«Шторм на улице Вязов. Кровь на стене. Овощной переулок. Двое на карнавале в Гаграх. Никулина не впускают. Неслучайная встреча» – так начиналась эта удивительная статья. В мире московского концептуализма в ней не было, конечно, никакой фантастики, и, скорее всего, никто не догадался бы о ее значении – но она была гениальной и запоминающейся пародией на газетную трескотню. Вслед за «Штормом» была опубликована «Случайная встреча», в которой высмеивался неурожай на подмосковном овощном рынке и объяснялась причина появления на стене одного из четырех домов в квартале Садовое кольцо царапин в виде полумесяца. С тех пор больше десяти лет ничего особенного в жизни Юры не происходило – он даже продлил визу на два года, и теперь ему можно было вполне легально прогуливаться по улицам Москвы. Зато он узнал, что такое настоящий секс. И это счастье оказалось так велико, что Юра перестал задумываться о последствиях. Что еще оставалось делать человеку, выросшему в провинциальной орхидеевой роще, отгороженной от цивилизации двумя рядами высоких розовых кустов? И даже мысль о том, что от любовной страсти умирают, показалась ему смешной. Если бы Юра захотел, он смог бы умереть от водки. Однако он не захотел. По его представлениям, мужчина не должен предаваться дурным мыслям, если только он не собирается покончить с собой. А такое у Юры никогда не возникало. В ожидании понимания и участия Юра написал цикл рассказов, в которых высмеивал жизнь за стеклом телевизора. Он сочинял и пытался опубликовать их в московской литературной газете, но над ним посмеялись, и публикации пришлось приостановить.
Юра много путешествовал, часто меняя города, и всегда находил там то, что ему нравилось – городские афиши с облупившейся позолотой и угрюмыми лицами из народа, дворцы культуры с колоннадой, где играл духовой оркестр, и бары, где выпивали студенты. Вернувшись домой, он устраивал большую пьянку, иногда в присутствии знакомой женщины – у нее была собственная квартира с огромной комнатой и телевизором, где играл духовой оркестр, – и они напивались до полного онемения. Затем он несколько часов валялся в постели, слушая звуки за стеной. Однажды ночью в комнату заглянул сонный сосед и не поверил своим глазам. После этого он стал бояться Юриных приступов, днем выходил во двор и делал вид, что читает газету, а ночью прятался за гаражи. В один из визитов Юра попытался угостить соседа обедом – тот отказался и на все расспросы отвечал, что живет на даче и много трудится. Его поведение показалось Юре подозрительным. Некоторое время он думал о нем, потом бросил и забыл.
Прошло пять лет. Юра был уже опытным бизнесменом и пил редко – гораздо чаще он возился со своими машинами и кормил домашнюю живность. Постепенно его жизнь стала налаживаться. В начале девяностых один за другим начали умирать «крупные» бизнесмены. А потом даже прекратились вовсе. Одним из последних умерли два молодых бизнесмена, кажется, оба нефтяники; Юра даже точно не помнил, кто из них – его это мало волновало. Затем перестал функционировать киноконцертный зал на одной из центральных улиц. По ночам никто из оставшихся не мог спать, и они подолгу спорили о смысле жизни. Юра говорил, что смысл надо искать не в самых высоких вещах, а в простых вещах, типа пива. А более молодые говорили, что смысл надо искать в бизнесе, который они делали, и не надо забывать о небольших радостях, таких, например, как ночной клуб. Говорили они так и раньше – даже те, кого не совсем устраивал Юрино отношение к жизни. Но в их словах уже была некоторая правда, а теперь ее не стало совсем. Юра смотрел на них и думал: «Через два года они начнут по-другому говорить». Но сам он уже давно перестал чему-нибудь удивляться. Жизнь в корне переменилась.
