Он проснулся и, не открывая глаз, нащупал свой смартфон у изголовья кровати, справа от подушки. Там же, где и всегда. Включил экран, на ощупь сбавил яркость и только тогда приоткрыл один глаз. 17 июля, 2011 год, 03:15. На лице, сама собой, нарисовалась улыбка. На душе стало спокойно и тепло - ему всё приснилось. И авария, и мертвый Сергей, и мутно-зеленый лес, и колокольня, и церковь с тягучей людской массой вокруг. И вонь самогона в трактире тоже. Вот он, дома, в Ростове, в своей кровати со своей подушкой и пледом.
Рядом что-то еле заметно гудело. Андрей повернул голову и вспомнил, что оставил на ночь включенный вентилятор. Ему невыносимо хотелось пить. Он встал и пошел на кухню. Кнопка щелкнула, но гул не исчез. Какой-то странный, будто звучащий откуда-то изнутри головы и одновременно сочащийся отовсюду. Андрей снова оглянулся, но не нашел ничего, что могло бы издавать этот звук. Нагнулся к розетке, приложил к ней ухо. Гул усилился.
- Наверное у соседей что-то включено, - подумал он и вроде успокоился.
Когда вышел в коридор, заметил, что в соседней комнате, где спит отец, работает телевизор. Заходить туда сейчас и искать в темноте пульт ему не хотелось, поэтому он прошел через коридор, миновав ещё одну дверь, и подошел к кухне. Дверь туда была прикрыта, но через мутное стекло был виден тусклый свет настенной лампы. Андрей аккуратно приоткрыл дверь и зашел внутрь. У окна, сложив руки на высокий подоконник, стоит мать. Она смотрит в окно, в ночную темноту, и не шевелится, только глаза натирает. Будто бы и не заметила его. Чуть ближе, за столом у правой стены, сидит молодой человек, тоже спиной, и смотрит на неё. Он тяжело дышит и то и дело вздрагивает, кажется, от боли. Подозрительно знакомая футболка на нем разодрана, а под рваными дырами видны ссадины, фиолетовые синяки и засохшая кровь. Волосы слиплись и торчат во все стороны. Кое где на голове тоже видна кровь и разодранная кожа. Андрей шагнул вперёд, обеспокоенный присутствием гостя на кухне и тихо спросил:
- Вы кто?
Гость вздрогнул и неторопливо развернулся к Андрею. Лицо его - сплошной синяк. Он смотрит на Андрея одним глазом - второй затёк так, что его не открыть. Мать никак не отреагировала на вопрос сына и даже не повернулась к ним. Только немного сменила позу, переместив весь свой вес с правой ноги на левую. Андрей прищурился, глядя на это месиво, когда-то бывшее лицом, пытаясь вглядеться в черты лица, найти что-то знакомое. И он нашел. Не смотря на то, что лицо распухло как у утопленника, Андрей увидел в нем что-то знакомое. В голове застучала кровь. Бьёт в виски настойчиво и ритмично, и чем больше деталей он узнаёт в лице гостя, тем сильнее слышит собственный пульс. Гость молчит, даёт ему время присмотреться и попытаться вспомнить. Потом открывает, размыкая слипшиеся губы, и коротко отвечает:
- Ты.
Перед глазами всё поплыло. Виски пульсируют так, что кажется, будто весь мир вздрагивает в такт их ударам. Андрей бессильно осел на стул, напротив гостя. Тот смотрит пристально, будто осуждающе и одновременно выпрашивая жалость. Андрей спросил:
- Что делаешь?
На этот раз ответ не заставил себя ждать.
- Умираю.
Гулким импульсом хлынула боль. Губы гостя ещё шевелились, но Андрей не мог разобрать ни слова - в башке молотками било. Чувство животного ужаса схватило его за кишки и начало крутить их так, что Андрею хотелось сейчас одного - исчезнуть, не быть здесь. Пусть даже из окна вылететь - как угодно, да хоть сдохнуть! Лишь бы здесь не находиться. Он чувствовал, как обмякло его тело и начало стекать со стула на пол бесформенной лужой. И оттуда, снизу, он смотрел на самого себя, не в силах оторвать взгляд. Всё прыгало и дрожало в глазах, но глаз от гостя он оторвать не мог. Новый приступ боли заставил его зажмуриться. Он схватился за голову, попытался отвернуться от самого себя и упал с кровати.
Лёжа на деревянном полу, Андрей пытался отдышаться. Хотелось надышаться вдоволь, будто только с глубины поднялся. Грудь при каждом вздохе болела немного, но ради вдоха можно стерпеть что угодно. Тревога уменьшалась с каждым подъёмом груди, и на смену ей снова пришло облегчение. Только гул никуда не исчез - будто сквозняк в голове воет, будто кто-то зашел и дверь за собой не закрыл. Он сбежал от страшного гостя, покинул ту мрачную, ночную кухню. Мир уже не трясется в такт ударам сердца, и он сам уже не бесформенная лужа, а настоящий человек. И пусть он черт знает где, неизвестно насколько он далеко от дома, он жив. Жив вопреки тому, что в той же самой машине, в нескольких десятках сантиметров от него, сидел человек, который теперь мертв. Он тоже мог остаться там, на ветвях могучей ели, но всё же выжил. И это главное.
***
Деревянные оконные рамы Андрей не видел уже очень давно. Почему-то все говорят, что деревянные рамы сквозят, не держат тепло и тому подобное, но вот сейчас он стоит у окна и рама вполне себе справляется со своими функциями, и Андрей не чувствует сквозняка. За окном солнечно. Там птицы поют, трава зеленая и воздух, наверное, такой чистый, что он, житель грязного города, сразу упадет в обморок, если вдохнет такую чистоту полной грудью. Да он бы и рад проверить это, но дверь, ведущая из комнаты, закрыта. Но и это почему-то кажется сейчас не таким важным. Он жив. Впервые Андрей осознал, что он выкарабкался практически с того света. Сергей не смог, а он смог.
Окно, в которое он смотрит, выходит на задний двор. Там куча хлама, которым непременно должен обладать каждый деревенский старик. Телега, лопаты, грабли, какие-то приспособы для хозяйства, стоячие ящики, бельевые веревки... Есть и полезные. Торчит из земли скважина и стоит мангал, накрытый дощечкой. Окна с другой стороны выходят на соседний магазин и смотреть туда очень скучно. На первом этаже шум и гам. Там, судя по всему, завсегдатаи "салуна из вьестьернов". Они довольно давно и довольно громко что-то обсуждают, и у каждой кампании своя тема - голоса перемешались и ничего не понять из того, что они там говорят.
Андрей, насмотревшись в окно, подтянул штаны и решил как следует изучить комнату, в которой находился. Штаны, кстати, были чужие, как и вся остальная одежда. Кто-то его переодел, перевязал и обработал раны. Да и голова уже не так кружится и ноет, как раньше. Глаза видят четко и ясно. В общем, Андрей чувствовал себя намного лучше, чем после аварии, и из-за улучшения самочувствия, чувствовал и духовный подъём. Ему хотелось верить в доброе и вечное. Даже мысль о том, сколько дней он провел в этой комнате, не мелькнула в его голове. Пока.
Стена рядом с окном, в которое он смотрел, была завешена коврами и фотографиями. В углу шкаф советского производства, покрытый морилкой. Андрей заглянул внутрь - просто вещи обычного старика. В дальнем углу письменный стол, на котором сам черт ногу сломит. Стопка книг завалена бумагой, с краю стоит старомодная чернильница. В неё окунулся уголком один из листов бумаги и впитал чернила, окрасившись в темно-серый цвет. Стоят журналы ближе к стене, они похожи на журналы для учета. А остальное не разглядеть из-за беспорядка. Андрей решил не копаться в чужих вещах, это, как минимум, было бы по свински, учитывая тот факт, что он до сих пор жив. Его выходили, переодели и, судя по всему, кормили всё это время. К тому же он спал в теплой кровати, а не в помойной яме или холодном подвале.
У противоположной от окон стены стоит кровать, а рядом с кроватью тумба. На ней ваза. Ничего интересного. Хотя... Андрей поднял глаза выше и увидел под самым потолком портрет молодой девушки. Скорее выдуманной, чем настоящей - слишком та была красива. По другую сторону от кровати, на стене, висит фотография. Андрей спокойным шагом, никуда не торопясь, прошел через всю комнату к ней, наслаждаясь скрипом его новых сапог. На фотографии изображен старик, ещё молодой, и узнать его было непросто - Андрей долго разглядывал лица людей, запечатленных на снимке. Все трое, старик и двое других, таких же молодых, стоят рядом, положив друг другу руки на плечи. Все трое в форме. Андрей пытался припомнить, где он мог видеть такую форму, но ничего в голову не пришло. Да и символика была довольно странной. На рукавах длинных, почти по колено, мундиров, была нашивка, внешне похожая на повязки, какие носили евреи в нацистской Германии. Только вместо звезды Давида там была какая-то надпись, помещенная в окружность, и внутри окружности ещё одна надпись, а посередине странный символ. Андрей вглядывался, чтобы разобрать, что написано, но шрифт был замысловатый и понять его он не смог.
Андрей развернулся и пошел вдоль стены с окнами, выходящими на соседний магазин. Посреди стены стоит стол. На столе лежит что-то накрытое белым полотенцем, с красными полосками по оба края. Андрей уже подходил к этому столу, прикладывал к полотенцу ладони и что-то там, под белым полотном, грело его руки в ответ. Интуиция подсказывала ему, что под полотенцем еда. И, скорее всего, она предназначена как раз для него. Внутренности свело судорогой - есть хотелось невыносимо. Рука сама потянула за край полотенца и аккуратно отодвинула его в сторону. Так и есть. На столе под полотенцем оказался горшочек для еды. Такие он видел только в ресторанах. В быту такими давно никто не пользуется. Андрей открыл крышку. Борщ. От запаха скулы свело. Рядом с горшочком стоит маленькая чашка со сметаной и нарезанный хлеб. Ещё лук, ломоть сала и полная рюмка самогона. Не в силах сопротивляться, Андрей отодвинул стул, сел и набросился на еду. Борщ был невероятно вкусный, поэтому закончился очень быстро. Ощущая себя на седьмом небе от счастья, Андрей закинул руки на затылок и развалился на стуле, закрыв глаза. Блаженство... На стоило ему расслабиться, как за окном раздался гулкий удар.
