Тем вечером я допоздна засиделся у моего друга. Домой идти было далеко, ближайшая к моему дому станция метро уже пятнадцать минут как была закрыта, а до закрытия второй близкой, но не ближайшей, оставалось полчаса. Так что пришлось залпом выпить оставшийся чай и собираться, лишь бы не пришлось идти до дома пешком в полпервого ночи.
— Слушай, пока не ушёл, захвати мусор. А то мне так лень…
— Да иди ты… Сам вынесешь.
— А я полтос дам.
— Ну, тогда давай свой мусор, — сказал я, приободрившись.
— Ну вот, совсем другое дело.
Спускаясь по тёмной лестнице с уже давно протухшей рыбой в пакете, я надеялся не опоздать на станцию и спотыкался почти каждый пять-шесть ступенек. Старая вахтёрша у выхода что-то противно выкрикнула мне вслед, но я не расслышал и выбежал вон из подъезда. Жёлтый фонарь ярким светом ударил мне прямо в лицо, ослепив меня. Мои глаза сразу привыкли к ночному городу, и я направился к мусорным бакам, стоявшим практически напротив дома, в котором жил мой друг.
С радостью в душе за лёгкие деньги я двинулся в направлении ближайшего метро. К моему счастью, оно ещё не было закрыто. Спускаясь по эскалатору, я думал о том, как мне влетит дома от жены, и придумывал способы избежать словесной кары. Можно было бы соврать ей о годовом отчёте на работе, но ещё совсем недавно, возвращаясь с этой каторги счастливым и усталым одновременно, мне приспичило рассказать ей, что я закончил его. Хотел бы рассказать ей правду, но, как правило, жёны ненавидят друзей своих мужей, и моя женушка не была исключением этого правила.
Спустившись в самую глубь подземки, я оглядел станцию и про себя подумал: «Вот бы по утрам так». Народ практически отсутствовал, а мне, хоть это и было это приятно отчасти, но всё же как-то неловко и даже жутко стало. Я дождался первого поезда и с облегчением вошёл в него.
Народ в поезде со временем редел, и вскоре из всех людей, наполнявших вагон, остались только двое: я и какой-то тощий мужчина на другом конце вагона. Я чувствовал, что если он выйдет в скором времени, то, вероятно, на меня опять нападёт жуть, спасибо фильмам ужасов. В итоге мы оба вышли на одной и той же станции.
Когда я вышел из вагона, этот человек был уже на эскалаторе, и я из соображения, что уж лучше хоть кто-то будет поблизости, решил прибавить шагу за ним. Мы поднимались долго, и я, усталый, уже не мог думать о нелепых оправданиях перед женой.
«Вот и выход! Ещё немного и я буду дома. Надо пойти быстрее, иначе и правда попадёт», — подумал я про себя на выходе из метро. Набрав полную грудь свежего воздуха, я двинулся по направлению к своему дому. Мой спутник был уже далеко и завернул за угол. Мне тоже надо было заворачивать туда же — наверняка этот человек подумает, что я его преследую. Хоть я и чувствовал себя маньяком, зато маньяком в полной безопасности.
Переулок, в который я завернул, всегда бывал плохо освещён, но делать было нечего — это был самый короткий путь до моего дома. На середине переулка мой спутник замедлил шаг. Я, сделав вывод, что он испугался «преследования» и решил пропустить меня вперёд, прибавил шагу.
Вот что странно было в тот момент: короткий переулок казался каким-то слишком длинным, а низкие здания рядом тоже казались чересчур высокими. Но что это тот самый переулок — в этом у меня не было ни малейшего сомнения. Красная дверь с колокольчиком, окошко, усеянное цветами, огромная куча мусора, разваливавшаяся на полдороги, глубокая трещина на старом асфальте — всё это говорило о том, что я завернул верно.
Мужчина впереди стал идти очень медленно, а я не своего сбавлял шага. То есть сосед шёл медленно, а я быстро — однако мы никак не могли приблизиться друг к другу. Казалось, что с каждым моим шагом выход из переулка становится всё дальше. Меня охватил страх, и я решил побежать. Но тут мужчина остановился, и я остановился вместе с ним. Мы стояли так с полминуты, и это время тоже показалось мне каким-то растянутым и слишком долгим. Вокруг нас была полная тищина. Потом он начал двигаться в мою сторону, и я попятился. Сделав несколько шагов в мою сторону, мужчина остановился, достал маленький складной нож из кармана и резким движением руки перерезал себе горло.
Лужа красной жидкости растеклась по старому асфальту. Я подбежал к мужчине, не веря в то, что случилось на моих глазах. Он смотрел на меня пустыми, измученными болезненными глазами. Истекая кровью, он почему-то не умирал.
— Убей меня, — прохрипел он еле-еле через силу. — Убей, пожалуйста, прошу. Пожалуйста…
Казалось, что он не мог умереть без моей помощи. Как зачарованный, я опустился на колени, взял нож, лежавший около его ног, и сделал второй надрез на шее.
— С-с-спасибо, — прохрипел мой таинственный спутник и закрыл глаза.
Как во сне, я потащил его к выходу из переулка, надеясь, что кто-нибудь поможет, но переулок так и не кончался. Мне пришлось оставить его и идти дальше одному. Я шёл, уже не понимая, куда и зачем, пока шум приближающегося поезда не вырвал меня из прострации. Я стоял в безлюдной станции метро, и поезд был на подходе. Двери вагона открылись, и я зашёл в вагон. На другом конце вагона, один, сидел человек и ждал своей станции.