Впрочем, сейчас он особенно не жалел, что она переменилась. Новые поколения на что-то надеются, а он давно перестал чего-нибудь ждать. Он почувствовал усталость и лег на диван. Спать не хотелось. Ему захотелось покурить. Положив сумку на диван, он пошарил в кармане и вытащил несколько мятых сигарет. Юра вздохнул и положил сигареты назад – так, на всякий случай. Чтобы занять себя. Некоторое время он глядел на пустой экран телевизора, на котором мелькали какие-то черно-белые геометрические фигуры. Затем он встал и взял сумку. Выбравшись из квартиры, он запер ее и сразу забыл об этом. Немного прогулявшись по пустому двору, он подошел к ярко-красной «Ауди» и залез в машину. Защелкнул все замки и включил радио. Послушал немного – ничего интересного. Выключил радио и некоторое время сидел в темноте, глядя на мелькающие за окном фонари. Затем он взял сумку, закурил и решительно надавил на педаль газа. Машина мягко тронулась с места. Спустя минуту он уже ехал по направлению к Восточному Ботаническому Саду.
Он не заметил, как проезжал по Садовому Кольцу, свернул на Садовое и углубился в переулки. В нескольких местах он даже попадал в переулки между домами и тогда сбавлял скорость, вглядываясь в пустые окна и соображая, куда это он забрался. Вроде бы он уже проезжал мимо этой улицы. Или нет? Кажется, да. Он свернул еще раз и оказался перед мрачным трехэтажным зданием из бетонных блоков, полностью перегородившим весь проход. Заходящее солнце красиво играло на поверхности бетонного цоколя, переливалось в миллионах отражений, играющих в окнах и скользило по стенам и крышам домов, добавляя городу что-то мифологическое. Улица была практически безлюдной – за исключением нескольких одиноких прохожих да осторожно едущей по ней машины скорой помощи. Мимо проехал ярко-желтый «Опель», затормозил на перекрестке и загорелся желтый глаз светофора. В его углу мелькнуло лицо девчонки, сидящей за рулем. Он помахал ей рукой, она помахала в ответ, и машина помчалась дальше. Вдалеке глухо бухнул выстрел. Через несколько секунд грохнул второй, и девчонки за рулем не стало. Осталась только красная точка на ветровом стекле. Один за другим грохнули еще три выстрела, и больше машин не осталось на дороге. Стало совсем тихо. Подошла медицинская машина, чуть притормозила, объехала подбитую машину и свернула за угол.
Юра знал, что у страха глаза велики – но на всякий случай присел на корточки. Надо было обдумать то, что он только что узнал. Это была война – настоящая война, самая настоящая. Много сотен тысяч раз в кино видел он эту картину – и понимал, что так происходит всегда. Но реальность оказалась куда страшнее. На асфальте вдоль обочин были разбросаны неподвижные тела людей. Некоторые из них были еще живы – несколько человек ворочались на асфальте и стонали. Другие лежали неподвижно, с неестественно вывернутыми руками и ногами. И почти все они были в милицейской форме – такая же черно-белая форма, как на всех нападающих. В дальнем конце дороги горел опрокинутый автомобиль. Пахло гарью, и ветер относил в сторону слабый запах свежей крови. Юра вытер взмокший лоб и огляделся. Кажется, он остался жив. Осторожно, стараясь не делать резких движений, он пошел вперед. Между дорогой и кирпичной стеной сада осталась узкая полоса асфальта, и идти по ней было страшно. Уже почти миновав первые деревья, Юра увидел между домами приближающихся людей в милицейской форме. Когда они были в нескольких метрах, Юра заметил, что на них серая форма. Он ускорил шаг. Но те тоже прибавили шаг. Теперь они приближались бегом. Юра повернул за угол.
Перед ним оказался длинный глухой коридор со множеством запертых дверей. Идти вперед было совершенно невозможно, и Юра побежал назад, к дыре в заборе. Несколько метров он пробежал бегом, а потом упал на землю и долго лежал, прислушиваясь. Справа и слева от него было тихо. Прошел час, а может быть, два. Сквозь щели в заборе было видно, что происходит на улице. Милицейские машины уже отъехали и скрылись за деревьями, а он все еще лежал на земле. Где-то вдали слабо заиграл марш, и тогда Юра, собрав все свои силы, рывком поднялся на ноги и побежал вперед. Два или три раза он падал, но потом снова вставал и бежал. Перед ним была большая пустая улица, и за каждым углом была надежда. И вдруг он остановился. Прямо перед ним, метрах в двадцати, стояли четверо милиционеров и держали на мушке его самого. Юра весь сжался, но милиционеры не стали стрелять, а пошли вперед. Тогда он повернулся и изо всех сил побежал назад, прочь от этого страшного места. А сзади, на большой скорости, проехала милицейская машина, и в ее открытых дверях Юра успел увидеть своих преследователей. Наконец он добрался до какой-то станции и понял, что это – тупик. Он прислонился к грязной стене и посмотрел по сторонам. Его сейчас же вырвало. Он съел кусок хлеба и выпил два стакана воды, потом взял велосипед и покатил в ближайшую лесополосу, подальше от людей, от милиции и всего, что с ними связано.