Бомммм!
Стекла в деревянных рамах задрожали. Задрожала даже ложка в горшочке. Андрей вскочил со стула.
Бомммм!
Вот и всё. Колокольный звон вернул его с небес на землю, отвесив хорошую пощечину. Вот тебе и борщ, и сало, и птички за окном, и травка зеленая. Он наконец вспомнил, что до сих пор не знает, где он и когда он.
Где-то на третий или четвертый удар Андрей заметил, что шум в трактире затих. Все поразбежались, и он наблюдал за уходящими людьми в ближайшее к выходу окно. Люди в рабочей одежде выходили группами по несколько человек. Последними вышли люди в длинных мундирах, как на фото. Последним был крепкий лысый мужик тоже в мундире, но шел он неспешно и важно. Когда всё затихло, Андрей отошел от окна и прислушался: внизу зашуршали шторы, лязгнул засов и послышались шаги. Старик снизу бродит туда-сюда. Андрей услышал, как бренчит посуда - наверное старик свалил всё в мойку, а потом стало слышно, что тюремщик его поднимается по лестнице. В замочной скважине затрещал ключ, дверь открылась и в комнату вошел хозяин заведения.
- О, очнулся. Я уж думал всё, не очнешься.
В руках у старика было зеркало. Он повесил его на стену, над тумбой, у кровати, и подозвал Андрея.
- Глянь на рожу свою. Уже и синяков почти не видно.
Андрей подошел к зеркалу и посмотрел в него. Лицо его и правда выглядело гораздо лучше, чем во сне. Синяки почти пропали - лицо было практически чистым. Только коричневатый оттенок остался
- Это сколько я здесь уже?
- Неделю. Ну, почти. Шесть дней.
- Шесть?! - Андрей округлил глаза, - Дайте позвонить пожалуйста, меня ж дома потеряли! Уже наверное весь город перевернули!
- Позвонить? - дед усмехнулся, - Нету позвонить. Вышек тут нет, а обычный телефон не работает сейчас. Недавно гроза была, ветер сильный - дерево упало, линию оборвало. Ищут обрыв, да никак найти не могут.
- А интернет?!
- Ха! - гаркнул дед, - Какой интырнет, ёб, говорю же, даже телефонную линию оборвало. Нет у нас интернета. И слава Богу.
Андрей опустился на кровать. Ощущение безнадеги снова вернулось к нему. Хотя нет, оно никуда не уходило. Постояло за углом, подождало своего момента. Он схватился за голову.
- Почты тоже нет, если вдруг тебе интересно. Почтовое отделение в нашей деревне давным давно закрыли. Ближайшее в тридцати километрах. Пешком не дойдешь.
- А на машине?
- А ты пойди, найди машину-то. Много в деревне машин видел, пока сюда шел?
Андрей попытался вспомнить хотя бы одну, но не смог. Видимо, машин в деревне на самом деле не было, ну или почти не было. Он так и промолчал, ничего не ответив старику.
- Меня, кстати, Егор зовут. Егор Викторович, - старик развернулся и взялся за дверную ручку, собираясь уходить, - Раз ты очнулся, дверь я закрывать не буду. Можешь быть спокоен. Единственное, что скажу - во время службы на улицу лучше не ходи. Либо здесь будь, либо тоже на службу иди. А если решишь пойти, то не причащайся ни в коем случае. Понял меня? Скажи, что понял.
- Понял, Егор Викторович, - промямлил он в ответ, - Андрей.
- Да знаю, ты ж говорил уже.
Егор Викторович вышел, и Андрей остался один. Ему стало так тоскливо от собственной беспомощности, что слезы сами собой навернулись. Он впервые почувствовал себя беспомощным. Без проклятого телефона, который черт знает где потерялся, он не может ничего. Нет ни карты, ни связи, ни гугла.
***
Потребовалось около часа, чтобы взять себя в руки и спуститься вниз. Место это не зря пользуется популярностью у местных, а Егор Викторович, конечно же, не зря его так любит. На стенах по обе стороны висят головы диких животных. Волк, лось, медведь, неестественно большой заяц и кабан с острыми клыками. У медведя губа обвисла и кто-то, наверное сам старик, решил вставить ему в зубы толстую сигару. Та гармонично легла на губу и теперь медведь был похож на американского гангстера. Не хватало только шляпы и галстука. У противоположной от входа стены, тоже под чучелами, в небольшой нише расположилась композиция в виде лисицы, засунувшей морду в нору. Она задрала хвост и замерла в этом положении навсегда. Тоже чучело, но такое натуральное, будто живое. Другая стена была заставлена стульями и столами. Всё из дерева. Андрей поймал себя на мысли, что хоть он человек и не пьющий, но место это посещал бы с охотой, если бы жил неподалеку. Однако, хозяин куда-то ушел, и всё это время Андрей сидел в тишине и полном одиночестве. Ему уже почти надоело и он собрался уходить, как вдруг услышал в помещении за стойкой скрип открывающейся двери и голоса. Один был хриплый и принадлежал старику, а другой голос, почище и помоложе, принадлежал кому-то ещё. Разобрать он смог только стариковское "Ну, давай, до встречи". Что говорил другой человек, Андрей не расслышал. Старик, немного пошуршав в подсобке, зашел в трактир. Руки у него были в крови.
- Гостей встречали, Егор Викторович?
Старик недовольно глянул на Андрея, мол, тебе-то какое дело, взял под стойкой тряпку и начал оттирать руки.
- Да так, лесник местный, друг мой хороший. Дичь принес. Про тебя вот спрашивал.
- Про меня? - Андрей удивился, - А что?
- Это он тебя из машины вытащил.
- Да?.. А чего он тогда меня к деревне не вывел?
- Говорит, никак разбудить тебя не мог. Думал, помрешь ты, а тащить он тебя не стал. У него дичь с собой была. Да и вообще он не совсем от мира сего, понимаешь? В башке у него не как у всех, - последнее, про башку, старик пробубнил как-то неуверенно, будто сомневался в своих словах.
Андрей печально улыбнулся. В тот момент, в глазах этого самого лесника, его жизнь была дешевле пары подстреленных животных.
- Интересный человек, этот ваш лесник...
Старик пожал плечами.
- Егор Викторович, а где я вообще? А то мы с вами поговорили, а где я - так и не знаю. Как хоть деревня-то называется?
- Соболево.
- А область?
Старик помялся.
- Ростовская, ты ж сам говорил, что в Богучар ехал. Зачем, кстати, в Богучар ехал?
- Там хутор неподалеку есть, или деревушка, а в ней пещера. Храм подземный. Брат мой семь лет назад туда отправился и не вернулся. До Богучара не до... не доехал - Андрей прервался. Он нахмурился и задумался.
Старик усмехнулся.
- Семь лет назад, говоришь? - он поднял глаза, как бы пытаясь вспомнить, - Давно слишком, не помню. Вообще к нам разные люди в деревню заезжают, так сразу и не вспомнишь.
А Андрей всё молчал. Он понял, что, по сути, он повторил судьбу своего брата. Тот тоже выехал из Ростова в Богучар, и больше о нём никто не слышал.
- Разные люди? - Андрей удивился, - И как, кто был до меня?
- Разные. Ну а как? Ты сам-то как думаешь, для кого у меня тут трактир то стоит? Для тех, кто в гости приезжает. До тебя парень был, почти твоего возраста, хотя, по виду чуть старше. Художник. Иконописец. Ему церковь наша иконы заказала, он и согласился. Кирилл, кажется.
История о том, что кто-то приезжает в эту глушь "в гости" и снимает здесь комнаты, пусть и в таком приметном трактире, Андрею показалась выдумкой. Наверное дед просто бахвалится, хочет важнее казаться в его глазах. А вот художник его заинтересовал. Чем черт не шутит, может быть он расскажет как сюда попал, а ещё лучше, если у него вдруг окажется телефон, который ловит.
- А где он живёт?
- Так церковники ему дом на время работы подогнали, он там и живет, и мастерская у него там же. Если отсюда пойдешь в сторону храма, то как только до первого перекрестка дойдешь, считай второй слева дом, вот там Рублёв этот и живёт.
- Пойду познакомлюсь, поговорить мне с ним надо, - Андрей соскочил со стула и быстрым шагом направился к выходу. Подошел к двери, дернул ручку. Дверь заперта. Он посмотрел на Егора Викторовича. Тот уже глушил самогон, невозмутимо глядя на Андрея.
- Утренняя служба идёт. Обожди, уже должны скоро закончить.
Вспомнилось главное наставление старика - не выходить на улицу во время службы.
- А почему нельзя, кстати? Чего такого?
- У нас в деревне народ очень верующий, понимаешь? Никто тебе доверять не будет, если ты будешь по улицам шастать, пока все дома пустые стоят. Могут и за вора принять. Зазвонят, погоди немного и иди.
***
Снаружи Андрей осмотрелся - на улице было много людей. Многие возвращались со службы: кто-то брёл в сторону своих жилищ - в основном старики и дети, кто-то собирался в группы и по прямой траектории направлялся в трактир к Егору Викторовичу, а кто-то просто гулял, неторопливо шагая вдоль дорог и тропинок. Погода стояла хорошая - тепло, дуновение свежего бриза, запах деревни, пение птиц... Хотелось просто остановиться и прилечь где-нибудь в тенёчке и больше никуда не торопиться. Может быть даже остаться. Он уже начал представлять, как... Нет! Откуда эти мысли? Андрей прогнал их прочь и спустился по лестнице. Это место казалось ему странным всё больше и больше. Мало того, что он не знал, где находится, так ещё и аура этого места, она... манит к себе, обволакивает эта деревня, и не знаешь куда деться от этого чувства - чувства, которое он никогда не ощущал в городах. Чувства, будто здесь, именно здесь, в этой деревне, ты на своём месте. Ты должен остаться. Андрей помотал головой и протер глаза, которые болели от яркого солнца.
