Кровавое воскресенье – страшный день в истории нашей страны. Началось 9 января 1905 года с массового шествия рабочих к царю, чтобы вручить составленную ими Грамоту с требованиями по улучшению жизни пролетариата. Демонстрация эта была расстреляна, а ее зачинщик поп Гапон сбежал из России. По официальным данным, в этот день было убито 130 человек и несколько сотен ранено. О том, почему так произошло, и насколько события Кровавого воскресенья оказались важными для России, сегодня и пойдёт речь.
Незадолго до Кровавого воскресенья произошёл так называемый Путиловский инцидент: тогда работники Путиловского завода возмутились действиям мастера Тетявкина, несправедливо увольнявшего людей. Этот, казалось бы, небольшой конфликт привёл к колоссальным последствиям: 3 января на Путиловском заводе началась забастовка, к которой постепенно присоединились работники других предприятий. Началась стачка, которая всего за несколько дней охватила всю столицу, фактически парализовав ее работу. Бунтующие требовали восьмичасовый рабочий день, отмену сверхурочных, бесплатную медицинскую помощь, установление минимума зарплаты. Даже про Конституцию заговорили. На все это заводское руководство отвечало категоричным отказом.
Протестующие составили рабочую петицию, в которой изложили свои требования. Её они и намеревались «всем миром» вручить царю. Рабочие искренне верили, что Николаю просто не докладывают о тяжелой жизни граждан, но сейчас они ему все расскажут, и император моментально примет меры. Основными требованиями петиции было создание народного представительства, то есть Учредительного собрания, а также свобода печати и равенство всех перед законом. Организацией руководил священник Георгий Гапон. Он был настоящей звездой своего времени и всегда собирал тысячные толпы во время своих выступлений. Он, к слову, поначалу пытался вмешаться и в конфликт на Путиловском заводе, но слушать его не стали: священник к тому моменту уже порядком надоел и создал себе репутацию человека, который, как говорится, «и нашим и вашим». Он вроде как поддерживал рабочее сословие и продвигал в массы идеи равенства, но в то же время работал на правительство, докладывая им обо всем происходящим и не давая особого развития настоящим вольнодумческим идеям.
Вопросы возникли с самого начала. Свобода прессы, свобода политических партий, немедленное окончание войны, отмена косвенных налогов, амнистия политзаключенных, отделение церкви от государства – как все это связано с требованиями рабочих и с их нуждами? Худо-бедно некоторые пункты можно связать с проблемами фабрикантов, но как, например, повседневная жизнь рабочих связана с отделением церкви от государства и амнистией всех политических заключенных? От того, что не до конца осознавали беды рабочих, не понимали, как с ними поступить. Николай не хотел поначалу давать послаблений, так как считал, что это обязательно приведёт к падению монархической власти. Но и принять жесткого решения не мог в силу своего характера.
«Надо сказать, что ни у Гапона, ни у руководящей группы не было веры в то, что царь примет рабочих и что даже их пустят дойти до площади. Все хорошо знали, что рабочих расстреляют, а потому, может быть, мы брали на свою душу большой грех», — вспоминал один из лидеров российского рабочего движения Алексей Карелин.
Начальник петербургского охранного отделения Александр Герасимов вспоминал: «До позднего вечера в окружении Государя не знали, как поступить. Мне передавали, что Государь хотел выйти к рабочим, но этому решительно воспротивились его родственники во главе с Великим князем Владимиром Александровичем. По их настоянию Царь не поехал в Петербург из Царского Села, предоставив распоряжаться Великому князю Владимиру Александровичу, который тогда был командующим войсками Петербургского военного округа. Именно Владимир Александрович руководил действиями войск в день красного воскресенья».
Однако все эти сомнения не остановили начавшуюся политическую акцию.
