Шли по лесу очень медленно, делая небольшие передышки. Танкисты понимали, что исчезновение двух групп фашистов в лесу не останется незамеченным. Это означало, что начнутся их поиски и, когда найдут, то…
Нужно было убраться отсюда как можно быстрее.
Сами по себе ребята быстро бы ушли далеко, но с тяжелыми вещмешками и детьми – шли медленно. И на этот раз ни у кого не возникло мысли бросить детей.
Иванну же знобило. Она никак не могла забыть то, что случилось. Казалось, что даже сейчас она чувствует на руках ледяной холод оружия, даже сейчас чувствует холодную полоску спускового курка на пальце. Перед глазами у нее стояли падающие люди, падающие от ее пуль.
Она мотнула головой, отгоняя воспоминание. Но они вновь стали перед ней.
«Постойте-ка!» - вдруг сказал Адам.
Все с удивлением посмотрели на него.
«Вот смотрите! Мы шли от лагеря, мимо города Борисов и встретили детей», - сказал танкист. – «А после развернулись и, получается, идем обратно в сторону лагеря?»
Все с удивлением смотрели на него.
«Там же усиленный контроль», - сказал Адам.
Борис хмыкнул.
«Ну, это он, походу и был. То-то они по лесу ходят… мы же сбежали недавно. Может, нас и искали?» - спросил Володя.
«Идти надо. Если лагерь за нами то мы все еще в большой опасности», - сказал Борис. – «Собаки у них натасканные…»
Все пошли дальше.
Но, силы быстро кончались. Шли все медленнее и медленнее.
И в итоге остановились. Было понятно, что каждый шаг дается с огромным трудом. И им нужен отдых.
Да, были лопатки, но сил копать землянку не было ни у кого. Но и ничего подходящего рядом не было.
В итоге Ивану с детьми оставили, а сами танкисты разошлись, что бы осмотреться.
Адам нашел бурелом, но спрятаться там могло несколько человек. Все не поместятся.
«Вы туда и идите. И вещи возьмите немецкие», - сказала Иванна. – «Мы все же дети. У вас будет время прийти нам на помощь»
У Иванны остался ее рюкзак. Дети легли за мох, наломали веток для лежанки и без сил опустились на низ для сна. Укрывшись платками, уснули сразу же. И не важно, что вместо постели у них были ветки, а вместо подушки мох. Не важно, что не было стен и потолка. Усталость одолела детей и они крепко уснули.
Сквозь сон Иванна услышала лай собак. Удивилась, что собаки на дворе их делают. Их давно померла, нужно новую завести. Но не сейчас. Кормить нечем. Война же…
«Война!» - подумала Иванна и подскочила на месте.
Дети сразу спрятались за спину девушки. А перед ней стояло 4 немецких солдата, один из них держал на поводке двух больших собак. Двое солдат держали Иванну и детей на прицеле.
Девушка с ужасом смотрела на них.
«Fragte sie, was sie hier tun?», - сказал один немец другому.
«Кто вы и что делать в лесу?» - спросил немец.
Иванна моргнула.
«Мы дети мельника. У моего отца водяная мельница была. Сомовы мы», - сказала Иванна. – «В сумке метрики»
Немец перевел другим, что сказала девушка. А после протянул руку.
Иванна полезла в сумку. Она пробежалась взглядом по лесу, посмотрела туда, откуда должны были появится танкисты. Но их не было.
Она достала метрики из сумки и протянула их фашистам. Те внимательно изучили их.
«Wo ist Vater? In der Roten Armee? Dient? Oder in die Partisanen gegangen?» - спросил немец.
«Где ваш отец?» - спросил другой немец.
«Папа наш… утоп», - соврала Иванна. – «Мельница стала… у нас водная мельница была, он полез туда и утоп. Мамка с горя померла. Сами мы на мельнице жили. Но новая власть мельницу себе забрала. А нам дало добро, что бы мы к тетке ушли. Вот и идем»
Немцы еще раз посмотрели документы. А после пересчитали детей.
«Wer bist du?» - спросил немец Захара.
Мальчик растеряно посмотрел на него, а после на Иванну.
«Имя!» - сказал другой немец.
«Захар я, Сомов», - сказал мальчик.
«Wie alt?» - спросил солдат.
«Возраст!» - рявкнул другой.
«10 лет мне уже», - сказал Захар.
В это время Эстер залезла на руки Иванне и спрятала лицо у нее на груди. Немцы внимательно посмотрели на девочку.
«Это Софочка!» - сказала Иванна.
«Du?» - спросил немец, показывая на Йоши.
«Игорь Сомов, 7 лет», - сказал Йоши.
«Bist du Jude? Zigeuner?» - спросил немец.
Иванна занала слово «Jude». Она знала, что это значит еврей. И она понимала, что признаться, что он еврей – это согласиться на смерть.
«Не евреи мы!» - воскликнула Иванна. – «Посмотрите на нас! Мы не евреи! Мы всю жизнь тут жили и предки наши жили! Христиане мы! И не знаем мы ничего про евреев!»
Дети все еще сидели на ветках, которые настелили себе для ночлега. Но Иванна одной рукой дернула Йоши себе за спину.
«Sie lügen! es tut weh, Juden ähnlich zu sein! Mädchen und Jungen! Und die Dokumente sind in Ordnung!» - разговаривали немцы между собой (Врут! уж больно на евреев похожи! Девочка и мальчик! А документы в порядке!)