Старик сказал, что дом художника находится по левую сторону дороги, ведущей к храму. Андрей взглянул в ту сторону, и не мог не коснуться взглядом колокольни. По обе стороны дороги расположились участки с домами, дворами и огородами. Заборы у этих участков были почти одинаковые. Некоторые, однако, замуровали себя плотно. Приметив вдалеке нужный дом, Андрей отправился к нему, стараясь идти как ни в чем не бывало и не привлекать внимание. Местные, направляющиеся в трактир, заметили его и уставились, все как один. Потом один из них приподнял ладонь, махнул Андрею, а потом и кивнул, мол, здрасьте. Андрей кивнул в ответ, когда мужики были совсем рядом, а когда прошел мимо, те так и встали как вкопанные, глядя ему вслед. Андрей этого не заметил - не хотел оборачиваться. Мало ли... Судя по новостям из сети, убить в деревне могут и за меньший проступок. Хотя бы и просто так. Он решил стать более неприметным, и для этого перебрался на другую сторону площади, и оказался около здания, на входе которого висела табличка "СЕЛЬСОВЕТ", а у забора, ведущего тонким коридором ко входу, стояла, вкопанная ножками в землю, старая советская доска объявлений, выкрашенная в голубой цвет. Краска местами потрескалась и облупилась, и из-под неё выглядывала бурая ржавчина. На доске, к удивлению Андрея, висела куча объявлений.
"Столы, стулья, шкафы из дерева. Меняю на мясо, птицу, соленья", или "Украшения из смолы, меняю на мебель, одежду, услуги электрика" - и подобных объявлений была целая куча. Они лепились одно на другое в несколько слоев. Затем он побрёл дальше, вдоль глухого забора, в сторону дома художника по имени Кирилл. Перекресток, за которым вторым по счету стоял его дом, был уже совсем близко. Забор тоже заканчивался совсем близко и сворачивал налево, а за ним, в углу, росло огромное дерево. Его ветви свисали над забором, образуя собой затенённое пространство. Андрей решил воспользоваться этим местом, чтобы остановиться и, не бросаясь в глаза прохожих, ещё раз осмотреться. Вот уже несколько шагов осталось до края забора - Андрей торопливо зашел в тень, проходя за угол, и тут же замер: за углом стоял отряд дружинников, состоящий из четырех человек. Три мужчины и одна женщина. Все четверо в форме. Двое стояли к нему спиной - девушка и кудрявый парень, а двое других к нему лицом - патлатый мужик, почти дед, и лысый ханыга. Они тут же уставились на него, прибив к месту своими взглядами. Сперва в голове мелькнула мысль - нужно бежать! - но бежать было некуда, да и бесполезно. Наверняка эти ребята знают местность как свои пять пальцев. От них вот так не уйдешь. Один из мужчин, лысый, кивнул на Андрея. Девушка, не оборачиваясь, дала команду "выполнять". Кудрявый отсалютовал и торопливо побежал по своим делам, так и не обернувшись. Двое других, напротив, нехотя расстались с возможностью остаться здесь подольше, чтобы узнать незнакомца поближе. Помявшись немного, патлатый мужик скорчил недовольную рожу, сказал "есть", развернулся на месте и пошел. Лысый послушно побрёл за ним.
Девушка развернулась и посмотрела на Андрея так, будто знает его уже давно. Никакой неопределенности, свойственной людям при взгляде на незнакомого человека, в её глазах он не заметил. Заметил он другое - красоту. Такую красоту, от которой тяжело оторваться. Русые волосы, волнами спадающие на плечи; зеленые глаза, в ярких лучах солнца сделавшиеся изумрудными; плотно облегающий фигуру мундир придавал ей особенную привлекательность.
Когда Ксения заметила, что Андрей уже не смотрит ей в глаза, она решила прервать его слюнопускания.
- Добро пожаловать в нашу скромную обитель, Андрей, - она достала руку из кармана, и, пока расстерянный Андрей стоял, хлопая глазами, снизу вверх поддернула указательным пальцем кончик его носа, подмигнула и ушла.
- С... спасибо, - пробубнил он, потирая нос.
Андрей обернулся, заглянул за угол и увидел, как девушка идёт вдоль забора в сторону сельсовета. А потом, когда та спряталась в здании, он осмотрелся вокруг и заметил кудрявого, который ушел первым. Тот стоял через дорогу и пристально за ним наблюдал. Или за девушкой?.. Заметив, что Андрей увидел его, кудрявый без каких-либо заминок спокойно повернулся в нужном ему направлении и зашагал. Андрей остался в тени дерева один. Странная встреча. Он думал, что если попадется на глаза дружине, то допроса ему не избежать, а может и хуже, но на деле оказалось всё не так. От случившегося по телу разлилось тепло. Или это солнце так греет?.. Теперь перед глазами, куда бы он не посмотрел, было её лицо - такое красивое, улыбающееся и подмигивающее. А ещё она знает его имя... Наверное старик разболтал, - подумал он. Андрею казалось, что он где-то видел её, но где именно, вспомнить не мог. В конце концов он взял себя в руки и вышел из-под дерева, чтобы продолжить свой путь к дому художника. Ступив на дорогу, он по старой привычке посмотрел по сторонам, чтобы не попасть под колеса, но колёс, как сказал трактирщик, здесь ни у кого нет. Слева пусто, справа пусто. Можно идти.
Миновав перекресток, Андрей ускорил шаг. Первый после перекрестка дом окружен хлипким заборчиком. За ним туда-сюда бегает дворняга на цепи. Норовит морду сквозь забор просунуть и оттяпать от Андрея хотя бы маленький кусочек. Лает, ворчит, пихает нос и морду в щели между досками, но забор не поддается.
Второй дом, в котором, по словам Егора Викторовича, расположили художника, выглядит лучше. Забор повыше и поплотней, чем у соседей, а вместо калитки полноценные ворота. Рядом с входной дверью, где обычно в деревнях вешают старые таблички из металла, предупреждающие о наличии злой собаки, висит табличка всё с той же пресловутой символикой, которую он видел на форме дружиников. Вглядываясь в символ, Андрей вслепую ищет на воротах звонок. Найти его не удалось, поэтому он отвлекся от таблички и начал искать звонок глазами, и снова не нашел его. Сделав вывод, что его просто напросто нет, он решил постучать в дверь кулаком. Собака за соседским забором залаяла ещё сильнее, да так, что её лай слился в один непрерывный пёсий вопль. Что-то зашуршало там же, за забором, и из-за кустов малины и крапивы выглянула старушка, злобно уставившись на Андрея. Андрею этот взгляд совершенно не понравился, поэтому он решил больше не ждать. Он сам открыл дверь, которая, к счастью, оказалась не заперта, и нырнул за неё.
Едва оказавшись за дверью, он осознал свою ошибку - будь за воротами другая собака, пусть не такая психованная, как у соседей, но не менее злая, когда на территорию попадают чужаки, она могла бы с легкостью порвать его на части. Но двор был пуст. Каких-либо следов животного - шерсти, будки, костей, разрытых ям и чего-то ещё, что могло прийти в голову, не было. Двор вообще был чистым и прибранным. Весь хлам, находящийся во дворе, стоял на своих местах. Невольно возникла мысль, что двором этим никто не пользуется. Только разве что от дома до ворот пройтись, да и всё. Поэтому так чисто. Не из-за того, что прибрано, а из-за того, что по хозяйству двор не используется. Андрей, всё ещё осторожно, прошел вдоль стены дома, прислушиваясь, не идет ли кто-то, дошел до небольшого крыльца с лестницей в две ступени, поднялся и постучал в дверь. Снова тишина. Андрей аккуратно потянул дверь на себя. Дверь была не против и легко поддалась. Заглянув внутрь, Андрей убедился, что ему ничего не угрожает и зашел внутрь.
***
- Видали? Он уже по деревне гуляет!
Плокин подскочил к Терешенко, немного запыхавшись. Отвечает отец. Сын, как всегда, молчит.
- Ну видали, и что?
- С Кириллом, педиком этим, у неё не получилось. Я тогда хотел его кончить ещё, но не стал. Пообщался с ним и понял, что он педик просто. А теперь вот он. Она к нему всё под утро ходила, пока он мертвый лежал. Надо и его кончить, пока капитана не обрюхатил. Сука...
- Что-то ты последнее время всех кругом кончить хочешь, Плокин. Бабы давно не было?
Терешенко старший грызет и без того неестественно короткие ногти. Грязные и уродливые.
- Давно. Но не в этом дело, Вань. Дело в том, что я капитана люблю. Моя она будет, только моя.
Иван махнул рукой. Гной стоял рядом, начищая бляху на ремне.
- Чего?
- Закон знаешь? - спрашивает Иван.
- Знаю, и что?
- А то, что добро на такие вещи даёт только её дед, ты ж сам знаешь. Тебе к ней путь закрыт, понял? Забудь ты уже эту затею дебильную. Чо тебе, баб в деревне мало?!
Плокин побагровел.
- Ты понимаешь, блядь, что не могу я?! Мне помощь твоя нужна!
- Помочь убить? - Иван усмехнулся.
Плокин тяжело задышал, покраснел ещё сильнее.
- Чтоб меня повесили потом?!
- Ну а ты как хотел?
- Нет, убивать я его не буду. Придумал я кой чего. Живой останется. Хотя... - он почесал затылок, - Если вдруг отъедет, мало ли, свиньям его утащим, они его быстро схарчат.
Иван искоса глянул на Гноя. Тот пожал плечами.
- Поможем. Но если что, нас там не было. И мы тебе больше ничего не должны. Договорилсь?
- Ага. Пошли искать его.