Ранним утром 9 января из Колпина двинулись по направлению к Петербургу работники Ижорского завода, которым предстоял самый долгий путь. К ним постепенно присоединялись коллективы других предприятий. По некоторым оценкам, толпа достигала численности в 50 тысяч человек. В руках у протестующих были хоругви, иконы и царские портреты. Они шли безоружными, всем своим видом давая понять, что настроены на мирное урегулирование вопроса. Помимо заводчан к манифестации присоединились женщины, дети и старики.
Гапон, как и многие другие протестующие, верил, что император выйдет к своим гражданам, выслушает их и пообещает со всем разобраться. Обещаний, вероятно, было бы вполне достаточно. Предводитель шествия даже обращался к верхам революционного движения, прося не создавать никаких помех и провокаций.
В то же время сверху был отдан приказ не подпустить шествие к Зимнему дворцу, несмотря на то, что императора в нем в тот момент не было. Незадолго до этого, 6 января, во время Крещения учебное артиллерийское орудие случайно выстрелило в направлении царской палатки. Пошли слухи, что это было покушение. Начиналась настоящая паника. Столичные власти, руководствуясь эмоциями, а не здравым смыслом, не могли принять четкого решения и дали просто указания не дать протестующим попасть в центр города. Военные перегородили путь манифестантам у Нарвских ворот. Там-то и началась первая стычка, которая переросла в бои по всему городу.
Дальнейшие события были провокацией, причем обоюдной. С одной стороны были полицейские, которые хотели показать, что могут решить любую проблему и припугнуть народ, а с другой - революционные организации, которым нужен был повод, чтобы стачка переросла в революцию, и можно было открыто выступать за свержение самодержавия. Были выстрелы со стороны рабочих, были выстрелы со стороны армии. Кто нанёс первый удар? Откуда раздался выстрел? Всюду начал твориться хаос. Раздались залпы, повторенные несколько раз. Пошел беспорядочный огонь, и многие, успевшие отбежать шагов на триста-четыреста, все же падали под выстрелами. В городе было объявлено военное положение.
Официальные источники говорят о 130 погибших. В действительности жертв было намного больше. Пресса, например, писала (в дальнейшем эту цифру использовал Ленин) о 4600 погибших.
«Последние дни настали. Брат поднялся на брата… Царь отдал приказ стрелять по иконам», — писал поэт Максимилиан Волошин.
Действительно ли царские войска расстреляли рабочих по приказу Николая II? В дальнейшем это стало официальной точкой зрения в советской историографии, более того, утверждали даже, что царь лично участвовал в расстреле.
Николай II, согласно его собственному дневнику, отсутствовал в тот день в столице и о произошедшей трагедии узнал лишь после. Уже на следующий день он отправил в отставку градоначальника Ивана Фуллона и министра внутренних дел Петра Святополка-Мирского. Но его эти действия уже не могли спасти. В глазах общественности император окончательно утвердился как кровавый тиран. Сразу вспомнили и трагедию на Ходынском поле, и бессмысленную войну с Японией. Все это в дальнейшем привело к тому, чего Николай так сильно опасался - монархия была свержена, а он сам расстрелян.
Сказать, что люди были шокированы случившимся,- это не сказать ничего. Не понимали, что делать дальше. Стачки не только продолжились, но и стремительно набирали обороты, ведь работать теперь было трудно ещё и морально. Уже около полумиллиона человек присоединились к забастовке. Помимо этого начались крестьянские волнения. Встало железнодорожное движение. И, конечно, активизировалось революционное движение.
А ведь, повернись события по-другому, революции могло и не быть. В тот день 9 января Николай мог стать героем в глазах простого народа, если бы выслушал их требования и сумел придти к согласию. Но этого не случилось. Вместо этого начался крах царской России.
Спустя 10 дней после Кровавого воскресенья Николай II все же принял депутацию рабочих. Им он заявил: «Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины. Приглашая вас идти подавать мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против меня и моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага». Позже он сделал пожертвования пострадавшим и узаконил возможность подачи на его имя предложений об усовершенствованиях государственных структур. Казалось, тогда он ещё верил, что ситуацию можно спасти.