В конце концов ему удалось докатить велосипед до какого-то поселка и укрыться в кустах. На шоссе за забором слышны были музыка и смех, но Юра не хотел выходить, и целый час просидел в своем убежище, размышляя, как жить дальше. Потом он заметил, что уже наступила ночь. Тогда он побрел к станции, сел на электричку, доехал до соседней станции и вышел. По дороге он съел несколько сухих фруктов, выпил пива и теперь совсем не чувствовал голода. Была страшная духота, и Юре захотелось поскорее убраться из этих мест. Вскоре он добрел до первого дома, где ему удалось найти комнату. Он лег на кровать и стал глядеть в потолок, размышляя о своем положении. Сначала он решил, что будет работать на заводе слесарем-сварщиком, потом у него мелькнула мысль стать кинорежиссером. Но из этого ничего не вышло - или он плохо думал о себе, или кино было по-прежнему запрещено.
Время тянулось медленно, и Юра начал понемногу дремать. Вдруг где-то рядом протяжно и тоскливо зазвонил телефон. Он сразу проснулся и сел на кровати. "Куда я попал? - подумал он. - Это, наверно, из милиции". Но на этот раз телефон не замолчал. Наоборот, зазвонил громче и настойчивее, и сразу же вслед за ним в комнату вошел милиционер в зеленой фуражке. - Чем это вы тут занимаетесь? - спросил он Юру. Юра ничего не ответил. - А ну, одевайся и следуй за мной, - сказал милиционер и протянул Юре две солдатские книжки. - Я член горсовета, - продолжал он, - и буду тебя допрашивать. Юра оделся и покорно пошел за милиционером. Милиционер толкнул дверь, и Юра увидел большую комнату с двумя рядами стульев и столом, за которым сидели несколько человек в черной форме. Все они были пьяны, но молчали и, как только Юра вошел, уткнулись в свои бумаги. Милиционер кивнул Юре на пустой стул. - Садись. Юра сел на указанный ему стул. Рядом с Юрой на пустой стул опустился еще один милиционер. В комнате стало тихо. Милиционер в зеленой фуражке поднялся со своего места и встал возле двери. "Что бы это могло значить? - подумал Юра. - Надо бы спросить".
Вдруг дверь открылась, и в комнату вбежал полный, веселый человек в генеральском мундире. - Друзья! - закричал он, и все сразу повернули к нему головы. - Друзья! Я приехал! Товарищи! Он обвел всех глазами и увидел Юру. - Где мне сесть? - закричал он и замахал руками. Юра встал и подошел к генеральскому столу. - Садись, садись, - сказал генерал. Юра сел, а генерал приблизился к столу. - Друзья! - сказал он. - Час назад в Петропавловске-Камчатском... - Сейчас, - сказал милиционер и вышел. - Час назад в Петропавловске-Камчатском, - продолжал генерал, - под удары наших многострадальных орудий пали ворота России. Русская крепостная артиллерия ведет огонь по царскому дворцу. Слышите ли вы, господа? - Да, - сказал Юра, - да, да, да. Генерал нахмурился. - Что ты знаешь, болван? - Ничего, - сказал Юра. - Тебе что, непонятно? - Непонятно. Генерал подошел к Юре и неожиданно хлестнул его по лицу, так что на пол упала пачка папирос. Юра вскочил. - Сидеть! - крикнул генерал и повернулся к милиционеру. - В чем дело? - Там пьяные, - сказал милиционер и показал рукой на Юру. Юра опять сел. - Сейчас, - сказал генерал и опять наклонился к столу, - сейчас во дворе дворца конные и пешие солдаты будут штурмовать эти ворота. Товарищи, держитесь! Сейчас, когда Россия не может больше защитить себя, вы нужны ей. Держитесь, товарищи! И он стал торопливо писать что-то на листке бумаги. Все стояли, наклонившись над листком бумаги, и о чем-то тихо шептались. Наконец генерал кончил писать, взял листок, поднес его к глазам и громко прочитал: - Опергруппа капитана Стулова. Согласно плану, с юга и севера к воротам Петропавловска-Камчатского приближаются части ОГПУ, вооруженные пулеметами. Офицеры. Принять меры к разгрому контрреволюционных сил. Он поднял голову, пристально посмотрел на Юру и торжественно кивнул ему головой, словно только что выдал ему самое главное и дорогое. Юра встал и, с трудом волоча ноги, подошел к двери. От резкого движения в груди у него что-то треснуло и оборвалось, но он не обратил на это внимания и вышел на крыльцо. Двор был пуст. Юра дошел до угла, повернул за угол, сделал несколько шагов, остановился и оглянулся.