***
Внутри дома был другой мир, порталом в который служил дверной проем. Первым помещением была комната, похожая на предбанник. Все стены были глухими, кроме одной, но и на ней окошко было не больше альбомного листа. Солнечный свет с трудом проникал сюда и луч, пробивающийся через него, был похож на нечто инородное и чужое. Из-за недостатка освещения предбанник был тёмен и мрачен. Угнетающую атмосферу этому помещению добавляли иконы, расставленные там и тут. Иконы были всюду - они висели на стенах, стояли на мольбертах, валялись на полу. На доброй половине из них не хватало части изображения: где-то оно было размазано, где-то стерто, будто сцарапано, а где-то и вовсе замазано черной краской. Иконы со смазанными ликами внушали необъяснимый страх, как будто являли собой нечто противоестественное. Являли собой то, чего быть не может и не должно. Андрей сперва взялся разглядывать их, но потом, почувствовав себя дурно, отвернулся и начал оглядываться в поисках следующей двери. Помимо икон здесь было множество приспособлений художника - сложенные мольберты, пустые холсты, натянутые на рамки, огромное множество кистей и целое море красок. Наконец он заметил дверь и поторопился покинуть комнату, такую душную и такую необъяснимо угнетающую.
За следующей дверью началась жилая часть дома - светлая и местами даже уютная. Прямо перед ним стояла печь. Пол перед ней был защищен листом железа. Здесь зимой хранят дрова. Левее была кухня, а за ней комната. Дверь в эту комнату закрыта - висит замок. Справа ещё одна комната. Андрей, сняв сапоги, зашел на кухню. На кухонном столе стоял таз с горой грязных тарелок, над которой метались мухи. Из кухни он отправился в открытую комнату. В самом центре комнаты стояло кресло, которое когда-то было ярко-красным. Сейчас оно стало темным, почти бордовым, от сырости и старости. Кресло было повернуто в противоположную сторону, и на этой стороне спинке было несколько заплаток, сделанных из той ткани, из которой раньше шили матрацы. В дальнем углу стоял холст с наброском. К нему и было повернуто кресло. С левого подлокотника свисла рука. Андрей сглотнул. Ему очень не хотелось застать сейчас Кирилла мертвым и потом объяснять местным, что это не он пришил их иконописца. И ведь бабка, живущая по соседству, его видела. Да и много кто видел, ведь её собака орала так, что, наверная, вся деревня собралась посмотреть, что происходит. Андрей глянул в окно - деревня не собралась. Пронесло.
- Кирилл?
Андрей медленно и аккуратно начал обходить кресло.
- Меня зовут Андрей.
Пока он это говорил, свисшая рука ни разу не пошевелилась. Андрей обошел кресло и теперь увидел художника собственной персоной. Он валялся в кресле. Грудь его не поднималась и не опускалась. Он был небрит, волосат и небрежно одет. Типичный персонаж с картинки о художниках, похожих на бомжей. В губах его тлела сигарета. Тут же осознав, что если сигарета ещё тлеет, то умер художник только-только, совсем недавно. Андрей начал разглядывать тело Кирилла на предмет наличия каких-нибудь ран, но ничего не нашел. Зато он увидел воткнутые в уши наушники, провод от которых вёл к устройству, лежащему между ног, на кресле. Телефон! И только он потянулся к устройству, глаза Кирилла открылись.
Испугавшись, художник с силой вдохнул полной грудью, подавившись закашлялся и вжался в спинку кресла. Сигарета, торчащая из его рта, вывалилась и упала на ногу. Ещё через секунду Кирилл подпрыгнул на месте, стряхивая её с себя, затем одним движением выдернул наушники - телефон, в который они были воткнуты, соскочил с кресла и свалился на пол, на банки с краской и инструменты. Андрей всё это время стоял, держа руки перед собой, жестом этим желая дать понять, что зла Кириллу не желает.
- Ты кто?! - завизжал художник.
- Да тише ты! - ответил Андрей, пытаясь утихомирить собравшегося визжать дальше Кирилла, - Я мирный!
- Мирный?
- Меня Андрей зовут, я неделю назад здесь оказался, в ДТП попал, едва не помер. Мне Егор Викторович сказал, что ты тоже здесь недавно, - на одном дыхании выпалил Андрей.
- Ну как сказать, - успокоившись, Кирилл начал искать глазами телефон, - Уже три месяца. Или четыре? Какой сейчас месяц?
- Июль.
- Я в феврале сюда попал. Уже пять месяцев, получается. Вот время летит.
Кирилл нашел смартфон, поднял его и нажал большим пальцем на кнопку, которая активировала экран. Экран стал бело-серым - множество трещин расползлись по нему и ничего разобрать на нем было нельзя.
- Ну смотри, Андрюша, как ты обосрался, - он показал Андрею разбитый телефон.
Андрей сел там, где стоял, спрятал лицо в ладонях и глубоко вздохнул.
- Ты чо? - художник наклонился, взяв парня за плечо, - Да пошутил я. Ничо страшного. Один хрен здесь ничо не ловит. А стекло у меня запасное есть.
Андрей убрал руки и вопросительно посмотрел на Кирилла.
- Дааа, я даже на сосну залезал. Нихренашеньки не ловит.
- Я от тебя позвонить хотел...
- Извини, Андрюша, с этим я тебе помочь не могу, - Кирилл сунул телефон в карман своих шорт, подошел к холсту и, прищурившись, вгляделся в набросок.
- Как ты сюда попал?
Кирилл сперва немного помолчал, затем повернулся к Андрею, ещё раз оглядел его с ног до головы, и нехотя начал.
- Да вот ехал я на озеро Байкал, понимаешь ли. Хотел пейзаж написать зимнего Байкала, да и просто насладиться чудом природы. Вдохновляют меня такие поездки... Водитель вёз меня от Красноярска в сторону Иркутска, потом вышел на объездную, чтоб через город не переть, и где-то неподалеку от Ангасолки, где меня должны были друзья встретить, у него колесо пробило. Я говорю, мол, ну меняй, запаску ставь. А он мне, прикинь, говорит, что у него нет запаски. Сказать, что я был удивлен - ничего не сказать, - художник ненадолго прервался, чтобы закурить, - На улице было охренеть как холодно, поэтому я решил, что подыхать в машине не собираюсь - пойду пешком, заодно согреюсь. Ну и пошел. У меня уже ноги начали отсыхать и в крошку сыпаться, когда я наткнулся на указатель Соболево. Свернул с трассы и сюда, на деревню вышел. У Егорыча отогрелся, пару дней побыл - место здесь интересное, даже успел зарисовать, поселок-то - и домой начал собираться. И прям перед моим уходом пришел батюшка с церкви местной, работу предложил - иконы писать. Я вообще сперва на иконопись учился, но потом забросил, решил, что не моё. А тут навык пригодился, да и денег пообещал мне тот батюшка столько, что я решил в другой раз на Байкал зимой съездить, - Кирилл говорил быстро и порой непонятно, но большую часть Андрей усвоил, - Такие дела. А ты как сюда? Тоже на Байкал поди взглянуть решил?
Андрей же, слушая Кирилла, не мог понять, издевается над ним художник или просто что-то путает.
- Какой Байкал? Какой Иркутск, Кирилл? Я в ДТП километрах в трёх-четырехста от Ростова-на-Дону попал. Ты издеваешься надо мной чтоли? - Андрей начал повышать голос, выделяя последнее предложение.
Кирилл после такого заявления решил немного помолчать и посверлить парня глазами. Намолчавшись, он прищурился, пряча глаза от табачного дыма, сделал глубокий затяг и выдохнул.
- Да нет, - тихо сказал он, задумчиво глядя куда-то в пустоту, - не издеваюсь.
И художник, после этих слов, будто в иную реальность отошел. Андрей пытался у него ещё что-то спросить, сказать ему, но тот просто стоял и смотрел в пустоту, потягивая сигарету. А когда та кончилась, он подкурил ещё одну от старой и, вернувшись в исходную позу, продолжил курить, ни на что не реагируя.
Андрей вышел, находясь в состоянии полного недоумения. Где Иркутск, а где Ростов - это же две разные стороны России! За ответами он решил отправиться к старику, в трактир.
***
Идти, однако, он не торопился. Тоскливо на душе стало, тяжело. Своей историей Кирилл его раздавил, сапогом к земле прижал. Нужно было остановиться, ведь мысли в его голове роились и выли как грешники в Аду. Требовали порядка, умоляли во всём разобраться. Откладывать это было нельзя, как и медлить с визитом к старику. Андрей решил обдумать всё по пути в трактир. И только он шагнул в обратном направлении, только первый виток мыслей в его голове зазвучал с претензией в голосе, как сзади кто-то гаркнул:
- Стоять!
Андрей, отстранившийся от внешнего мира, вздрогнул от неожиданности и развернулся. У забора третьего от перекрестка дома, того, что сразу за домом художника, стояла бабка из первого. Та самая, которая вылезла из кустов малины и зло смотрела на него. Рядом с ней трое мужчин в мундирах. Те, что, подчиняясь приказу девушки-капитана, разбежались в разные стороны. Все, кроме кудрявого. Он стоял впереди других и, судя по всему, именно он дал команду остановиться. Перед глазами у Андрея промелькнул тот момент, когда он заметил кудрявого, наблюдавшего за ним. Этот кудрявый видел, как она поддернула его нос своим пальцем.
- Капитан вызывает.
Внутри Андрея началось жестокое противостояние двух инстинктов - самосохранения и продолжения рода. Девушка ему понравилась, и он не отказался бы от ещё одной встречи. При этом что-то внутри ему подсказывало, вызывая тревогу, что идти не стоит.
- Могу я чуть позже зайти? - нерешительно поинтересовался Андрей.
- Нет. Капитан ждать не любит.
После этих слов кудрявый двинулся к Андрею, встал по правую руку и положил ему ладонь на спину, как бы подталкивая вперёд, к перекрестку. По левую руку встал лысый ханыга, а дед с засаленными патлами, торчащими в разные стороны, замкнул колонну позади. Так все трое и двинулись вперёд. Андрей напоследок обернулся, чтобы взглянуть на бабку. Та, умиротворенно улыбалась, будто постигла нирвану. Стояла у забора, вертя в руках тростинку. Кудрявый подтолкнул Андрея рукой и ему пришлось повернуться назад.
