Глава 4
Когда сын вдруг предложил погулять с сестрой второй раз, Марина Марковна Маевская ушам своим не поверила. Серёжка, конечно, хороший парень, но в интересе к лицам гораздо моложе себя и в педагогических порывах никогда замечен не был. Наоборот, все его приятели всегда были старше, случись ему маленьким оказаться в какой-нибудь компании, общаться он стремился со взрослыми, даже кино и книжки в детстве выбирал не по возрасту. О родившейся сестре сразу сказал – привет посланцам с Альфы Центавра, возьму, мол, на руки, когда превратится из пришельца в человека. Месяцы шли, а в человека Кира, по его мнению, так и не превращалась. Весь его стаж заботы о малышке исчерпывался тем, что он пару раз помахал над ней погремушкой, не больше пяти раз постоял около коляски на улице, пока Марина заходила в супермаркет или к детскому врачу, да вот совершил героическую прогулку в парке, когда ситуация была просто безвыходная.
Дорогие читатели, данный рассказ был написан как фанфик к сериалу «Не родись красивой» и лишь минимально переработан позже путём замены некоторых имён. Хотя характеры центральных персонажей из сериала не брались уже тогда и были выдуманы автором, автор так же «поиграл» персонажами, изменив их роли. В рассказе тем не менее встречаются ситуации и фразы из сериала, многие персонажи второго плана сохранены из исходника. Действие происходит в 2005 году, отсюда некоторые технические и бытовые моменты, свойственные тому времени и странные сейчас. Рассказик простенький, жанр – юмор, мелодрама. Надеюсь, вам понравится!
Перед Мариной тогда стоял выбор – либо пригласить из агентства «няню на час», либо доверить младшее дитя упирающемуся старшему. Конечно, свой собственный уже двадцать пять лет известный сын показался ей надёжней, чем незнакомая тётка, пусть и с рекомендациями. На встрече, куда они ходили с Иваном, Марина с трудом могла сосредоточиться на предмете беседы, потому что ждала – вот-вот позвонит Серёжа и скажет, что попал в безвыходное положение и сдаётся. Нет, он не склонен был быстро сдаваться и трудности предпочитал преодолевать. Но трудности земные, а не связанные с маленькими пришельцами. Тем не менее вернувшись со встречи, она обнаружила у подъезда сына и вполне довольную Кирочку на его руках. Кирочка пыталась стащить с Серёжи очки и смеялась. Прогулка удалась, никто не пострадал, но представить, что Серёжа вдруг добровольно решит её повторить, Марина не могла. На следующий день после такой важной для Ивана встречи они с ребёнком уехали за город и вернулись нынче, чтобы сделать Кире прививки, полагающиеся ребёнку в шесть месяцев. К тому же в этом возрасте неплохо бы показаться специалистам. Марина планировала провести в Москве несколько дней и снова отбыть на свежий воздух. Нынешнее материнство, такое неспешное, спокойное и обеспеченное, вдруг высветило ей предыдущий опыт в неожиданном свете. Чёрно-белые фотографии Серёжки, в избытке произведённые ею самой в первые годы после его рождения, – да-да, она лично возилась с проявителем и закрепителем, и сын казался ей лучшей моделью в мире, – теперь показывали ранее не замеченное. Дырки на колготках, сопли, странные предметы, которыми дитя играет вместо игрушек. А как она могла спокойно снимать полуторагодовалого ребёнка, взбирающегося вверх по книжным полкам? Всё-таки рожать в восемнадцать рановато, у матерей ещё нет мозгов. Надо было спасать сына, а она фотографировала, радуясь, какой он шустрый и ловкий для его возраста. Вспоминались и другие ужасы – родители Марины жили далеко от Москвы, а родители Ивана терпели их у себя ровно до рождения младенца. И в родильный дом она отправилась из их квартиры, а вернулась – в съёмную комнату в двухэтажном деревянном доме, выглядящем так, будто вот-вот обрушится на своих жильцов. Правда, в этой комнате они существовали недолго, вскоре родительская квартира была разменяна, причём абы где Иван получать выделенную ему часть не хотел, работал день и ночь ещё до рождения сына, накопил доплату, и их первая собственная квартира чуть позднее была вполне приличной. Но постирушки в общей кухне, когда соседские бабули готовы выцарапать тебе глаза за лишнюю пелёнку на верёвке, один на всех туалет и подтекающие батареи отопления, над которыми на обоях вырастала плесень, она запомнила навсегда. Теперь-то понимала – можно было найти временное жильё получше, но они оба были молодыми дураками. Иван экономил, чтобы побольше вложить в доплату, а ей не казалось ужасным притащить грудного ребёнка в комнату, где в углу процветает плесневый грибок. Через год после рождения Серёжки она совершила ещё одну глупость – сдала его в ясли и отправилась в институт получать прерванное академическим отпуском образование. Мать называется, не мать, а садистка. Видя теперь маленькую Киру, представить не могла – как такую крошку и через полгода в ясли? Это можно сделать только будучи совершенной дурой! Вскоре в яслях Серёжку стукнули железным ведёрком по голове, а она, вместо того чтобы разбираться с нянечками или ещё как-то решать вопрос, принялась учить малыша, которому только что исполнилось год и два месяца, давать сдачи. Наверное, она была не совсем адекватна, воспринимая его как взрослого чуть ли не сразу после рождения. Предоставляла совсем не соответствующую возрасту степень самостоятельности, а проще говоря – не воспитывала его вовсе. Не занималась, не развивала целенаправленно, как, оказывается, можно было. Не то чтобы она была недовольна результатами своих усилий, точнее сказать не-усилий, но именно теперь ей часто казалось, будто сыну она что-то не додала. Порой же мерещилось и то, что Сергей, с которым, несмотря на всю её педагогическую несостоятельность, отношения сложились отличные, был как-то задет рождением Киры и начал отдаляться. Глупо, конечно, думать, что двадцатипятилетний мужчина, интересы которого – работа, девицы и ещё пять раз работа, – вдруг приревнует к новорожденной крохе и решит: мама его предала, родив конкурентку. Но то ли гормоны били в голову, то ли ещё что, порой Марина была уверена – всю эту разницу во взращивании Киры и его самого видит и Сергей. И, возможно, тоже понимает, что ему не додали.