Вдруг где-то совсем близко грохнул выстрел, и пуля впилась в бревно возле его ноги. И Юра побежал, низко пригибаясь и чувствуя, что если остановится, то уже не сможет бежать дальше. В небе медленно пролетел красный диск солнца. Ноги у Юры гудели. Во рту стоял вкус чего-то противного. Наверно, это был вкус страха. По временам на землю ложились резкие тени деревьев. Все было как-то не так. Не так, как должно было быть. Что-то было непонятно. Это тревожило. Сзади донесся еще один выстрел, потом еще и еще. Потом все стихло. В небе опять появился красный диск, а тени деревьев стали совсем темными. Вдруг за деревьями что-то зашуршало. Юра побежал еще быстрее и через несколько секунд выскочил на опушку. Впереди, почти у самого горизонта, показалась целая ватага людей. У некоторых в руках были ружья, а некоторые держали в руках не то револьверы, не то автоматы, а у кого-то были даже гранаты. В центре этой ватаги стоял человек в длинном белом пальто, с трубкой в зубах, и Юра, тяжело дыша, остановился. Люди заметили его и замолчали. Человек в пальто вынул изо рта трубку и усмехнулся. Он сильно отличался от остальных. Было видно, что он здесь главный и что все остальные — его подчиненные. Подчиняясь какому-то странному инстинкту, Юра поднял руку и поднес ее к голове. Незнакомец удивился и опустил свою трубку. Тогда Юра, чувствуя, что дальше медлить нельзя, схватил с земли сухой сук и изо всех сил ударил им человека в белом пальто. Человек ойкнул и упал на колени. И в ту же секунду, словно в ответ на его удар, из-за деревьев ударила длинная автоматная очередь. Партизаны попадали на землю. Кто-то закричал. А потом послышалась длинная пулеметная очередь. Юра, не раздумывая больше, быстро побежал вперед. Вслед ему неслись выстрелы, но все было непонятно — стреляли по кустам, или по нему самому, или по этим кустам — в общем, по чему-то непонятно, и тут было не до того, чтобы разбираться.
Он бежал к невидимой цели, а между тем становился все темнее и темнее. Теперь уже ничего не было видно, и он уже не знал, куда бежит и зачем. Что-то странное происходило с миром — он то сжимался, то растягивался, а навстречу все время дул какой-то очень холодный ветер, и надо было бежать и бежать, чтобы не заблудиться. Потом вокруг стало светло и просторно. Дорога. Две или три встречных машины. Двое милиционеров в фуражках. Еще один милиционер. Еще пара машин. Небольшой парк. Домик. Во дворе играют дети. Кто-то поет — не то «Доченька, доченька», не то «Нам нет преград». Еще детский сад. Да, это детский сад. Вот дверь в садик. За ней никого нет. Юра толкнул ее, и она распахнулась. Только теперь он увидел, что на улице совсем стемнело, и в окнах погас свет. Дети лежали на своих кроватях и спали. Было тихо. Юра огляделся по сторонам и вошел.