- По какому поводу вызывают? - робко поинтересовался Андрей.
На вопрос никто не ответил. Когда конвой дошел до перекрестка, они повернули направо вместо того, чтобы идти прямо, через дорогу, до сельсовета. Андрей почему-то думал, что ведут его именно туда, ведь капитан туда и направилась после их знакомства. За поворотом шаг конвоиров ускорился. Кудрявый всё посматривал на часы, боясь не успеть куда-то. Они прошли один дом, другой, третий... Наконец, за одним из заборов показался пустырь, посреди которого был колодец. Они снова повернули за угол и зашагали к дальнему забору, окружавшему пустырь. В нем была дыра. К ней-то и вели Андрея. Когда конвой остановился, кудрявый первым нырнул в отверстие, затем затолкали Андрея, а потом уже двое других конвоиров оказались внутри. Андрей оглянулся и увидел вокруг себя запущенный огород с травой, выросшей по плечо. Вдалеке участка торчал из земли дом. Окна у него были забиты фанерой. С этого момента, нежданно и негаданно, в ум Андрея прокралось осознание того, что скорее всего его ведут не к капитану, а убивать. Он попытался дернуться и вырваться, но кудрявый ткнул ему в шею дулом, мгновенно успокоив. Другой рукой он схватил его за воротник на спине, и повел вперед как провинившегося котенка. На глаза его навернулись слезы. Откуда-то из недр живота, по сжавшимся от страха кишкам, к самому горлу выполз ком и застрял там. Ноги начали дрожать. Всё начало дрожать.
Его завели в дом. Свет в нем не горел. В нем вообще ничего не было, кроме нескольких стульев и железной кровати без ножек. Она просто лежала на полу - ржавая, кривая, с облупившейся краской. Поверх неё, чуть съехав в сторону, валялся обгаженный матрас. Андрей предположил, что он здесь не первый гость.
- Открой пасть.
Андрей послушался. Лысый ханыга достал из кармана кусок ткани. Кажется, это был его носовой платок. Были видны зеленоватые разводы на ткани и слипшиеся местами лоскуты. Перед тем как сунуть тряпку в рот Андрею, лысый демонстративно в неё сморкнулся, но, взглянув на плод своих усилий, остался разочарован - ничего не вышло. Пожав плечами, ханыга сунул тряпку в рот Андрею. У того тут же начались рвотные позывы.
- Если ты здесь наблюёшь, сучонок, будешь голой жопой свою блевотину вытирать, - сквозь зубы процедил кудрявый, ещё сильнее надавив дулом на шею.
Андрей скорчился от боли и быстро закивал, уверяя конвоиров в том, что он в полном порядке. На деле же он был совсем не в порядке. Его убийцы начали связывать ему руки и ноги, потом усадили на стул, выдвинув его на середину комнаты, и стали ждать. Кудрявый то и дело поглядывал на часы. Он снял свой мундир, аккуратно повесил его на гвоздь, что торчал из стены, и теперь стоял перед Андреем в светлой рубашке. Андрей попытался что-то спросить, но ничего не вышло. Из-за кляпа язык завернулся назад, и вытолкнуть тряпку не было никакой возможности. За своё мычание он тут же схлопотал легкую пощечину. Это не было ударом. Скорее это была издевка, призванная унизить того, кто слабее. Через пару мгновений после удара на деревенской колокольне ударили в колокол.
Бомммм!..
Кудрявый заулыбался, повернулся лицом в другую сторону и, припав на колени, уперся руками и лбом в пол, несколько раз прошептав одни и те же короткие фразы. Другие конвоиры сделали всё точно так же. Андрей расслышал только отдельные слова или части слов: глубины, полагай, чистым, и последнее слово, произнесенное громче других, Ахнаир. Больше похоже на имя, подумал Андрей, но глубоко размышлять над этим вопросом он сейчас не хотел. Сейчас он хотел оказаться подальше от этого места. Как тогда, во сне с самим собой - сейчас он тоже умирал, и сейчас ему тоже было очень страшно. Он опустил голову и зарыдал. Когда конвоиры поднялись, колокол уже отзвонил.
- Думаешь, все уже на службе? - спросил патлатый старик у кудрявого. Голос у него был похож на звук, который издает стеклорез, когда им ведут по стеклу.
Кудрявый снова посмотрел на часы.
- Думаю да. Держите давайте его, чтоб не упал.
Лысый ханыга и патлатый мужик крепко взяли Андрея за плечи. Кудрявый начал говорить.
- А теперь слушай сюда, говно, - кудрявый крепко схватил Андрея за волосы, задрал ему голову и, демонстративно прицелившись, вдарил ему в глаз, который так и не успел до конца зажить после аварии. Андрей завыл от боли, - Ещё раз я тебя, сука, увижу рядом с ней, - он наметил новую мишень - бровь над только что подбитым глазом, затем замахнулся и хлестко ударил в цель, - Я тебя просто выпотрошу, понял?! - он ударил в другой глаз. Андрею стало дурно - снова закружилась голова и всё стало мутным и тошнотворным. Он начал обмякать. Кудрявый пошлепал его рукой по щекам, - На огороде бочка с водой есть. Вон, ведро возьмите, принесите кто-нибудь, а то сейчас отъедет, а я ещё мысль основную не донес.
Пока несли воду, кудрявый просто говорил. Не бил.
- Она, как ты уже понял, моя. И мне насрать, что там тебе предписано, понимаешь? Я буду с ней детей рожать, а не ты, ты понял?!
Андрей понимал уже мало чего, но бред этот расслышал хорошо. Какое предписано, каких детей?.. Ситуация была безвыходная, поэтому он медленно и с большими усилиями кивал. Молча. Сознание норовило подскользнуться на тонком речном льду и провалиться вниз, под корку. Андрея, за всю его короткую жизнь, ни разу не били по лицу. Он даже в простой школьной драке не участвовал, а тут такое. Вернулся мужик с ведром. Кудрявый взял воду и вылил её на Андрея. Вода была ледяная, поэтому парень задергался как уж на сковороде. Хочешь, не хочешь, а такие вещи заставляют взбодриться.
- Хоррошооо... - протянул кудрявый, - Теперь можно продолжить разговор. Слушай меня внимательно. Убивать мне тебя нельзя, но и чтоб ты с капитаном трахался я тоже, как ты понял, не хочу. Думаешь, безвыходная ситуация? - он снова схватил Андрея за волосы, да так, будто решил ему клок выдрать. Потом он неожиданно ослабил хватку и похлопал его по голове, ехидно так улыбаясь, - Скажи, а ты смотрел Казино Рояль?
Андрея вопрос удивил. Казино Рояль он не смотрел, поэтому помотал головой.
- Это даже хорошо! - заявил дружинник, - Будет тебе приятный сюрприз, - а потом буркнул за спину, - Канат мне принесите потолще или простыню.
На этот раз из комнаты за необходимым отправился лысый. Он вернулся буквально через секунд десять, держа в руке и то, и другое.
- Канат тонковат будет, а вот простыня самое то, - кудрявый принялся связывать её в узел, - снимайте штаны с него.
Мужики переглянулись, но приказ исполнили - подняли Андрея на ноги, стянули штаны, и следом трусы. Андрей отчаянно мотал головой и мычал, догадываясь, куда будут бить теперь. Кудрявый закинул простыню на плечо, поставил на седушку стула, где сидел Андрей, сапог, и выдавил эту седушку, оставив только сам корпус, на котором она держалась.
- Сажайте.
Андрея усадили. Кудрявый тут же подошел к нему и с силой раздвинул ноги. Хозяйство Андрея повисло над полом.
- Так вот. Чтоб у тебя не возникло даже мысли обрюхатить капитана, - настойчиво объяснял он, затягивая собственный ремень вокруг ног Андрея так, чтобы тот не мог их раздвинуть, - Я сделаю вот что. Хочу, чтоб ты знал, сучонок, что тебя ждёт, - он взял в руку простыню, опустил её вниз узлом в ведро с остатками воды. Простыня начала впитывать воду, набирая плотность и вес. Узел на её конце, размером с два кулака взрослого мужчины, стал тяжелее в несколько раз. Кудрявый вынул тряпку из ведра, встал сбоку от Андрея, как следует раскрутил простыню по кругу, словно крюк с канатом, и в нужный момент отпустил из руки узел, удерживая другой конец простыни в руке. Узел, летящий снизу вверх, со всей силы, которую мог ему передать кудрявый, врезался в ногу Андрея, ровно под ягодицей. Андрей заорал в кляп так, будто он был свиньёй на скотобойне - будто ему ткнули в горло ножом, и теперь он мечется по свинарнику и визжит что есть мочи, отчаянно цепляясь за жизнь. Удар был настолько болезненным, что от одной только мысли, что следующий такой же попадет в цель, по причинным местам, внутри всё сжалось. Он стал непрерывно орать так сильно, что вскоре стало нечем дышать и он едва не задохнулся, из-за кляпа и крови, попавшей в нос. Лысый вытер рукавом его лицо. Умирать Андрею, судя по всему, было рано. Кудрявый поигрывал узлом, припугивая Андрея, и тот весь сжимался от каждого резкого движения своего мучителя.
Следующий удар наступил ровно тогда, когда Андрей замолчал. Кудрявый давал ему "насладиться" каждым ударом и промежутком между ними. Давал каждой боли время, чтобы вспыхнуть, пожечь и стихнуть прежде, чем выдать новую порцию.
***
Крики Андрея не было слышно, да никто бы и не смог их услышать. Сейчас в храме служили службу, и всё население Соболево было в церкви. Все, кроме них. Однако, стоящий снаружи дома мужчина в мундире прекрасно слышал восторженные визги кудрявого. Слышны были и шлепки мокрой простыни, и улюлюканье остальных членов отряда. Мужчина спокойно закурил, не торопясь вмешиваться. Он оказался здесь не случайно. Выходя из трактира, он заметил как Андрея ведут конвоем в переулок. Приказов конвоировать кого-либо не было, поэтому он отправил одного из своих подчиненных к капитану конвоя, а сам пошел за ними. И, видимо, пошел не зря. Сейчас он ждал капитана опального отряда, так как сам в чужие дела вмешиваться не привык, да и не обязан. Капитан где-то потерялась.
