«…Конечно, там, на фронте, любовь была другая. Каждый знал, что ты можешь любить сейчас, а через минуту может этого человека не быть. Ведь вот, наверное, когда мы в мирных условиях любим, мы ведь не с таких позиций смотрим. У нашей любви не было сегодня, завтра… Уж если мы любили, значит, любили. Во всяком случае, вот неискренности там не могло быть, потому что очень часто наша любовь кончалась фанерной звездой на могиле…»
«Мы были живые, и любовь была жива… Говорили, что нас всегда бросали. Никто никого не бросал!..
Мой брак полгода был незаконным, но мы прожили с ним 60 лет… Я пришла к нему в блиндаж в феврале 1944 года.
–Как же ты шла? – спрашивает.
–Обыкновенно.
Утром он говорит:
–Давай, я тебя провожу.
Мы вышли, а кругом написано: «Мины, мины, мины». Оказывается, я к нему шла по минному полю. И прошла».
"Только недавно узнала я подробности гибели Тони Бобковой. Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят — это какие-то доли секунды… Как она успела? Она спасла лейтенанта Петю Бойчевского, она его любила. И он остался жить.
Через 30 лет Петя Бойчевский приехал из Краснодара и нашел меня. Мы с ним разыскали ту поляну, где Тоня погибла. Он взял землю с ее могилы… Нес и целовал…».
Нина Вишневская, старшина, санинструктор танкового батальона
«У нас служила санинструктором Стукалова Валя. Она мечтала стать певицей. Блондинка, интересная, голубоглазая. Она участвовала в художественной самодеятельности. Они перед прорывом блокады ездили с выступлениями по частям. Моряки пригласили выступить у них нашу самодеятельность. Валя пела, а ей аккомпанировал старшина Бобров Модес. Валя ему очень понравилась. Вскоре ранило в бедро Валю. Ей ампутировали ногу. Когда об этом узнал Модест, то он отпросился у командира корабля в отпуск в Ленинград. Узнал, в каком госпитале она лежит. Я не представляю где, но он достал цветы. В общем, с букетом роз пришел в госпиталь, вручил Вале эти цветы. Встал на колени и попросил её руки. У них трое детей. Два сына и дочь».