Глава 6
Леонид Ильич Брежнев впал в сумрачную задумчивость. Видения, калейдоскопом мелких, искрящихся гирлянд на кремлёвской ёлке, проносились со скоростью мира, перед сросшимися на переносице бровями. Надбровные дуги мохнатились карельским мхом в районе сильно развитого, опухшего лба. Через пышные ноздри струился плотный дым от закуренной хозяином сигареты «Новость».
Кто был до него у руля? Ни одного порядочного человека. Как говорится от «Ильича до Ильича»: бесноватые, большеголовые, чахоточные, рябые, шестипалые. Гомосексуалисты, карлики, маньяки, садисты - мазохисты. А как же все эти недочеловеки держали в узде двести пятьдесят миллионов дойных голов? Крепко, узловато, не позволяли разбредаться, опережали на шаг любое вольноустремление – свистел витой кнут, розовели вспухшими полосами чёрно-белые бока. Пастух во все времена – высокая степень государственного вовлечения в процесс охраны, выгула и ручного доения крупного рогатого скота. Он мог и был обязан разжиться профсоюзной путёвкой в Пицунду, за достойную службу, на целый месяц. К Чёрному морю, греть не битое брюхо.
Товарищ Микоян, на одном из сходняков КПСС, прямо и всенародно предложил каждому гражданину СССР состояться пастухом – сотрудником НКВД. Товарищи поддержали его радостными овациями и продолжительными аплодисментами.
Хватало же вольнолюбцам ума, - и даже чужие непаханые поля, соседей ближних и дальних, прихватывали с местными стадами: ««А мы что – хуже? А нам чужого не надо, но и своё, кровное, не отдадим. Нужен нам порядочный человек в команду, ох как нужен. Самый старший пастух. Чтоб внутри страны разобраться. С хулиганьём, с алкашами - тунеядцами, с наглым воровством народного добра, с торгашами-горцами, со средне – азиатским кумовством и панибратством. Да и не только с этим – проблем выше крыши, надобно разгребать. Вымести из дома мусор, чтобы враг не заметил. Никитка плут обдулся, Шелепин, Семичастный, все, все от руля, от винта отлезли. Вернее, я их «отлез»».
Как справедливо говаривал «железный Шурик - Шелепин»: ««Я хочу переориентировать КГБ на международные дела, внутренние должны уйти на десятый уровень». Вот этот десятый уровень Коля и прикроет. Это будут мои самые отборные солдаты, я их приодену, от души накормлю, напою и спать по-человечьи уложу»».
Мы не будем изобретать лисапед, наступать на грабли и гнать впереди паровоза. Мы позовём Николая Анисимовича Щёлокова из Молдавии. Засиделся он в стране пьяных гусей, загляделся на чернооких цыганок. Он должен сказать своё верное слово: «Нас должны любить и боятся». Нас – это вновь созданное Министерство Внутренних Дел. Обновлённую, легко дышащую в такт народной массе, советскую милицию.
Ограждая себя от последствий так и не состоявшегося фактически в 1966 году государственного переворота, Леонид Ильич решил сосредоточить в своих руках оба силовых механизма власти в СССР. КГБ, в лице Ю. В. Андропова, и МВД, в процессе реорганизации общесоюзного силового министерства, во главе с близким другом и соратником Н. А. Щёлоковым.
Николай Анисимович был человек волевой, ответственный, высокообразованный. Инициативный и целеустремлённый по складу характера, он приветствовал и поддерживал так называемые инициативы «снизу», исходящие от непосредственных участников реформ, а не спущенные из кремлёвских кабинетов. Министр умел грамотно и рационально мыслить, чутко прислушиваться к веянию времени. Про него сослуживцы говаривали: «Николай принял милицию со свистком, а оставил с рацией».
Николай Анисимович, не лишённый ко всему прочему и литературного дара, вёл интереснейший дневник, писал недурственные стихи, и всегда относился с уважением к людям творческих профессий, вот его слова: «Работа милиции, как искусство, литература, призвана внушить людям непоколебимый оптимизм, веру в лучшие проявления человеческих душ, стремлений, желаний, помыслов. Самого сурового осуждения заслуживает всякое пробуждение жестокости, насилия, вандализма и варварства. Обуздать эти человеческие пороки – обязанность цивилизованного общества. И если говорить юридическим языком, произведения, прославляющие пошлость, порнографию, способствующие насилию, уже сами по себе представляют уголовные деяния».