Наконец, спустя несколько звонких шлепков, под гоготание ханыги и патлатого мужика, капитан показалась за забором. Без всякой помощи рук она ловко протиснулась в отверстие и подошла к мужчине.
- В чем дело, Саш?
Александр достал сигарету из губ и указал ею в сторону дома. Капитан, конечно же, слышала, что там что-то происходит, но хотела узнать прежде, чем увидит.
- Там твои ребята Андрея пытают. Могу вмешаться, если руки пачкать не хочешь, - он провел свободной рукой по лысине взад-вперед и затянулся, - Плокин, кажись, всё. Крыша протекла.
- Сама разберусь, чего уж, - она хлопнула мужчину по плечу и пошла вперёд, на ходу расстегивая длинный мундир, в её случае больше похожий на пальто.
- Не бери себе того, что Ему, - это слово он выделил, - принадлежит.
- С Ним я договорюсь, - не оборачиваясь, ответила девушка.
Под пальто была кобура. Достав из неё пистолет, она взвела курок и сняла предохранитель. На пороге дома она сняла сапоги и в одних носках вошла внутрь. Пол был старый и местами провалился. Боясь скрипа, она ступала очень осторожно, чтобы не спугнуть членов собственного отряда. Пока она добралась до комнаты, где пытали Андрея, прозвучало ещё несколько ударов. Теперь она хорошо слышала, как воет в кляп Андрей, и о чем говорят остальные.
- Эхехе, - проскрежетал голос мужика, - Попал наконец-то! Смотри, аж вены на шее вздулись, щас лопнут! - и он глухо захохотал, закрывая рот сгибом рукава на локте.
Лысый просто что-то ыкнул и было видно по тому, как он качался взад-вперёд, что ему нравилось наблюдать за пыткой. Если бы кудрявый предложил ему сменить его, то лысый был бы в первых рядах. Капитан видела это своими глазами, так как к тому моменту уже стояла в пустом дверном проёме со стволом наготове. Она оценила ситуацию. Все трое стоят к ней спиной. Андрей, с заплывшими глазами, на грани обморока, связанный, сидит на стуле. Патлатый, Иван, стоит прямо за Плокиным. Гной стоит правее Ивана. Смекнув, что нужно делать, девушка аккуратно шагнула на расстояние вытянутой руки за спину Ивана, и приставила пистолет к его затылку.
Кудрявый, тем временем, начал снова раскручивать простыню, и в тот момент, когда раздался хлесткий звук удара, раздался и пистолетный выстрел. Иван опрокинулся вперёд, повалив Плокина на пол. Лысый ханыга схватился за уши, и начал крыть матом весь свет за то, что чуть не оглох... или оглох. Капитан оперативно засадила ему по пуле в каждую ногу, пробив правое колено, и мат сменился на истошный крик боли. Пока она разбиралась с ним, Плокин развернулся под весом туши Ивана и увидел его лицо - в один миг отекшее, ставшее фиолетово-красным, с неестественно опухшими кроваво-красными глазами, не успевшими закрыться. Часть верхней челюсти и губа отсутствовали на его лице - их искусно удалила пуля, вылетевшая наружу. Плокин вскрикнул от ужаса и попытался столкнуть с себя труп, но не смог - его ногой придавила Ксения. Она нависла сверху и наставила дуло на кудрявого.
- Ты же понимаешь, что тебя ждёт? - спросила она.
- Да я же ради тебя! Я тебя люблю, понимаешь, а этот урод, он же будет тебя, - и его лицо скривилось, не в силах сдержать слез, - Он же тебя...
Кудрявый закрыл глаза и обмяк, рыдая как младенец. Капитан убрала ногу со спины Ивана и оттолкнула его пока ещё теплое тело в сторону. Гной орал, мешал думать. Ксения добила его, выстрелив куда-то туда, откуда доносился звук, но попала не в рот, а в шею. Кровь хлынула темно-красным потоком и уже через пару секунд под лысой башкой образовалась черная лужа. Теперь он захрипел и задергался, закатил глаза. Уже тише. Теперь можно думать.
Капитан подошла к Андрею, подняла его лицо. Андрей что-то промычал. Она достала из кармана фонарик и посветила ему в глаза поочередно. Сквозь опухшие веки зрачков она не разглядела.
- Ксюш, прости меня, - застонал сквозь слезы кудрявый.
Она не ответила. Только с отвращением взглянула на него. На пороге появился Александр с её сапогами в руках.
- Соболева, снаружи уже ждут ребята с носилками.
Он поставил сапоги на пол.
Соболева указала на Андрея, - Пусть забирают, только поаккуратнее с ним. Надеюсь, яйца у него после такого ещё работают.
Затем она подошла к тонущему в слезах кудрявому, и направила пистолет в его сторону. Тот закрыл лицо в сгибе локтя. Капитан выстрелила, но не в лицо, а в правое плечо, затем в левое. Плокин вроде закричал, но тут же сбавил громкость и потерял сознание.
- Саш, - говоря погромче, чтобы мужчина в форме разобрал её просьбу, - Выломай-ка ему обе руки, только не оторви. Ладно? Пусть живой будет, и пусть его к озеру отнесут, к Нему.
Александр молча кивнул и приблизился к Плокину, перешагивая лужи крови на полу. Примерившись глазами, он наступил кудрявому на грудь, ухватился руками за его правую руку - тот не сопротивлялся - и резко дернул её, выворачивая против часовой. Когда он отпустил руку, та упала на пол, потеряв связь с плечевым суставом. Она просто болталась в коже, как в мешке. То же самое он проделал со второй рукой. Кудрявый к тому моменту был без сознания, поэтому на боль никак не реагировал. Закончив, Саша отряхнул руки так, будто перекинул с места на место пыльный мешок с барахлом, и поторопился скрыться за дверью. Через несколько секунд после него в дом забежали другие люди в мундирах и начали развязывать Андрея. Не остались без их внимания и тела троих людей. Двух мертвых и одного еле живого.
Ксения, наблюдая за их суетой, тяжело вздохнула. "Не всякий выдержит наш труд и надзор Его. Многие не вынесу того, что Он даст им. Многие сойдут с ума" - вспомнились ей слова Виктора. Она кивнула сама себе. Значит и они тоже сошли с ума, подумала Ксения, пряча ствол в кобуру. Она надела сапоги и вышла наружу, за забор. Около колодца стоял Александр - он пил из ведра колодезную воду. Затем он поставил ведро на край колодца, закурил и уставился в небо. Как раз в этот момент дружинники вынесли из дома Андрея, а потом и всех остальных. Зазвенел колокол, и зазвенел он ровно тогда, когда на улице остались только она и её брат по мундиру. Она подошла к нему и тоже взглянула в небо. Сегодня с ней произошло то, из-за чего её отец покинул культ. В своё время и ему пришлось застрелить своих товарищей. Ужасней всего было не то, что им обоим пришлось убить своих друзей, а то, что после убийства, в их душах, как бы это не было мерзко, привыкших проливать кровь живых людей, нигде не ёкнуло. Нигде и ничего не оборвалось. Сейчас Ксении было всё равно, как когда-то стала безразлична чужая смерть и её отцу. Он тогда сумел свернуть с пути вовремя. Сможет ли она? А что, если после таких вот событий она тоже сойдет с ума, как Плокин и многие до него, и после него? "Многие сойдут с ума" - снова зазвучал голос её деда в голове.
- Как думаешь, - задумчиво сказал Александр, - сможет он после такого?..
- Не знаю, Саш. Не знаю, - ответила Ксения, вынула сигарету из его губ, и затянулась, нарушив данное себе же самой обещание.
Александр достал пачку с зажигалкой и закурил. Постояв так ещё немного, она отправилась в сторону местной санчасти. Весы внутри неё снова наклонились в сторону отца. Отца и Андрея.
***
За окном санитарной части потемнело. Сумерки лениво сгущались, погружая Соболево в темноту. За забором, на соседнем с больницей участке, мать зазывала своего сынишку домой. Мальчик заигрался с псом и никак не хотел слушаться, но мать была настойчива и звала его, звала, краснея. Ксения наблюдала за ними в окно, пока врачи осматривали бессознательное тело Андрея. На нем был медицинский халат, распахнутый ниже пояса. Именно там врачи и ковырялись, пытаясь понять, всё ли так плохо внутри, как выглядит снаружи. Ксения время от времени бросала взгляд на буро-фиолетовое нечто, торчащее у Андрея между ног, но тут же отворачивалась. Зрелище было не из приятных. Ноги его тоже сильно пострадали. Плокин попал не с первого раза, и в надежде отбить Андрею яйца так, чтобы наверняка, отбил ему и зад, и ноги. Отстранившись, один из врачей что-то пробубнил остальным и все согласно закивали головами.
- Нужно оперировать, и чем быстрее, тем лучше, - заключил врач.
- Всё так плохо?
- Как видите, его... Я разное видел в своей практике, но чтоб вот так отбили, как скотину, не видел, - он стянул маску с лица, - Нужно оперировать, иначе будут серьёзные последствия. Помереть не помрёт, но детей иметь не сможет. Если он вообще этим, - врач указал на промежность Андрея, - когда-нибудь что-нибудь сможет. Поэтому надо оперировать. И всё вот это... Это не говоря уже о том, что у него черепно-мозговая.
- Семён Алексеевич сможет нам помочь? - спросила Ксения, снова повернувшись к окну. Мальчишка с псом уже исчезли.
- Его, к сожалению нет, он на выезде.
Ксения устало выдохнула. Семён Алексеевич - лучший хирург в Соболево, и теперь, когда он нужен, его нет. Она закрыла глаза, вспоминая как днем встретила Андрея под деревом. Он был цел, но она его упустила. Позволила Плокину добраться до него, да ещё и сотворить с ним такое. Она винила в этом себя. Не кудрявого сумасшедшего, а себя.
- Ммм...
