– Николай, ты не раз рассказывал о том, что приход в Академию это было поручение президента, а Мединский тебя приехал представить. То есть должность на самом деле такого уровня, не только творческая, она политическая тоже, да?
– Она, конечно, политическая.
– Должность руководитель Большого театра тоже политическая.
– Конечно, политическая... Но дело в том, что в ситуации со мной, конечно, я сначала получил в министерстве предложение, которое я отверг, потому что я прекрасно понимал, кто претендует на эту должность и какую гадость они будут организовывать.
Все-таки я театральный человек, я очень хорошо ориентируюсь во всей театральной кухне и я отверг это предложение.
А потом, когда уже со мной вдруг после Совета по культуре Владимир Владимирович заговорил, когда буквально на 3–4 минуты он меня отозвал и мы с ним поговорили.
Я, во-первых, был удивлен, что он знает что-то про это, что ему это доложил кто-то, что он так сильно осведомлен, и когда он мне сказал, что вот, типа, согласись, потому что я считаю, что там то-то... Я ему задал какие-то вопросы. Я ему сказал, почему я не согласился. Он говорит: работай, покажи, что ты можешь. И все.
После этого, конечно, я согласился, потому что я понял, что потуги этих нехороших людей, мягко скажу, очень нехороших людей, ни к чему не приведут. А на меня вылили грязь просто в неимоверном количестве.
– Тебе не привыкать к этому, Николай.
– Да, мне было не привыкать. Но я же не знаю, кто за этими людьми стоит. А когда я понял, что я могу спать спокойно, что сколько бы они ни лили эту грязь, на нее никто не обратит внимание, то я стал работать. Просто работать.
– Когда вот по первости возникло такое предложение, у тебя не было ощущения, что такая своего рода ссылка? Слишком много набедокурил в Москве, слишком остер на язык. Слишком много конфликтов было здесь, Большой театр и так далее. Может быть, пока туда? В Северную столицу.
– Нет, меня ссылали постоянно. Меня уговаривали стать директором в Новосибирске, в Екатеринбурге. Бог знает еще куда. И я говорил категорическое нет. И я бы сказал это любому человеку, даже Владимиру Владимировичу сказал бы – нет, я не поеду в провинцию. Потому что я с таким успехом мог сесть в любой самолет и работать за границей очень-очень неплохо.
Меня по сей день приглашают на очень хорошие контракты. И если честно, было время я уже даже сидел так и думал: господи, зачем мне вся эта ответственность за вот такие деньги, я могу сидеть и не нести никакую ответственность. Приходить отрабатывать, а дальше получать удовольствие от жизни.
Нет. У меня все достаточно хорошо было с предложениями, но понимаешь, мне очень хотелось принести пользу, во-первых, А – моей профессии, Б – моей стране, и главное – доказать всем, что я не просто умею хорошо работать, а я могу провальное дело превратить в очень успешное.
Потому что если посмотреть, в каком состоянии я принял дела... и то состояние, в котором они сейчас находятся, конечно, я говорю исключительно о цифрах, о статистике, о ремонтах и прочем. То, что можно доказать просто элементарно документами.
– Понятно. Да, конкретными фактами, конкретным делом, а не словом.
– Здесь, конечно, мало кто со мной может посоревноваться.
– А что касается принести пользу делу, как ты говоришь, мне кажется немаловажно, чтобы ты воспитал сегодня будущую Уланову, будущую Плисецкую.
– Я воспитал. Сегодня два премьера Большого театра – это мои ученики. Огромное количество солистов, которые работают в том же Большом театре, это мои ученики и мои выпускники, конкретно мои. В Мариинке их тоже очень много. Потому как бы я уже все, что можно, сделал.
Но главное, когда я уходил из Большого театра, я им оставил главного премьера Дениса Родькина, который сегодня танцует все главные роли. И большего успеха в мире на сегодняшний день из Большого театра из премьеров не получил ни один танцовщик и не получит, в этом я больше всего уверен, потому что надо просто обладать моим профессионализмом и прозорливостью и дальновидностью, чтобы было выбрать вот мальчика, который стоял просто у стены и ничего не делал и на него ставку не делал никто. Я понял сразу. У меня глаз в этом плане 100%.
– В твоей жизни был похожая история? Когда на мальчика не делал никто ставку, а потом подошел кто-то и указал?
– На меня?
– Да.
– На меня делали ставку все с первой секунды. У меня другая была ситуация. Мне все говорили, что никогда ничего не получится. Потому что нет блата.
Но мне везло с тем, что у меня были феноменальные педагоги. Данные, конечно. Это мама с папой. Но и педагоги были фантастические.
И Григорович. Мне повезло с тем, что Юрий Николаевич из всего этого сонма выбрал меня и моментально дал мне такой шанс, что никому не давал.