С приходом Николая Анисимовича на должность министра в 1968 году Министерство охраны общественного порядка (МООП) было переименовано в Министерство внутренних дел. Одним из первых распоряжений, он отменил ношение и применение, милиционерами резиновых дубинок, аргументировав это так: «Дубинки узаконивают битьё людей, а нас должны уважать, а не боятся». Из переименования подразделения не следовала смена вывески, а подразумевалась коренная перестройка методов и форм работы советской милиции: « Известно, что преступником человек не рождается. И до тех пор, пока человек ещё не стал им, надо всё сделать, чтобы помочь ему не отставать, а идти вместе со всем обществом в одном строю. Для этого надо в семье, школе, на предприятии, в колхозе, в любом коллективе требовать от человека и помогать ему, стать лучше».
Н. А. Щелоков прошёл суровую школу жизни: «Спины не гнул, прямым ходил. И в ус не дул, и жил как жил, и голове своей, руками помогал». Он родился 13 (26) ноября 1910 года, на станции Алмазная Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. В то время, Российская пышная империя, возлежала подобно девке площадной, отдохнувшая душой после Гапона 1905 года, и нахмурившаяся рабочим марксистским движением от затей реформатора Столыпина.
Родина будущего генерала армии – земля Войска Донского – мать мятежа, смуты, волшебных золотых колосьев, хлеба для всех желающих. Для поляков, немцев, турок, шведов, литовцев. Арена нескончаемых переделов, новых границ, попыток уползти под чугунную пяту очередного грозного царя. Только в щелоковских краях, на щедрой ниве бунта и наплевательства, мог возникнуть такой персонаж как Нестор Махно. Только на псевдо-Украине до сих пор не гаснут страсти квасного национализма всерьёз, с пеной у красных ртов, с Майданами и шпильками в адрес жадины - москалии, не позволяющей открыто и нагло воровать свои и чужие, стратегические богатства.
Россия в глазах хохла с куском арматуры – наглая злая невестка, и он, гарный чубатый парубок «данило», всенепременно должен её укротить, обчистить её карманы, опоив приворотным зельем своих скифских солох. Он должен притвориться богатым и благородным. Пообещать жениться и обмануть, да плюнуть под ноги опешившей родне краснощёкой невесты, когда его тотальное банкротство всенепременно раскроется.
Работать Николай Анисимович начал с 12 лет коногоном на шахте. Ну а как же иначе, яблоко от яблони недалеко катится, отец-то рабочий – металлург: «Иди, сынок, работай, хватит хером груши околачивать. Нужда заела, вишь, мать из последних сил бьется, да и время такое, лихолетье, чтоб ему пусто стало». И батяня, конечно, был прав. Тяжкий, адский труд, сгибал не одну светлую спину, вечная нужда, гнала наперегонки не одну кроткую душу в кротовьи вонючие норы, донецких шахт.
Парень не сломался, не подчинился обстоятельствам, не покатился по кривой дорожке пьянства и комсомольского разврата. Он хорошо рисовал, тянулся к знаниям, запоём читал любые книги, которые удавалось отыскать в пропитанном угольной пылью шахтёрском городке Кадиевка. Не по годам начитанный и сообразительный малый, без капли инфантилизма - краса и гордость всех учителей, коих на жизненном пути будущего министра МВД появится предостаточно. Мелкие проказы мальчишки не в счёт, с кем не бывало? Только представьте себе на минуточку, как прекрасен звон разбитого стекла, вид ободранной полуспелой алычи в соседском дворе, слёзы обиженной настырной девочки, драка до первой кровянки с одноклассником, сыном местного попа, на почве классовой ненависти.