Ксения открыла глаза - перед ней снова стоял врач. Он снял очки, чтобы протереть линзы о край халата.
- Может Виктор Анатольевич сможет помочь? - неуверенно спросил он.
- Другого выхода, кажется, и нет.
Ей не хотелось прибегать к помощи деда. Иногда за оказание помощи он заставляет заплатить тяжелую цену. К тому же, находиться рядом с ним неподготовленным людям, вроде Андрея и врачей, которые будут ему ассистентами, опасно. Ксения слезла с подоконника и собралась уходить. Она поблагодарила врачей и вышла на улицу. Снаружи стало ещё темнее - на небе уже виднелись звезды.
- Виктор Анатольевич просит нас в Общий Зал.
Ксения обернулась на голос, неожиданно возникший в сумерках. Слева от неё, под сиренью, на лавочке развалился Александр. Он тянул сигарету, явно наслаждаясь процессом. И как только он может постоянно курить эту дрянь, подумала Ксения.
- Чего сразу не зашел?
- Он попросил не отрывать тебя от дел в санчасти, и велел сообщить тебе, когда ты выйдешь сама, - Александр затянулся, огонек дошел по бумаге почти до самых губ. Сигарета начала щипать нос и он затушил её о подошву сапога. Окурок бросил в небольшую урну возле скамьи.
- Очень хорошо, - задумчиво протянула Ксения, - Идём.
И они пошли. Деревня готовилась ко сну. В санчасти, кроме палаты Андрея, свет уже нигде не горел. Они вышли на перекресток, повернули направо, и по прямой дороге направились к храму. И в храме, и в домах по пути к нему, свет давно потушили. Только в доме художника было светло, а тень его силуэта беспорядочно мелькала туда-сюда, отражаясь на шторах. Видимо, Кирилл сейчас усердно трудится или опять гоняет чертей по дому, обкурившись своей травы.
- Как дела с моими?
- Они уже не твои, Соболева. Отца с сыном закопали, а Плокина... Ну ты знаешь.
Ксения молча кивнула. Она хорошо знала, что происходит с теми, у кого проявляется безумие. Кто-то сразу, а кто-то нет, но все, без исключений, оказываются у озера. Единственное, о чем она молилась перед сном, так это о том, чтобы её разум не подвёл её.
***
Вскоре они оказались у храмовых дверей. Александр дернул кованую петлю, служившую вместо ручки, но дверь не поддалась. Тогда он несколько раз ударил петлёй о дверь. Ксения оглянулась, но в темноте почти ничего не разглядела. Солнце уже исчезло за лесом и деревня погрузилась в ночную тишину. Только собаки вели перекличку перед сном. Она уже собиралась снова постучать, как за дверью что-то зашуршало, заскрипел пол у входа с той стороны, звякнул засов и дверь приотворилась. Мальчишка-подросток с заспанным лицом высунулся наружу, не продрав ещё глаз, и сказал:
- Батюшка уже в своих покоях, он отошел ко сну, приходите завтра.
Не получив ответа, он наконец протер свои глаза и увидел Ксению с Александром, и сразу поторопился впустить их внутрь. Они прямиком направились к иконостасу. Сейчас, в такой темноте, иконы было не разглядеть, но Ксения знала, что иконостас наполовину пуст, а другая половина икон дополнена, либо полностью заменена на новые, отражающие суть тех слов, которые Отец Симеон без устали говорит своим прихожанам каждый день. Те верят его слову и новые образы воспринимают с благоговением и трепетом.
Зайдя за иконостас, они очутились в помещении поменьше, где раньше был алтарь. Когда-то это место было местом таинств, и абы кто не мог пройти сюда. Сейчас все таинства раскрыты, никаких секретов, и каждый, кто слышит Глас Божий, может очутиться здесь и увидеть ещё один иконостас, но чуть меньше. На иконах, которыми он украшен, изображены важнейшие для верующих моменты существования их Господа. В бывшей алтарной было ещё темнее, но идущие хорошо знали дорогу и обходились без света. Арка, ведущая в тоннель с лестницей, была вырезана в центре второго иконостаса. Туда-то и направились Ксения с Александром, нырнув в кромешную темноту лестничного спуска.
Спуск привёл их в помещение купольного типа без окон. Места под этим подземным куполом было почти столько же, сколько в основном помещении храма на поверхности. Сам купол был невысоким, около двух с половиной метров в самой отдаленной от земли точке, зато целиком был украшен фресками, появившимися здесь задолго до того, как Ксения впервые спустилась в этот подземный, или как его называют, внутренний храм. Отсюда далее вёл ещё один проход. Это был узкий коридор, в котором могли разойтись только двое, но шагов через десять коридор этот резко расширялся и превращался в просторный ход, напоминающий подземные катакомбы какого-нибудь средневекового замка. Стены были выложены камнем, который со временем покрылся мхом, и как его не драли, никуда этот мох не пропадал. Тут и там зияли темные дверные проемы, в основном с закрытыми тяжелыми дверьми из дерева, но некоторые из помещений были открыты даже ночью. Ксения, проходя мимо одного из таких помещений, бросила внутрь взгляд, и поймала им молодого человека, сидящего за столом над книгой. Читая её, он попутно делал записи, аккуратно выводя буквы на бумаге. Идеология, подумала Ксения, идеи не спят, не хотят есть, не чувствуют боли и никогда не устают. Поэтому они и правят людьми. Наконец, они дошли до конца этого длинного прямого коридора и оказались у высоких двойных дверей. Одна створка была приоткрыта, и из-за неё тонкой полоской пробивался теплый свет. Александр обогнал Ксению, любезно открыл для неё дверь, подождал пока она зайдет в Общий Зал, и тут же последовал за ней. В Зале повисла тишина.
Общий Зал был довольно просторным: здесь располагалась часть библиотеки, пусть и не самая важная; большой камин с тремя креслами вокруг; длинный дубовый стол на десять персон. По четыре стула стояли с каждой длинной стороны и по одному с каждой короткой. Потолок зала был высоким. Разглядеть его не представлялось возможным. Однажды Ксения направила вверх луч фонаря, но жадная темнота сожрала его, защищая свои границы. Стены здесь тоже были каменные.
Не теряя времени, Ксения направилась к столу. На столе стояли подсвечники с зажженными свечами. Свет от них плясал на тарелках с разнообразной, но очень простой едой - жареное мясо, вареный картофель, овощи и тому подобное. Была и выпивка. Во главе стола сидел её дед. Он сложил руки в замок и на замок этот погрузил свой подбородок - острый и гладко выбритый. На нём была надета ряса серого цвета. Не мешковатая, как у монахов в давние времена, а точно подобранная по размеру. Стул напротив него был свободен.
- Проходи, сестра, - он указал ладонью на стул, - Садись. Я рад тебя видеть и рад разделить с тобой эту трапезу.
Ксения молча кивнула, поклонилась, соблюдая формальность, и уселась за стол. К еде она решила не притрагиваться до тех пор, пока не закончится разговор. Александр же не стал ждать, и едва только сел, как тут же взялся за еду. Его можно понять - такому бугаю как он необходимо много и часто питаться. За столом, кроме старика и их двоих, сидели ещё трое. Сидели они молча. Ещё три стула были пусты.
- Некоторые не смогут быть сегодня здесь, сестра. Но тем не менее, я хочу услышать полную историю о том, как Андрей попал сюда, и что с ним произошло, - старик закончил говорить, и было видно, что он очень устал - голос его звучал натужно, а глаза то и дело опускались, прикрытые веками. Он поднял бокал и отпил немного вина.
Ксения переглянулась с Александром, собираясь с мыслями.
- Благодарю, Виктор. Ну, если с самого начала, то... В ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля, Титов Андрей Леонидович, попал в аварию. Так вышло, что он... Машина, в которой он ехал, свалилась с высоты на наш лес, на юге от Соболево, за прудом, откуда он выбрался благодаря указателям - зарубкам. Насколько мы знаем, их оставил Лесник. По деревне прошел практически незамеченным, так как шла служба. Встретил на площади Егора Викторовича. Тот его приютил, поставил меня в известность. Я, пользуясь правом на приезжего мужчину, ухаживала за ним. Когда же он очнулся, в первую очередь запросил связь, чтобы позвонить домой и оповестить мать. Егор Викторович объяснил, что связи нет, а после отправил к Кириллу за каким-то хреном. Уже на обратном пути, Андрей наткнулся на мой отряд. На мой бывший отряд, - поправила себя Ксения, - Я их отправила по делам, а Андрея поприветствовала так, чтобы он не забыл. После этого я пошла в Сельсовет, у меня там были неотложные дела.
Ксения посмотрела на Александра. Тот понял, что настал его черёд говорить, отложил еду и продолжил рассказ Ксении.
- Значит, я шел от Трактира в сторону храма, и увидел как Андрей выходит из дома художника. Его тут же взял под конвой отряд Соболевой и сопроводил в направлении заброшенного дома за колодцем, который на пустыре. Я отправил одного из своих доложить Соболевой, и наблюдал со стороны, не вмешивался. Когда капитан пришла, я доложил о местонахождении отряда и Андрея.
- Я вошла в дом и увидела, как Плокин его пытает. Должна заметить, и Александр это подтвердит, у Плокина последнее время было странное поведение. Скорее всего началось помутнение, которое выросло как на дрожжах, благодаря ревности и злости, и переросило в безумие. Они его к стулу привязали, и, не к столу будет сказано, прошу прощения, пытались ему завязанной в узел мокрой простыней отбить яйца.
Виктор поднял брови.
- Отбили?
- Отбили. И всё, что вокруг, тоже. Я застрелила обоих Терешенко, а Плокина оставила Ему, - после этих слов, как опомнившись, Ксения начала тараторить, - Виктор Анатольевич, его нужно оперировать. Врачи наши говорят, что это срочно. Семён Алексеевич в отъезде. Больше некому, только рука вашего гения может помочь ему.
Виктор одобрительно улыбнулся Ксении.
