Версий преступления (если это было, конечно, преступление, а не его инсценировка) оказалось две. Сразу отмели подозрения по отношению к королеве. Но стали ходить слухи, что это сам Дадли избавился от надоевшей супруги руками Ричарда Вернея в надежде занять место возле Елизаветы I. Верней мог проникнуть в пустой дом, дождаться, когда Эми будет стоять к нему спиной, ударить её чем-то тяжелым (булыжником или кочергой) по затылку и столкнуть с лестницы.
Присяжные, будучи людьми, хорошо знакомыми с Робертом Дадли, пришли к выводу, что это был несчастный случай, и никто не виноват. Ни убийство, ни самоубийство в то время никого бы не устроило и бросило бы тень на всю семью.
Ещё одним претендентом на роль убийцы стал глава британского правительства Уильям Сесил (1520-1598). Он был противником Дадли, и ему вовсе не нравилось влияние Роберта на королеву. Он якобы сделал это вовсе не для того, чтобы освободить Дадли от семейных уз и проложить ему путь к королеве, а наоборот — чтобы сплетни и тень подозрения вокруг смерти Эми заставили бы королеву удалить Роберта от двора. Если это так, то столь причудливый и не безопасный замысел Сесилу удался вполне: пьедестал под Дадли пошатнулся. Он в итоге получил титул графа Лестера, но отношения с королевой стали очень прохладными. Однако в эту версию тоже никто особо не верил — по той же причине, что и в версию с королевой: лорд Сесил был крупными политиком и не стал бы размениваться на тягомотные мелочи, занимаясь устранением жены своего оппонента, слишком мелко и грязно.
Самой убедительно оказалась версия самоубийства или попытки самоубийства леди Дадли, совершенной из-за сильного отчаянья, в припадке эмоционального возбуждения. Это отчаянье не было внезапным порывом, оно копилось очень долго, и за ним стояли не только женская ревность и одиночество. Главным могла стать жестокая обида на человека, к которому она всю жизнь проявляла благородство и бескорыстие. Это был результат не измены, а многолетнего предательства. В пользу этой версии говорило и то, что Эми удалила из дома всех слуг, то есть готовилась к этому шагу.
Эми Робсард вовсе не была персоной первой величины, однако общественная память, в отличие от исторической, обожает мелодрамы и зловещие любовные треугольники с кровавым финалом. Поэтому история смерти Эми Дадли не только была погребена вместе с ней и забыта за другими, более важными событиями, но и превратилась в предмет многовекового расследования, больше похожего на мифологизацию этого сюжета. Случай в Камноре привлекал туристов, он искажался, дополнялся совсем уж невероятными подробностями, описывался в художественной литературе и публицистике, ставился на сцене и был снят в фильмах и сериалах. Всё это культурологическое наслоение делает делает невозможным установление истинных причин происшедшего, но логика подсказывает именно драму предательства и отчаянья.