И вот когда они в пятницу сделали Кире прививку и решили остаться в городе до понедельника, чтобы быть уверенными наверняка – никаких побочных эффектов нет, а в понедельник посетить нескольких врачей и уже с чистой совестью вернуться за город, вдруг явился Сергей, выложил на стол два билета в кино и заявил, что они с отцом совсем забыли настоящую жизнь, когда можно побыть вдвоём, погулять, поглядеть новый фильм и поесть мороженого. Он же решил наставить их на путь истинный.
– Мам, когда вы последний раз нормально расслабились? – спросил он, потом глянул на сестру на её руках и добавил. – Полгода плюс девять месяцев назад не считается, я всё же про выход из дома. Смотри, какие чудные два билета. В воскресенье в одиннадцать вы с папой, как молодая пара…
– Мне кажется, или ты меня травишь? – прищурилась Марина.
Что это за намёки – молодая пара и всё такое. И к чему это?
Но, пристально глядя на сына, ничего кроме предельно честных глаз она не заметила. И версия, что погуляв с Кирой разок, он понял – бояться нечего, младенцы тоже люди, а посему просто решил сделать им с отцом приятно, – звучала вполне правдоподобно. И даже время сеанса – одиннадцать – Марина себе легко объяснила: вечером сын наверняка собирается отправиться куда-то сам или привести домой девицу. А вот утром он абсолютно свободен.
– К тому же скоро вы уедете в Прагу, – выложил последний аргумент Сергей, – когда я вас вообще увижу? И с Кирюхой уже точно не погуляю.
У Марины заныло в животе. Бедный ребёнок, как он прав. Пусть уже и взрослый, и сам мог бы быть отцом, если бы захотел, но всё равно… Они уедут, увезут его сестрёнку, к которой он даже не успел привыкнуть. Будто выкинут его за борт и начнут новую жизнь с новым младенцем. Нытьё в животе и осознание Серёжиной правоты даже помешали ей в сто первый раз попросить сына не называть дочь Кирюхой. Неужели нельзя подобрать менее грубое уменьшительное имя…
– Соглашайся. Кино – отпад.
– Когда ты так говоришь, обычно это предполагает: «Мама, а на реках крови ты можешь отвернуться».
– Да, ты можешь отвернуться, – радостно подтвердил сын. – Ну что, договорились?
И как она могла отказать? К тому же им с Иваном действительно не вредно прогуляться вместе. Кира, пользуясь тем, что брат подошёл к ним поближе, снова вцепилась в его очки, на этот раз удачно их с него стащила и тут же сунула в рот.
– Приличные маленькие леди грызут прорезыватели, – сказала Марина. – Хорошо, Серёжа, договорились. Правда, в одиннадцать она у тебя и в коляске не уснёт. Тебе придётся её развлекать.
– А что, это так сложно? – сын усмехнулся. – Возьмём игрушки, погремим ими, по сторонам поглядим. Ну уж если она меня вдруг победит – я тебе тут же позвоню.
Иван, узнав о предстоящем походе в кино, очень удивился. Но как и сама Марина, быстро решил – дело в том, что Кира немного подросла, Серёжа перестал опасаться её как неизведанный объект, и вообще сын молодец. Вот он в свои двадцать пять шестимесячного сына предпочитал видеть в кроватке или на руках матери, полагая, что дело отца – обеспечивать ячейку общества, а что-то там в ней взращивать – сугубо женская обязанность. По крайней мере до того как взращиваемое достигнет внятного возраста. Лет десяти. Лучше – двенадцати. Конечно, сейчас Иван понимает, что такая позиция была неверна, и вот Кирочку он готов таскать на руках сколько угодно. Но, как говорится, фарш обратно не провернёшь. Остаётся радоваться, что при всей их безалаберности ребёнок вырос вполне годный и вон даже готов помогать им, заботясь о маленькой сестре, хотя мог бы в это время валяться на диване.
Воскресным утром Марина с почти чистым сердцем, разве что немного волнуясь, как же всё пройдёт, вручила результату своего безответственного материнства итог продуманного, спланированного и мудрого, и отправилась с мужем в киноцентр, поглядеть, что же Серёжа считает отпадным современным кино…