К учёбе в горном училище, подросток Коля относился крайне серьёзно. Инициативный малый, как намагниченная игла, как шило в мешке – не утаишь. Вот и приклеивались к нему, с полного мальчишеского одобрения общественные нагрузки: работа в комсомоле, профсоюзная деятельность, кадров настоящих, от станка и сохи молодому государству рабочих и крестьян не хватало катастрофически. Рвение и исполнительность комсомольца Николая заметили старшие товарищи. Подтянули, помогли, направили по жизни, объяснили текущую политическую ситуацию в стране советов. Из дневника Николая Афанасьевича: «В своей жизни я всегда шел прямой дорогой, не примеряясь ни к чему. Может, это происходило потому, что в жизни я почти не обжигался, а поэтому всегда шёл смело и прямо вперёд, с одной только целью, с одной ясной идеей для себя: работать, постоянно выискивая для себя в работе новое».
После окончания училища, Николай был призван на срочную службу в ряды РККА и по её окончанию переехал в Днепропетровск, для продолжения учёбы в металлургическом институте. Успешно сдав вступительные экзамены, будущий глава МВД, и на новом месте не затерялся. Как в омут с головой, он нырнул в водоворот студенческой жизни. Активно участвуя в мероприятиях партийной ячейки института, Николай Анисимович заслужил выдвижение в кандидаты в члены КПСС. И в 1931 году, был принят в партийные ряды. Свершилась мечта паренька – коногона, несостоявшегося шахтёра, способного живописца. В 1933году, к партийному билету прибавляется ещё и диплом инженера – металлурга. А парню на тот момент было всего 23 года.
Партия и народ, о, как же они близки. Как панков с хиппи, их роднит всепожирающая любовь и лютая ненависть. В тридцатые, довоенные годы, когда квалифицированные кадры решали всё, КПСС служила главным катализатором, организатором и контролирующей силой в решении любых государственных задач. А дело было архисерьёзное. Набирала недюжинную энергию Германия, спонсируемая и подталкиваемая на восток империалистическими силами всего мира. Зверь пока сидел в золотой клетке, но в любой момент, настоящие закулисные охотники, могли не покормить его три дня, а потом выпустить на волю. Так и произошло. Проголодался зверь – на тебе Австрию и Чехию на завтрак, мало затравил червячка – получи всю Европу на обед, а если и этих калорий не достаточно – забери весь мир на ужин. Рви вожжи, вой на луну, кусай белокурую бестию за худые лодыжки, преследуй, пока не ослабеет всей земли одна шестая, не расплескает себя по отвоёванной и выстраданной чёрно - белой земле. Пинай бочку квасного патриотизма, сыпь в неё дрожжи национализма. Как монголы - разъединяй и властвуй.
Ответить на дерзкое поведение агрессора партия и народ могли только полной, на грани фанатизма, самоотдачей, на пределе, а, скорее всего за пределом человеческих сил и возможностей. Пятилетку - за три года. Догоним и перегоним Америку. Покажем чемберленам кузькину мать. Первый советский пятилетний план был разработан в 1928 году, на период с 1929 по 1933годы. А ведь был выполнен на целый год раньше! Прыгали, как зайцы, вертелись, как белки – жгли и мёрзли. Всего пятилеток за всю историю СССР было тринадцать. Совпадение случайных цифр, или злой умысел провидения? Адова работа кипела по всей стране, Метрострой, Днепрогэс, Уралмаш, Березниковский химкомбинат, Сталинградский тракторный завод, Беломорканал, канал им. Москвы, такого масштабного строительства мир ещё не знал. Индустриализация, от сохи к трактору, от «хенд мейда», к конвейерам. Особое внимание уделялось тяжёлой промышленности, естественно в ущерб лёгкой. Перебьются бабы без чулок, платья гороховые сами сошьют.
На этом фоне и состоялся Н. А. Щёлоков, как истинный руководитель - хозяйственник. В 1938 году, будучи начальником мартеновского цеха Днепропетровского металлургического завода, он избирается первым секретарём Красногвардейского райкома партии города Днепропетровска. Затем в 1939- 41гг – Николай Анисимович уже председатель Днепропетровского горисполкома, что по современной бюрократической шкале равняется – мэру города. Поразительно, но в это же время, двадцатидевятилетний хозяин крупного промышленного центра, знакомится, а впоследствии и близко сходится с Леонидом Ильичом Брежневым. Ровесники, красавцы, жизнелюбы, молодые строители социализма – они не могли пройти по жизни, не повстречав друг друга. Всё выше, и выше, и выше залетал сталинский сокол Николай Анисимович. И никому неизвестно, чем бы закончился его стремительный взлёт, если б не война.
