Комната, в которой проходило обследование, была маленькая. Не развернуться.
Женщина сидела близко к столу, и я не мог видеть ее полностью.
Если все так и оставить, то невозможно будет отслеживать реакции ее тела в процессе обсуждения интересующих заказчицу вопросов.
Я вздохнул, приподнялся со своего стула, и, натянув улыбку, произнес:
- Галина, вынужден вас побеспокоить. Давайте мы с вами для общения сядем по другому?
- Что? - Женщина не поняла смысла произнесенных слов. "Нда, надо же как волнуется".
- Чтобы мне вас лучше видеть и слышать, нам с вами надо переставить стулья чуть дальше от стола. Вы не будете возражать?
На этот раз до Галины дошло то, о чем я ее прошу.
Она молча встала со своего места, но никаких действий после этого не последовало. Глаза только стали еще шире.
Я вытащил свой стул из-за стола, и отнес к окну. Так, здесь сяду я. А ее посажу у двери. И свет как раз будет падать на нее, меня при этом немного затемняя.
Мы расположились друг напротив друга.
Как только Галина опустилась на свое место, она тут же скрестила ноги, и задвинула их под стул.
"Вооот!" - Подумал я. - "А если бы сидели как раньше, то я бы этого не заметил. Ишь ты, как закрылась".
- Почему вы улыбаетесь? - Спросила Галина.
Улыбался я совершенно непроизвольно, и не отдавал себе в этом отчета. Но, после заданного вопроса понял, почему. Мне предстоял прямо сейчас занимательный разговор, по ходу которого к началу тестирования я уже на 90% буду знать, имеет ли она отношение к пропаже золота или нет.
Женщина совершенно не владеет собой. Не контролирует язык своего тела. Это осознание промелькнуло у меня в голове за секунду, так что я почти моментально ответил:
- Просто рад вас видеть. - И это была почти правда.
Следующие 10 минут мы, можно сказать, просто болтали обо всем на свете. Ну нет, не совсем болтали. Я интересовался ее жизнью, и она сначала очень настороженно, но потом все более раскрепощенно давала ответы. Иногда односложные, иногда более развернутые.
Когда речь зашла о ее сыновьях-школьниках, Галина как будто забыла где находится и по какому поводу. Лицо ее прояснилось, когда она рассказывала какой-то интересный случай из их жизни. Жестикуляция стала свободной, а ноги "вылезли", наконец, из под стула.
- Знаете, они у меня такие помощники! Помогают мне по дому во всём, учатся хорошо. - Гордо поясняла она. - И перед бывшим мужем заступались за меня.
Тут она осеклась, и лицо вновь потускнело.
- Вы в разводе? - Догадался я.
- Да. Плохой был человек. Пил и бил меня. А ребятки заступались. - Галина стала совсем мрачная. "Еще немного и заплачет", подумал я. Надо вытаскивать ее из этого состояния.
- Так чем ребятки ваши увлекаются? - Перевел я разговор на приятную тему.
- Они у меня близняшки, вы знали? - Опять улыбнулась она.
- Не знал. Это же здорово!
- Да, с ними столько забавных случаев было - Галина даже рассмеялась.- Спорт вот любят. На самбо уже полгода ходят. Да только...
- Что?
- На соревнования им скоро ехать, а курток борцовок нет у них. И шлемов нет. И самбовок. Тренер сказал, что выдаст, но это же чье-то ношеное, старое.
- Как учителя относятся в школе, не обижают их?
- Ой, что вы! Их все любят!
Настало время уводить беседу в неприятное русло. И я сходу задал вопрос совсем из другой области.
- Галина, вам в жизни приходилось что-нибудь красть? - Женщина на несколько секунд окаменела...
- ... Нет… только у мужа.
- А в продуктовых магазинах, в которых вы раньше продавцом работали?
- ... Нет.
- Это точно?
- Ну… в этом… в котором овощами и фруктами торговала… Там на тысячу, на две и все. И то потом приходилось выплачивать.
- А смысл было брать?
- Ну, думала что... прикроется как-то. Не заметят.
Ну вот и хорошо.
Теперь я знаю как она себя ведет в те моменты, когда слышит неприятные вопросы.
Я отметил каждое неосознанное движение ее ног, увидел как руки сначала задеревенели, а потом схватили крестик, висящий на уровне груди. Услышал долгие паузы перед ответами. Неуверенный и просевший голос.
Чтобы ее расслабить, я снова увел разговор на нейтральные темы.
Мы поговорили о погоде, о работе, и даже немного о политике. Речь продавщицы опять стала четкой, связанной и не усугубленной тяжелыми мыслительными процессами. Как было в те моменты, когда ей надо было решать, сказать ли мне правду про прошлые грешки или обмануть.
Когда увидел, что она успокоилась, перешел к задаванию главных вопросов. Для выяснения которых меня, собственно и пригласили.
Только в этот раз я предупредил, что задам несколько вопросов о том событии, которое расследую.
Моя собеседница кивнула и замерла в ожидании.
- Как это могло произойти? - Начал я.
- Я не знаю. - Выпалила Галина. - У меня вот есть золото мое, и мне ничего другого не нужно. И то, это мамино.
- Вы можете предположить, как это можно было сделать?
- Нет. - Ответила она всё так же, без раздумий.
- Подозреваете кого-нибудь?
- Я вообще не знаю. Мне внушили, что это в бумагах, то есть, может быть, что-нибудь выкинули…
- На какую сумму пропали золотые изделия? - Я продолжал размеренно и с одной интонацией задавать вопросы.
- ... Точно не знаю, вроде бы на 28.000 рублей... - Отметил про себя, что точную сумму знали все. Потому что совсем недавно подсчитывали ущерб.
- Вы имеете отношение к пропаже золота из магазина? - Озвучил я свой предпоследний вопрос на эту тему.
Галина дернула плечом, и как-то неопределенно мотнула головой.
"Вот. Непричастный человек, ответил бы на этот вопрос голосом. И уверенно". Тут мне бы порадоваться, но, я не был доволен. Хоть и невербальных признаков, свидетельствующих о том, что продавщица обладает какой-то информацией, набралось достаточное количество.
Как-то слишком все просто получилось.
- И последний вопрос. Галина, вы готовы подтвердить свои слова, пройдя тестирование на полиграфе?
