
– Это твой замысел, варг? Ты надеешься разрушить союз Запада и Севера?
«Нет. Это ваши дела. Раз оба племени хотят этого – что помешает заключить союз?»
– Да будет так, – решил Дарондил, и Мэглад эхом откликнулся:
– Да будет так, варг.
Даже вооружённый одним ножом, Мэглад был опасен: опытный охотник, не раз ходивший на крупного зверя. Поединщики двигались кругами, не выпуская друг друга из виду. Таррин знала, чего ждёт Мэглад: что варг прыгнет и откроется; но, видно, варжонка хорошо учили. Он скользил, прижимаясь к земле, ни на вздох не подставляя шею или бок, и как Мэглад ни пытался достать противника, его всё время встречали зубы. Но и Аррыху не удавалось задеть северянина: зубы лязгали, захватывая пустоту там, где только что, за долю удара сердца, находился эльф.
Внезапно Мэглад сделал рывок вперёд. Аррых успел развернуться, нож эльфа скользнул по лопатке, и варг ударил всем весом, впечатывая спину и плечи эльфа в землю.
«Я победил. Был уговор. Таррин теперь свободна».
И тут из полумрака западной тропы выбежал молодой воин. Толпа раздвинулась, пропуская его в центр круга, но заговорил он, только лишь оказавшись перед лицом владыки горных эльфов.
– Варги, мой господин!
Дарондил нашарил на поясе нож – единственное оружие.
– Много ли их? Где они сейчас?
– Их восемь. Они на западной заставе и ожидают разрешения проследовать сюда. Это старейшины, мой господин. Они пришли заключить длинный мир, и ещё они твердят о каком-то долге.
И в наступившей тишине Дарондил рассмеялся.
– Таррин, о, Таррин! Мир меняется, да? И меняется так, как хотела ты.
Эпилог. Свобода
Таррин сидела на краю болота с окошком открытой воды в его середине. Просвистела крыльями стайка серых уток, и наступила тишина – только потрескивал небольшой костёр. Девушка нарезала кусочками корневище рогоза и ждала, когда опадёт пламя, чтобы запечь их в углях.
По белёсому старому тростнику прошуршали лапы, и к костру выбежал варг.
«Вот ты где!»
Аррых сел – вернее, нагло расселся на сухом пятачке, вывесив язык в довольной волчьей ухмылке.
«Я всё-таки тебя спас! Ты рада?»
– Рада? Наверное.
«Что-то по тебе непохоже, – варжонок озадаченно сморгнул. – Ну что не так? Теперь у тебя есть свобода, разве это плохо?»
– Да. Только… Мне кажется, она у меня и была. Нельзя дать свободу решать за себя самому: она есть у каждого, просто не каждый ею пользуется. Может, не каждый умеет.
«То есть, ты хочешь выйти замуж за того северянина?»
– Ещё чего. Не в этот раз. Просто решать за себя и делать что хочешь – разные вещи.
Варг почесался.
«Это слишком сложно. Что ты ешь?»
– Ещё не ем. Попробуй.
Аррых понюхал и чихнул.
«Невкусно. Жди здесь!»
Тар слышала, как он продирается через полосу тростника, затем звуки стихли.
Девушка уже извлекала из кучки золы печёные кусочки, когда варг явился снова и положил перед ней зайца.
«Это лучше».
– Спасибо.
Забота тронула Таррин. Девушка достала нож и начала разделывать добычу. Аррых в течение нескольких вдохов наблюдал за ней, затем подошёл ближе и лизнул в щёку.
«Твои щёки солоны, как кровь молодого оленя. Что с тобой?»
– Это слёзы, варг. Я… я плачу.
«Почему?»
– Так бывает. Бывает, что мы что-то теряем, и тогда льются слёзы.
«Ты что-то потеряла? Как оно пахнет? Я могу поискать!»
– Я не знаю, что это, – Тар поневоле рассмеялась. Нет, хрюкнула: недостаточно изящно для эльфийки, ну да пусть.
«Не знаешь, что потеряла? Глупая эльфийка!»
Таррин раздула огонь и пристроила мясо над ним, затем сходила к открытой воде, чтобы отмыть руки. Когда она вернулась, варг лежал, вытянувшись во всю длину.
«Значит, я тебя не спас».
Таррин задумалась.
– Нет. Всё же спас.
«От чего?»
– От одиночества, должно быть.
«Одиночество? Как это? Вокруг меня всегда кто-то есть И вокруг тебя. И всегда есть то, ради чего стоит жить».
– А ради чего ты живёшь сейчас?
«Сейчас я живу ради того, чтобы жить. Это хорошая цель, – варг перевернулся, подставляя брюхо косым солнечным лучам.
– Может, ты спас меня от самой себя, – теперь Таррин улыбалась.
«Уоу. Ещё непонятнее. Ладно. Пусть так: ты потеряла неизвестно что, а я спас тебя от непонятно чего».
– Теперь ты уйдёшь?
«Нет. Я буду приходить и уходить. Теперь искать легко: не подстрелят. С тобой интересно. Обугленный заяц – это такое эльфийское блюдо?»
– Ох!
«Я спас твоего зайца, – варг сел и почесал ухо. Вид у него был довольный. – Наступает осень. Сытное время: много добычи. Мы могли бы куда-нибудь отправиться до холодов. Что скажешь о Дальней Горе?»
За ближней грядой и за следующей, теряющейся в дымке, синела далёкая вершина. Таррин вдохнула воздух, пахнущий костром и болотом. Небо становилось лиловым.
– Жить чтобы жить? Что ж, пока не появится другой цели – пусть будет эта.
☼ Работа «The best», Серебряное перо конкурса «Кот в мешке», Золото читательской симпатии
Рассказ опубликован на Синем Сайте.
Подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Свои произведения вы можете публиковать на Синем сайте , получить адекватную критику и найти читателей. Лучшие познают ДЗЕН!