Сзади был темный коридор, и он двинулся по нему, стараясь не шуметь, но так, чтобы шаги его были слышны. Коридор заканчивался небольшим тамбуром, который Юра миновал, не оглядываясь. Впереди был освещенный прямоугольник двери. Он сделал несколько шагов и заглянул в комнату — и с первого же взгляда понял, что попал именно туда, куда нужно. Комната была большая, с высоким потолком. В ее дальнем конце, у окна, стояли два мягких кресла. В одном из них сидела красивая женщина в зеленом сари — и тихо напевала. На стене висели старые фотографии в рамках — тот же сад, тот же дом, тот же парк. И в углу стояли банки с огурцами, помидорами, клубникой и грибами. Женщина заметила вошедшего, замолчала и улыбнулась. Юра застыл на пороге.
Женщина поманила его рукой. Он несмело подошел к ней и спросил: — Вам не страшно? Женщина засмеялась: — Сегодня мне нечего бояться. Можно сесть? Юра присел на краешек ближайшего кресла. Женщина закурила и засмеялась опять. — Где мы?— спросил Юра. — Не спрашивай. Здесь ты ни разу не был. Это место вне времени. Видишь то же самое окно? Так же шел дождь, так же шумел ветер. А теперь... У нас новая жизнь. Ты станешь нашим гостем — и если будешь хорошим гостем, я расскажу тебе одну старую легенду. Садись поближе. Места здесь много. А легенды обычно записываются. Правда, не всегда их можно найти...
Юра придвинулся к краю кресла и уселся напротив женщины в зеленом. Она глубоко затянулась и сказала: — Когда-то давно боги решили сделать мир добрым и честным местом. Это, наверно, странно — творить людей по своему образу и подобию, но в те дни боги верили в свою правоту. И они придумали такой сад. Женщина указала рукой в окно. — Он был настолько прекрасен, что все хотели попасть туда и увидеть его своими глазами. Но для этого надо было пройти два испытания. Выбрав дерево, которое посадили боги, они бросали туда свою душу. Деревья как бы слышали голос души и откликались на него. Некоторые деревья давали ответы на все вопросы. А некоторые предлагали пройти еще одно испытание. Самым сложным из них было, разумеется, путешествие по небу. Как раз тогда оно и началось. Я хочу спросить тебя, Юра. Ты веришь в эти сказки? Женщина была явно удивлена его ответом. — Конечно, верю, — сказал Юра. — А почему вы спрашиваете? Женщина выпустила несколько колечек дыма. — Так, — сказала она. — Я ведь тоже к ним прикасалась. В детстве я очень любила смотреть на небо и представляла себе, как мы будем жить, если получим все, что захотим. Я знала, что самое интересное наступит, когда я вырасту. А сейчас это просто одна из многих сказок. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я здесь живу давно, и если я думаю о счастье, это значит, что оно где-то рядом. Как здесь может быть счастье? — тихо спросил Юра. Женщина рассмеялась. — Счастье всегда рядом, — сказала она. — Просто оно маленькое. Оно незаметное. Это как песок, который может присниться даже во сне. Юре стало грустно. Он никогда еще не встречал таких людей, как эта женщина. Ему было с ней очень хорошо, и ему хотелось сказать ей что-нибудь приятное, но никак не мог придумать, что именно. — Простите, — сказал он, — а как вас зовут? Он заметил, что говорит с ней на «вы», но не стал поправляться. — Меня зовут Ольга. А как тебя зовут? — Юра. — Юра, — повторила женщина, словно пробуя имя на вкус. — Ты знаешь, Юра, когда я смотрю на звезды, я иногда представляю себе, что все это может измениться. Нет, не может, а обязательно изменится, потому что это все-таки звезды.
— А если изменить будет уже нельзя? — спросил Юра. Ольга подняла на него свои удивительно красивые глаза. — Все меняется, Юра, — сказала она. — Ты хоть раз в жизни ходил в лес, по грибы? Вот и я была не раз. А в лесу не бывает мухоморов. Она повернулась, взяла в руки прислоненное к стене ружье, подняла его к плечу и стала целиться в что-то за окном. Юра понял, что она собирается стрелять, и быстро поднялся со стула. — Нет, не надо! — закричал он. — Вы не должны... Но Ольга уже спустила курок. Раздался сухой щелчок, и от ствола поднялся легкий дымок. Не опуская ружья, Ольга несколько раз с силой нажала на спуск, но, видимо, от отдачи ствол перекосился и выстрелов не было. Потом она подошла к окну, выглянула в него, несколько секунд всматривалась в темноту, потом обернулась и внимательно посмотрела на Юру. Он кивнул ей в знак того, что все понял, и тоже подошел к окну. Оно было довольно высоко от земли, но Юра отчетливо увидел полоску березняка, тянущуюся по краю поляны, а за ним — темную массу елового леса.