«Ja, alles klar! ihre Mutter war mit Juden verwirrt, also gebar sie ihrem Mann zwei! und diese wissen nichts! sie denken, dass es ihnen gut geht!» - сказал немец с собаками. (Да, все в порядке! ее мать путалась с евреями, так она родила мужу двоих! а эти ничего не знают! они думают, что с ними все в порядке)
«Ja, sie alle wissen! Ich glaube nicht, dass ich es nicht wusste!» - сказал немец (Да знают они все! Не верю, что не знали!)
«Was für ein Unterschied! Hunde riechen Schießpulver! Sie riechen! Vielleicht kommen die Partisanen! Und Sie reden hier mit ihnen!», - сказал немец с собаками. (Да какая разница! Собаки чуют порох! Их учуяли! Может от партизан идут! А вы тут беседуете с ними!)
«Мы не партизаны!» - воскликнула Иванна. – «Вы, наверное, своих ищите? Тех, кого убили?»
«Что ты знать об этом? Ты стрелять?» - спросил немец, который понимал на русском.
«Нет. Я же девушка. Я не стреляю. У меня дети на руках. Но мы все видели!» - сказала Иванна. – «Мы спали под елью, когда увидели немецких солдат. Они рядом шли. Искали кого-то. А потом стрельба была. И люди появились. Пятеро. Страшные, тощие. Они обыскали убитых и ушли. А мы в другую сторону!»
«Где битва быть?» - спросил немец.
Иванна махнула рукой в ту сторону, из которой они пришли.
«Там. Но как далеко я не знаю. Мы долго шли», - сказала Иванна. – «Отпустите нас, пожалуйста!»
Вот сейчас Иванна себя просто ненавидела. Она вынуждена была молить немцев о пощаде. Но разве у нее был выбор? Иначе всех их тут перестреляют. И девушка поняла, что помощи ни от кого не будет. Танкисты может быть, уже убиты. Или… но мысль о том, что ребята просто оставили их в беде, Иванна отогнала.
Немец в это время рассказал все своим товарищам.
«Mal. Zwei. Drei. Vier. Fünf», - пересчитал немец детей по головам. А после развернул метрики и пересчитал имена. - «Mal. Zwei. Drei. Vier»
Тут Иванна поняла, что нет метрики на Дарку.
«Это Дарка. Она моя племянница. Она немая. Мать ее разболелась. И не могла заботится. Я взяла ее», - сказала Иванна.
Дарка же не реагировала на то, что говорят. Она просто смотрела на немцев испуганным взглядом.
Но немец не успокаивался.
«Со-фи-я. Ein Mädchen. За-хар, И-гор, Иван. Drei Jungs», - после он посмотрел на детей. – «Drei Mädchen. Zwei Jungs», - усмехнулся солдат. (Одна девочка. Три мальчика. Три девочки. Два мальчика)
«Не Иван. Я Иванна. Иванна. Это женское имя», - быстро сказала Иванна.
«Russische Schwein», - сказал солдат с собаками.
«Junge Ivan. Mädchen Ivan. Die Narren leben hier!», - сказал немец и все засмеялись. (Мальчик Иван. Девочка Иван. Одни дураки тут живут!)
Когда немцы перестали смеяться, то немец с пулеметом грозно сказал им:
«Aufstehen!»
Дети знали, что это приказ встать. Они слышали его уже множество раз. Иванна поняла, что это конец.
«Also keine Juden und keine roten Ivans? Gut. Wenn Sie nicht betrügen, werden Sie leben!», - сказал он. (Значит, не евреи и не красные Иваны? Хорошо. Если не обманываете, то будете жить!)
Никто не перевел им то, что сказал немец. Но при этом каждый вслушивался в каждое слово.
«Ich gebe Ihnen die Chance zu entkommen. Ich zähle zwischen eins und zehn. Und Sie laufen in dieser Zeit. Und wenn ich bis zehn zähle, fange ich an zu schießen. haben Sie Zeit zu entkommen-dann werden Sie leben», - сказал немец. (Я дам вам шанс спастись. Я буду считать от одного до десяти. А вы в это время бегите. И, когда я досчитаю до десяти - начну стрелять. успеете убежать - значит будете жить)
Иванне отдали документы. Она быстро сложила их в вещмешок, а тот накинула на плечи. Эстер взяла на руки. И стала ждать, что будет дальше.
«Мы будем считать до десяти. А вы будете бежать. Убежите – спасетесь. Когда скажем десять zehn – начнем стрелять. Понятно?»
Дети с ужасом посмотрели на фашистов.
«Eins!» - сказал тут же немец.
Иванна тут же подтолкнула мальчишек и Дарку вперед, в ту сторону, в которую бежать…
«Zwei!»
Дети бежали сломя голову, но, казалось, что не удаляются совсем.
«Drei!»
Только теперь Иванна заметила, что участок тут достаточно открытый. Низкие кусты, становились все нижу. Девушка поняла, что им не убежать…
«Vier!»
Более того, ноги становились мокрыми. Иванна поняла, что…
«Fünf!»
… они бегут в болота!
"Шесть, семь, восемь, девять, десять!" – бытро и громко досчитал немец.
Раздалась автоматная очередь.
Немцы довольно посмотрели. Всех детей скосил стальной дождь.
«Was rief der russische Mädchen?» - спросил немец у того, кто знал русский. (Что сказала эта русская девка?)
«Ich habe es nicht verstanden. Etwas quietscht. Ah! Vergeblich auf sie geschossen! Unser Oberführer mag solche!», - ответил тот (Я не понял. Пискнула что-то. А! Зря в нее стреляли! Нашему оберфюреру нравятся такие!)
«Ich gehe nicht in den Sumpf. Und niemand wird gehen, andere werden sich finden», - сказал немец, и они пошли в другую сторону. Туда, куда показала им Иванна.