Начало книги.
Наш автобус приехал на городской сборный пункт, на улице Угрешская. Это было здание похожее на здание школы, в котором я учился. Вокруг здания стоял бетонный забор.
Проекты школьных зданий в СССР часто использовали для размещения различных государственных учреждений.
Ребят из нашего автобуса развели в разные комнаты. В комнатах стояли школьные стулья и парты.
Было жарко и душно. Окна распахнуты настежь. Порядок в комнатах отслеживали молодые лейтенанты. Потом нас вызывали по фамилиям. Там на городском сборном пункте мы все прошли ещё одну формальную медицинскую комиссию.
Терапевт, увидев след от укола на моей вене, поинтересовался, откуда он у меня. Я честно ответил, что вызывал скорую помощь, по вопросу подскочившего артериального давления в жару, и медики сделали мне укол два дня назад.
Он измерил давление и отказался подписывать карточку осмотра. Артериальное давление было 180/90. Он посчитал, что с таким артериальным давлением в армию призывать нельзя. За него это сделала руководительница медицинской комиссии. Я сделал выводы и из этого спектакля.
Медики очень часто играют притворные роли для своей личной выгоды. На здоровье пациентов им глубоко наплевать. "Клятва Гиппократа (Клятва советского врача)" - это пустые слова почти для всех врачей. Сейчас, когда мне меряют артериальное давление, и получают такие же цифры 180/90, они тут же мне предлагают госпитализацию. Охают и ахают. Говорят, что артериальное давление нужно срочно снизить, а тогда меня отправили служить в армию.
Со мной в этот день дважды беседовали офицеры, набиравшие команды из призывников в свои части. Таких офицеров называют "покупателями". Это тоже унизительно, как будто они покупают рабов. Один был из Владивостока со строительства, какого-то военного объекта. Второй офицер приехал с Минеральных вод со строительства военного санатория.
Но, я их видимо не устроил, так как был очень далёк от строительных специальностей. Как только они слышали из моих уст, что я учился конструировать электронно-вычислительную аппаратуру, то сразу теряли интерес ко мне. Это было моей удачей, хотя тогда даже не догадывался об этом.
Как-то, в комнату зашёл морской офицер с парой матросов. Офицер и матросы были в красивой парадной наглаженной форме. Матросов он видимо прихватил в качестве рекламы и конвоя для будущих сослуживцев. Офицер задал вопрос "Кто хочет добровольно во Флот?" Потом эти матросики проблеяли что-то типа: «Ну, давайте ребята, нам нужны добровольцы. Мы не хотим, чтоб вы служили не по желанию».
Ни кто не поднялся добровольно. В комнате вообще не было ребят, пошедших в армию добровольцем. Тем более служить добровольно во Флот никто не хотел идти. Все добровольцы призывались в начале призывной компании. В тот момент оставалось всего две недели до завершения призывной компании. В комнате сидели ребята, оторванные от более интересных дел, чем служба в Армии и Флоте.
Служба во Флоте была не два, а три года. Три года заниматься нелюбимым делом вместо двух? Таких желающих среди нас не было. Ни какая красивая морская форма, ни вероятные дальние походы за рубеж нас не могли мотивировать к службе в Морском Флоте.
Кончилось всё тем, что вызвали несколько человек принудительно. Я был рад, что им требовались ребята ростом меньше 180 сантиметров. Корабли и подводные лодки строят для парней ростом значительно ниже среднего. С моим ростом во Флоте тем более делать не чего.
Это только в детских стишках про дядю Стёпу высокого парня берут во Флот. Всё во флотской технике приспособлено под низкорослых моряков. Это тоже было удачно для меня.
Мы ребят во Флот проводили печальными сочувствующими взглядами. Для меня, это так же был плохой вариант. Мои личные интересы, которые могли бы совпасть с интересами Армии, были очень далеки от Флота.
В этот день на сборном пункте нас покормили в столовой только ужином. Мы просидели там до довольно позднего вечера. Вечером в 21:50 нам сказали, «идите домой, но утром к 7.00 необходимо вернуться».
Так я 22.30 приехал домой и ещё ночь провёл в своей постели. После этого мне ещё больше был непонятен спектакль, устроенный военкомом утром того дня.
На следующий день 13 июня 1988 после обеда с нами беседовал майор, якут по национальности. Потом мы узнали, что он командир роты, в которую нас призвали. Он и составил команду, в которую я попал.
Его объяснения о том, где нам предстоит служить и чем предстоит заниматься, были туманными. Видимо уже тогда он наметил направить меня на дизельную электростанцию, но мне он тогда ничего конкретного не сказал. В команду он отобрал студентов разных московских ВУЗов и выпускников техникумов. Вечером этого дня нас уже не отпустили по домам, а отправили в большую комнату, где стояли армейские двухъярусные кровати без белья.
Там мы провели ночь уже в составе будущей группы сослуживцев. Спали одетыми поверх одеял. Нам с Очкариком достались кровати на верхнем ярусе.
Пред сном я обсудил с Очкариком только прочитанную мной книгу «Мастер и Маргарита» Булгакова. Это был парень, окончивший техникум. Он потерял родителей сразу после окончания школы. Он одиноко жил в квартире своих родителей.
Ему служить было тяжелее, чем мне или другим сослуживцам, так как у него не было родных. Не было тех, кто мог бы его поддержать. Потом, через много месяцев, он со мной поссорился. Я могу только предположить, что это был нервный срыв или зависть к положению, которое я занял во время службы.
Утром после подъёма я успел в коридоре на ходу задать несколько вопросов майору – командиру нашей команды. Только тогда он сказал, что я буду служить и работать на дизельной электростанции. Тогда для меня это была совсем не знакомая отрасль деятельности. К тому же он сказал, что часть находится на севере. Он тут слукавил, потому что часть находилась скорее на северо-востоке от Москвы. В тот момент я подумал о Карелии, о Кольском полуострове или на крайний случай, что это будет Нарьян-Мар.
Продолжение следует.
Поставить лайк, подписаться или оставить комментарий - дело добровольное.
Оглавление