- Не кори себя, сестра. Безумие приходит ко многим из нас, и оно пришло к твоим людям. Сначала к Плокину, а потом захлестнуло отца с сыном Терешенко, - Виктор сделал небольшую паузу, - Кто знает... Возможно, если бы они не сделали того, что сделали, мы бы не усмотрели в них признаков сумасшествия, и они, в конечном итоге, могли бы заразить им и тебя. Ни Он, ни я, не в праве требовать для тебя наказания. Этот Андрей... Ты уверена в своем выборе?
- Да.
- Я возьмусь за операцию, но завтра. Сейчас мне нужно отдохнуть.
Виктор взял со стола белую салфетку, вытер ей бледные губы и встал. Вместе с ним встали остальные.
- Закончите - отправляйтесь к озеру. Завершим день как полагается.
Он стал из-за стола и скрылся за дверью, ведущую в очередной коридор. Трое других, до этого сидевших почти неподвижно и молча, оживились. Один из них, рыжий парень со шрамом на подбородке, важно произнёс:
- Соболева, я считаю, что тебя нужно наградить. Третий отряд за год утилизировала, - он гулко гоготнул.
- Ага, ля, наградить, - вмешался другой, черноволосый, - Времени мало, чтоб вот так людей под расход пускать.
Ксения прикрыла лицо рукой, закатив глаза. Тут вмешался Александр.
- Ага, вы что ли людей-то этих вербуете? Жрите молча.
- Ох ты какой, рыцарь, - рыжий снова засмеялся.
Третий молчал. Он было зашевелился, но потом снова замер и откинулся на спинку стула так, что его лицо погрузилось в тень. Ксения, разумеется, и без этого знала, кто там. Николай. Николай, который однажды на её глазах перерезал целый приход в одной из деревень, где не удалась вербовка. Все, кто был тогда в церкви, домой уже не вернулись - ни женщины, ни старики, ни дети. Его молчание было вынести тяжелее, чем пустой трёп остальных. Оно весило больше, чем все их слова. Не в силах больше слушать застольные беседы, Ксения встала и направилась к той же двери, за которой исчез Виктор, так и не поужинав. На половине пути её нагнал Александр.
***
За дверью тянулся ещё один коридор со множеством увесистых дверей из дерева и кованного железа. Это были кельи Приближенных. Ксения подошла к своей и, повернув ключ в замочной скважине, вошла внутрь. Помещение было очень тесным. Места здесь хватало только для кровати и небольшого письменного стола, над которым висела полка, заставленная книгами. Была и уборная, где можно было принять душ и справить нужду. У стены, напротив кровати, и чуть левее письменного стола, стоял портновский манекен, на котором висела расстегнутая ряса темного фиолетового цвета с черными манжетами и воротником. Капитан сняла с себя пальто, повесила его на входе, затем сняла всю остальную одежду, оставшись абсолютно голой. По канону её культа ряса должна быть надета на голое тело, и кроме рясы на теле не должно быть ничего больше - ни украшений, ни обуви, ни даже резинки для волос. Ряса, как и пальто, плотно облегала её тело. Юбка рясы, напротив, была свободной и спускалась до самого пола, скрывая ноги целиком. Пригладив одеяние и убедившись, что оно сидит как надо, Ксения подошла к письменному столу, где среди прочего стоял графин с водой. Она отпила чуть чуть и направилась к выходу.
Снаружи, в конце коридора, у широкой двери с эмблемой культа, уже стояли все остальные, одетые точно в такие же одежды. У самой двери, к ней спиной, стоял Виктор. В руках его был небольшой поднос, с которого он каждому приходящему подавал крошечную емкость с жидкостью серебряного цвета. Жидкость эту они пили всякий раз, когда отправлялись к озеру. Она помогала отогнать сон, который члены культа заменяли длительной восьмичасовой медитацией, и при этом чувствовали себя великолепно отдохнувшими. Ксения как-то раз постаралась припомнить, когда она последний раз спала ночью, но не смогла. Это было около пяти лет назад, а может и больше... Она выпила жидкость и сразу после этого Виктор открыл дверь. За ней была естественная пещера с неглубоким, но широким озером. Воды этого озера отражали на стены пещеры свет, у которого не было видимого источника. Свет этот был такого цвета, который не объяснить человеческими словами. Во-первых из-за того, что цвет этот хаотично менялся, пульсируя и растекаясь в разные части пещеры, из-за чего приглядеться к нему было сложно. Во-вторых это не был свет в обычном понимании этого явления. Это был осязаемый свет, несколько жидкий и в то же время витающий в воздухе, как пар или как облако. В третьих обычный свет обеспечивает людей способностью видеть что-либо в темноте, а этот свет наоборот - он слепил глаза, и когда ты смотрел на него, то переставал что-либо видеть в том пространстве, по которому он перемещался. Пространство это не темнело, но его как будто бы что-то скрывало, и глаз человеческий не мог воспринять это явление должным образом, и перед ним образовывалось слепое пятно. Само озеро было бирюзовым и кристально чистым. Берег его сначала плавно опускался, а потом резко обрывался вниз, примерно на два метра в глубину. Ближе к стене пещеры, озеро уходило вглубь и скрывалось за её пределами. Никто не знал как далеко оно уходит, но однажды вещь, упавшая в это озеро, была найдена на берегу другого. На юге деревни, что у леса.
Ксения вошла в пещеру первой и сразу же направилась к берегу. Там, с закатившимися глазами и пеной у рта лежал Плокин со своими выломанными руками, неестественно раскинувшимися в стороны. К ноге его цепью был пристегнут тяжелый камень. Вскоре подошли остальные, и Виктор, держа в руке факел, произнес:
- Безумие. Любой из нас может оказаться на его месте. Не всякий выдержит наш труд и надзор Его. Многие не вынесу того, что Он даёт им. Многие сойдут с ума, - после этих слов он толкнул ногой булыжник, и тот покатился по берегу озера. Когда берег резко оборвался, камень повис и поначалу не смог утащить за собой Плокина, но спустя пару мгновений, тело под весом камня всё-таки начало неторопливо тянуться в сторону воды. Плокин был ещё жив в этот момент и его мучил припадок. Тело его содрогалось, рот извергал пену, а ноги пытались дергаться, но вес камня не давал им этого сделать. Не дожидаясь естественного погружения, рыжий, тот, что со шрамом, уперся ногой в бок кудрявому и как следует подтолкнул его. Кудрявый стремительно погрузился под воду. Руки его поднялись вверх, достигнув поверхности. Так он и остался там, среди собратьев по безумию, которых в озере, рядом с ним, были десятки. Лица одних были опущены, другие смотрели вверх застывшими глазами, полными ужаса и боли. Но все без исключения тянулись руками к потолку пещеры, однако камни на ногах не отпускали их наружу. Рядом с Плокиным, уткнувшись друг в друга лбами, крутились на цепях остатки семейства Щербининых.
После того как последний пузырь воздуха вышел из легких безумца, Виктор направился к дальней части пещеры. Там, на берегу, лежали два валуна, один больше другого. Они плотно прилегали друг к другу, и были чем-то похожи на трон. Старик указал каждому на его место вокруг этих валунов, все без исключения встали там, где им было указано. Сам же Виктор встал лицом к валунам.
- Из глубины тебе воззвав. Располагай моим нечистым телом, Ахнаир! - произнес он, и все хором повторили.
После этого приняли сидячее положение, кому как удобно, и закрыли глаза, готовясь к медитации. Ксения на этот раз оказалась справа от валунов. Она замыкала кольцо, и лицом была обращена к Виктору и к озеру за его спиной, где только что утопили её подчиненного. Она закрыла глаза последней. Теперь, когда её глаза смотрели через закрытые веки, пещера и необъяснимый мечущийся свет предстали перед ней совсем иными. Множество маленьких солнц своим ярким светом рассеивали тьму закрытых глаз. Если бы Ксения сейчас решила прогуляться по пещере с закрытыми глазами, она могла бы четко разглядеть каждый сантиметр её рельефа. Вставать во время ритуала, однако, было строго запрещено.
Спустя несколько минут медитации в наблюдении за мечущимся светом, Ксения начала разглядывать нечто иное в темноте своего разума. Светлячки для неё были обычным делом, она перестала удивляться этому загадочному явлению несколько лет назад, но то, что сейчас представало перед ней, ввергало её в трепет. Она едва сдерживала себя, оставляя глаза закрытыми. Из глубины валунов, вокруг которых они сидели, начал просачиваться иной свет. Он и сейчас, с закрытыми глазами, вызывал у неё слепоту. Несколько иную, чем когда смотришь на мечущихся светлячков открытыми глазами, но очень похожую по своим свойствам. За этим светом она перестала различать иной свет. Силуэт, однако, вырисовывался четко - как только он появился, светляки заметались ещё быстрее, буквально залив пещеру светом, и на их фоне она могла разглядеть Его. Впервые за столько лет Он дал ей увидеть Себя. Его фигура, отдаленно напоминающая человеческую, сползла змеёй с валунов и рывками направилась к озеру, передвигая двумя конечностями. Когда Он достиг берега, из общей массы его тела выделилось что-то похожее на голову, но не круглое, а скорее угловатое, грубой неправильной формы. Головой этой он припал к водам озера и Ксения нутром почувствовала вибрацию - кричала душа Плокина. Ранее она такого не наблюдала, но четко знала, что это он. Это его безумная душа мечется, стараясь избежать ужасной участи быть выпитой до дна. Насытившись вдоволь, Он развернулся и так же, рывками, взобрался на валуны. Ксения следила за ним, и он не оставил её без внимания. Его тело удлинилось и повисло над ней. Угловатая голова оказалась прямо напротив её лица. У него не было глаз, рта или носа, но сейчас она чувствовала на себе его улыбку. Когда Он исчез в глубине камня, Ксения вдруг вспомнила один из её разговоров с Виктором.
- Как мы узнаем, что он готов явить себя этому миру? - спросила она тогда.
- Его вижу только я, - задумчиво ответил ей дед, - Когда его сможет видеть кто-то из вас, тогда можно будет с уверенностью сказать, что Он готов.
Только эти слова всплыли в её голове, как она тут же, открыв глаза, заявила:
- Я вижу Его!