А вы помните свои детские разочарования, вызванные неудачной шуткой взрослых? Они так горьки и запоминаются навсегда…
Мне было 5 лет, когда к нам на Кубань приехали гости из Украины. Дочь бабушки и дедушки – Мария, что была чуть старше моего отца. А также бабушкина младшая сестра Приська (так называла ее бабушка) с сыном Павлом. Уже в зрелом возрасте я задумался: а как же имя бабушки Приси было записано в паспорте? Уж, точно не Прасковья, ведь так звали мою бабушку Пашу. Кстати, бабушка Прися называла свою сестру Параской.
Гости не виделись с бабушкой лет 20. А с дедушкой – лет 10, с той поры, как он выбрался из Украины после немецкой оккупации на Кубань. Вот почему встреча с украинцами стала грандиозным событием для всей нашей семьи. До той поры семьи переписывались, обменивались посылками с деревенскими угощениями. И видели, как меняются со временем родные лица только по фотографиям. А заодно знакомились по ним же с новым поколением семей.
Однако война прервала на время и это скудное общение. В послевоенные годы оно возобновилось, но к дальним поездкам первые мирные годы не располагали. На Кубани и, особенно, на Украине долго восстанавливали порушенное фашистами. И только ближе к середине 50-х люди почувствовали некоторое облегчение, начал появляться семейный достаток. Тогда и состоялась поездка гостей с Черниговщины на Кубань.
И хотя моих сверстников среди приехавшей родни не было, я за неделю всей своей детскою душою полюбил тетю Марийку, бабушку Присю и, особенно, двоюродного дядю Павлика. Он был уже взрослым, отслужил в армии. Мы с дядей Павликом ходили рыбачить на ерик. А еще он показывал мне смешные фокусы на пальцах. Рассказывал, как красиво у них на Украине. Я снова слышал эти уже привычные по бабушкиным рассказам названия сел: Гурбинцы, Деймановка, Срибное и ближайшего к ним города – Прилуки.
Тетя Марийка и бабушка Прися тоже не обходили меня внимание. Сажали на колени, доставали из кармана юбки конфетки «подушечки». Рассказывали мне украинские сказки, которые я хорошо понимал. Ведь дедушка и бабушка тоже всегда говорили по-украински. Та встреча доставила много радости всем нам. Но пришло время расставаться.
Накануне отъезда украинцев мои родители стали созывать гостей. Пришли семьями не только родственники-станичники, мамины коллеги по работе, но и соседи. Особой приметой размаха проводов стали два аккордеониста. Такое бывало только на станичной свадьбе, да и то, не на всякой!
Сколько песен было спето в тот вечер! Без них тогда не обходилось ни одно застолье. Даже если музыкантов не звали. Задушевно пели грустные, украинские. Ну а когда требовалось придать гостям новый импульс активности, звучало бодрое: «Налей, налей, стаканы полней!..» А напоследок станичный фотограф сделал снимок на память.
Я часто смотрю на фотографию того большого семейного торжества. Нахожу себя, затертого двоюродным братом Витей, и обиженного на его острый локоть. Хорошо хоть рядом сестра Валя обеспечила поддержку. Чуть выше, крайняя справа – бабушка Паша в светлом платке слегка наклонила голову к дочери Марийке.
Левее Марийки – бабушка Прися. Простоволосая и в темном. В основном все гости в праздничных, ярких одеждах. У дедушки Вани белая рубаха, а на голове черная кепка, за ним бодро стоит мой папа, а слева от папы – дядя Павлик. Левее дедушки сидит моя мама, молодая и красивая в нарядном платье...
Гости уезжали ночным поездом. Я упорно не соглашался ложиться спать. Ведь Павлик в последние дни встречи не раз спрашивал меня: «Вова, поедешь с нами на Украину». И я раззадоренный его рассказами согласился на это, и сам был уверен, что обязательно поеду.
Ушла спать сестра, взрослые сидели за столом в кухне и тихо говорили о том, что еще не было проговорено. Я прилег рядом на «сибирячку» – кровать, привезенную из Сибири. И, как ни старался побороть сон – уснул по-детски безмятежно.
А проснулся в своей кровати, когда солнце было уже высоко. Протер глаза – ясный день! Первая мысль: «Неужели и наши гости проспали?» В комнату зашла бабушка: «Вовка, ходим завтрикать» - «Бабушка, а гости дэ?» – «Так уихалы, ж ночью»… Мне уже восьмой десяток полным ходом идет, а до сих пор помнится то страшное детское горе. Я так и обмер: «Як уихалы, а я? Воны ж обищалы взять с собою…»
Бывает, и сейчас становится не по себе, когда моя жена, спрашивает младшего внука при городском расставании: «Кирюша, поедешь с нами?» И очень боюсь, что двухлетний Кирюша вдруг скажет: «Поеду», на эту бабушкину шутку.
А вот чтобы мои внуки Никита и Кирилл побывали когда-нибудь на родине своего пра-пра-прадеда Кирилла Мороза, очень хочется. Там, в селе Гурбинцы Черниговской области, говорят, до сих пор стоит старая хата, в которой на сволоке потолка вырублено: «Киpило 1860р».
Верю, такое обязательно станет возможным, чтобы ни происходило сейчас между нашими разделившимися вдруг республиками. Ведь русские и украинцы – братские народы совсем недавно, по историческим меркам, единого великого государства – Советского Союза.
И нынешнее разочарование дикой реальностью происходящего, куда горше моего незабытого детского...