Экстремальные ситуации, особенно узаконенное убийство себе подобных, великие переселения народов, природные аномалии и прочее, выявляют в человеке всё самое потаенное, глубинное, неосознанное. Скрыть те, или иные, доселе как бы спящие, человеческие качества, перед лицом смерти невозможно. На войне проявляется сама сущность человеческого материала, в условиях, неприемлемых для жизни рождается новый человек. Вся его натура, вся сущность человеческого естества противится смертоубийству, она подсознательно отталкивает даже мысль о внезапной собственной летальности. Соврать и сфальшивить в таких условиях невозможно. Война проверяет характер, волю, подвижность ума, настоящую мужскую дружбу, когда солдатская пайка хлеба, побывавшая в луже танкового топлива – пополам, когда окоп – могила на двоих, когда письмо из далёкого дома – на всех. Война зовёт к самопожертвованию, она сильнее обстоятельств, лени и лжи. Война – апофеоз окопной правды и дарвиновской ненависти, апокриф добра и зла.
Николая Анисимовича Щёлокова, как впрочем, и Леонида Ильича Брежнева, Великая Отечественная война накрыла жёстким вороньим крылом, как мешком с мукой, обожгла банными каменьями, обложила шлакоблоками со всех сторон. Она оставила неизгладимый след в памяти обоих командиров, и ещё больше скрепила их дружбу.
У войны не женское лицо, но именно на войне, в мясорубке судеб и имён, Николай Анисимович встретил свою судьбу, в образе молоденькой девушки Светланы из медсанчасти армейского соединения. По фронтовой моде той поры, каждый бравый вояка – офицер, для поднятия авторитета среди сослуживцев, обязан был своей совестью иметь под крылом женщину – санинструктора, чтобы в трудную минуту положить пороховую руку на тёплое белое плечо. Солдаты завидовали молча, в душе, только между собой говаривали: «Гляди, Федь, наш – то соколик поскакал, не иначе как к ней. Но ничего, перебесится - перетрётся, добрее будет. Вон у самого Жукова, говорят, походная баба есть, и ничего. Война всё спишет».
Конечно же, это не чистая книжная любовь в исполнении Л. Н. Толстого, на подобные похождения закрывали глаза рукастые политруки и вышестоящие командиры. Но, поскольку истории с армейским медперсоналом повторялись изо дня в день, единственной задачей гулявого бойца, являлось вовремя вернуться на передовую. К началу атаки. Как говорится – нагулялся, кот, теперь доблестно воюй, докажи свою состоятельность на поле брани.
У Николая Анисимовича, со Светланой Васильевной на фронте мирового колониального безумия произошла совершенно иная история. Исключение из суровых армейских правил. Никакой физиологии, никаких потных подробностей, ни ноты страстной мелодии похотливого оркестра. Настоящая любовь, впоследствии переросшая в любовь – дружбу, в абсолютное, на уровне рефлексов, взаимопонимание. Про такие отношения между мужчиной и женщиной слагают легенды: лебединая верность, с песней по жизни, вечностью дышать в одно дыхание. Вот и мы не будем лить помои на мельницу их единой судьбы. Поняв саму природу и приняв душу, друг друга, соединившись в едином порыве бешеных чувств, Николай и Светлана пронесли свою любовь и верность через всю дальнейшую жизнь, полную побед и разочарований, до краёв налитую радостью и всепожирающим горем.
Отгремели залпы орудий, отписались победные реляции на всех фронтах, оттоптали сапоги русского солдата пол Европы. Пришло время остановиться, перемотать портянки, присесть на пыльную обочину Фридрихштрассе и закурить на троих. Пришло время великой победы, а потом, среди разрушенных до основания городов и сёл, среди рассеявшегося порохового дыма можно и вспомнить, как весь российский народ, сложив разрозненные пальцы в единый кулак, рвал жилы, как высвобождал первобытный исполин энергию победы из, казалось бы, потухшего костра жизненных сил. Пришло время вспомнить всех поимённо. Всех тех, кто не щадя живота своего приближал священный час победы. Всех тех, кто навсегда остался лежать на священном поле боя «лицом на запад, и ногами на восток».
продолжение следует подписывайтесь.