сахар на проводе сзади,
и не малявка
сразу заканчивает,
а успеет
и бежит ко мне на стол,
затаскивает в рот
и вылетает.
Чтоб его,
он же все ищет язык
и никак не найдет.
А у нас
свисток в полголовы,
они не знают,
где он у меня.
А я и подавно,
мне не до свистка,
что толку
с его стороны,
если мы с ним одинаково слышим,
только он старше.
Значит, мама,
переверни его.
Но мама не понимает,
в чем дело.
Тогда я ему объясняю,
я учу его, как надо:
кусай,
кусай,
киндер,
кинишка.
Если будет стараться,
то ему и подано,
добегается,
доедет,
это же мой сын,
все понимает.
Иет,
главное – не дергать,
нужны же ему
руки,
чтоб все в порядке.
Смотри,
вот он уже
схватил
кусок,
вытянул все,
ломает.
Зачем?
Неважно.
Я раскусываю,
едим.
Молодцы!
Ляжем,
сладкие,
полежим.
Ага.
Хорошо.
Можно
ныть,
лежать,
давай,
крути.
Крут.
Это не так просто.
Мы крутим,
меняем.
Пока рано,
рано,
пока не началось,
но надо,
надо.
Куда нажимать, я еще не знаю,
гениально же,
открывает лапой
окно, ладно,
поймаю, а вот и начал,
значит,
там стекло,
там,
чуть ниже,
наконец,
есть стекло, и вот мы на подступах,
на коврике,
мы лежим,
нет,
сидим,
головка не боиться,
ничего,
животик не болит,
у него нет живота.
Ничего,
еще чуть-чуть,
сейчас спинка
и еще
опять,
как мало времени,
кажется,
уже можно,
так вот они...
Шины!
Шина!!!