Революция 1917 года и последующая за ней гражданская война считаются периодом одного из самых массовых уничтожений культурных ценностей в истории. Молодое советское государство было занято созданием своей собственной, социалистической культуры, которая в силу одной только заложенной в нее коммунистической идеи должна была превосходить все, что было создано до этого. В огромном количестве рисовались портреты вождей и простых революционеров, картины, воспевающие основные события революции или просто обычные трудовые будни советских людей. Но последующая сразу после смерти Ленина борьба за власть привела неожиданно к еще одному витку уничтожения искусства, теперь уже нового. Оказалось, что большинство увековеченных в первые 10 лет советской власти героев, никакие не герои, а самые настоящие предатели и контрреволюционная сволочь. Их изображения старательно вымарывались ото всюду, в том числе со стен музеев, залов, кабинетов. Самым главным врагом советской власти был, безусловно, Лев Давидович Троцкий.
Когда в январе 1923 года было принято решение о создании портретов руководителей Реввоенсовета для выставки в честь пятилетия Красной армии, самую ответственную часть поручили Юрию Анненкову. Он должен был нарисовать портрет Троцкого. Но не того Троцкого, которого сместили со всех постов и выгнали из страны, а председателя Реввоенсовета, одну из ключевых фигур Октябрьской революции и первых лет советской власти, одного из предполагаемых преемников Ленина.
Выбор Анненкова не был случайным. В то время он являлся, пожалуй, самым модным советским художником, за плечами которого уже были и портреты Ленина с натуры, и оформление Красной площади для первой годовщины революции, и подготовка в 1920 году массового шоу на бывшей Дворцовой площади под названием «Взятие Зимнего дворца». Впрочем, помимо активного участия в социалистическом строительстве, Анненков был известен и как прекрасный художник, проиллюстрировавший «Двенадцать» Блока и «Мойдодыр» Чуковского. Но вершиной его таланта были портреты.
Можно без преувеличения сказать, что Юрий Анненков именно тот человек, который наиболее полно запечатлел в своих портретах трагичную, страшную, но и удивительную по своей силе эпоху послереволюционной России. Им были созданы портреты Горького, Ахматовой, Замятина, Дункан, Маяковского, Пастернака, посмертный портрет Блока. Множество портретов творцов революции, лишь немногим из которых повезло не дожить до середины 30-х годов. Стиль Анненкова в виде удачного смешения кубизма и реализма как нельзя точно передавал образ и характер его героев, словно при жизни высеченных из камня.
Портрет Троцкого в полный рост был одной из его самых монументальных картин. И подход к ее созданию у художника тоже был соответствующий. Троцкий не хотел позировать в военной форме, и тогда Анненков создал макет костюма несгибаемого революционного вождя специально для этого портрета: темная непромокаемая шинель, фуражка из черной кожи с защитными очками, большие тоже кожаные перчатки. Последние выглядят наиболее пугающе: кажется, что в них удобно было бы орудовать на скотобойне. «Трагично», - улыбнулся Троцкий. «Угрожающе!» - рассмеялся Анненков.
Пока Анненков рисовал портрет Троцкого они много общались, в том числе об искусстве. Троцкий оказался большим знатоком современных художников, среди который особенно выделял Пикассо. Рассуждал о месте революции в искусстве: «разве в Давидовском «Убийстве Марата» есть что-нибудь от революции? Решительно ничего. Один анекдот: голый Марат в ванне. Разве знаменитая «Свобода, ведущая народ» Делакруа выражает сущность революции? Конечно, нет. Ребенок с двумя пистолетами, какой-то романтик в цилиндре, идущие по трупам, во главе с античной красавицей, обнажившей грудь и несущей трехцветный флаг? Романтический анекдот, несмотря на прекрасные живописные качества… Революция и искусство — это единение еще не найдено. Картины, пишущиеся сейчас советскими живописцами, стремящимися «отобразить» революционную стихию, революционный пафос, - нищенски недостойны не только революции, но и самого искусства».
А вот получившийся у Анненкова портрет Троцкому понравился. Да и не только ему. Советские критики писали, что «в героической композиции дана попытка передать романтику революции». На следующий год, в 1924, портрет был отправлен на XIV международный биеннале в Венецию, где занял центрально место в экспозиции картин СССР. Вместе с портретом на выставку отправился и Анненков. Но на этом их пути расходятся.
Портрет Троцкого вернулся в СССР. Известно, что в 1926 году портрет еще висел в музее Рабоче-крестьянской Красной армии (Москва). После этого его следы теряются. Ни актов о списании или уничтожении, ничего. Анненков же уехал из Венеции в Париж, где еще 10 лет активно сотрудничал с советским посольством, но возвращаться не собирался. Он прожил во Франции долгие и плодотворные 50 лет. И хотя его лучше картины все же относят к советскому периоду, многогранный талант Анненкова одной только живописью не ограничивался. В 1955 году его даже номинировали на Оскар за лучший костюм к фильму.
Почему он не захотел вернуться в Россию? Быть может, дух романтика в Анненкове был сильнее революционного духа. Как тут не вспомнить его родственника, декабриста Ивана Анненкова, чья любовь с Полиной Гёбль была воспета в фильме «Звезда пленительного счастья». А может, ему запала фраза, по воспоминаниям Анненкова, сказанная Лениным, когда он рисовал его портрет в 1921 году: «Я, знаете, в искусстве не силён. Искусство для меня — это что-то вроде интеллектуальной слепой кишки, и когда его пропагандная роль, необходимая нам, будет сыграна, мы его — дзык, дзык — вырежем! За ненужностью».
Есть знаменитая фотография, сделанная Карлом Буллой в 1914 года. На ней запечатлены вместе Юрий Анненский, Осип Мандельштам, Корней Чуковский и Бенедикт Лившиц. Зная судьбу изображенных на снимке, можно смело предположить, что, вернись Анненков в СССР, он бы разделил судьбу «Портрета Троцкого».