Сначала он ничего особенного не заметил, но вдруг услышал гул мотора и увидел на краю поляны размытый оранжевый силуэт автомобиля. Еще через минуту, когда автомобиль подъехал почти к самому дому, стало ясно, что это — грузовик с большими острыми желтыми стрелами на кузове. Стекла кабины были покрыты тонкими трещинами, и было хорошо видно, что на кузове грузовика крупно выведено слово «Вахтерская». Все это произошло в течение нескольких секунд, но по лицам Ольги и Юры можно было понять, что зрелище им не понравилось. Грузовик резко затормозил, и из него выскочило несколько человек в камуфляже. Двое из них побежали к входной двери, двое остались стоять на площадке, расставив руки с пистолетами и выставив их вперед. Двое поднялись на крыльцо, а остальные по одному вошли в дом. Ольга пошла на кухню, а Юра остался возле окна. Через несколько минут снаружи долетели возбужденные голоса, захлопали двери и, наконец, наступила тишина. Дверной замок щелкнул, дверь открылась, и в комнату вошли трое в камуфляжной форме. Они остановились посередине комнаты, держа руки в карманах. Один из них заметил Юру и показал на него пальцем. Тот не тронулся с места, продолжая неподвижно сидеть на диване. Тогда один из вошедших, тот, что с пистолетом, подошел к нему и сильно ударил его в грудь раскрытой ладонью. Юра покачнулся и повалился на бок. Это был очень сильный удар, и Юре показалось, что он потеряет сознание. На миг у него захватило дух, и он даже потерял ориентацию в пространстве. Второй удар пришелся ему в голову, и по его лицу заструился горячий ручеек крови. Третий удар - в живот - был такой силы, что Юра согнулся пополам. Последним усилием воли он собрал все оставшиеся силы и сел на диван. На несколько секунд он потерял сознание, но вскоре пришел в себя, и к нему снова вернулась способность нормально воспринимать окружающее.
- Что это было? - прошептал он, с трудом разлепив губы. - Что это было? - переспросил второй бандит, стоящий в центре комнаты. - Проверка документов, болван! Ты что, нас не узнаешь? - Я... - сказал Юра, - я... не... не... Я же говорю, не знаю... Бандит с пистолетом сделал шаг к нему, и Юре показалось, что сейчас он пнет его ногой в лицо. Но тот вдруг шагнул назад, сорвал со стены репродукцию с Николаем Рублевым и яростно ткнул ее в лицо Юры. - Ты меня за кого принимаешь, козел? - За... вас, - тихо сказал Юра. - Я думал, что вы... Бандит в кожанке размахнулся и дал Юре такую оплеуху, что у него потемнело в глазах. Ничего не видя, Юра с трудом поднялся на ноги и увидел, что второй бандит уже поворачивает выключатель. Разозлившись, он с такой силой ткнул кулаком по лампе, что бандит в кожанке отлетел к стене, ударился головой о холодильник и, потеряв сознание, сполз на пол. Второй бандит рванулся к Юре, но поскользнулся на чем-то и тоже упал на пол. - Сука, - прошипел он, - убил. Юра схватил стул, приставил его к голове второго бандита и стал изо всех сил бить по стволу лбом. Бандит охнул и затих. На несколько минут в комнате наступила тишина.
Юра, словно во сне, поднял свое оружие, подошел к дивану, на котором сидел первый бандит, и выстрелил ему в голову. Потом положил пистолет на место и вышел из комнаты. Ольга открыла дверь и поглядела на него. - Ты куда? - спросила она. - Я пойду, - сказал Юра. - И тебе лучше уйти. Или ты хочешь, чтобы они тебя поймали? Ольга задумалась. - Не знаю, - сказала она наконец. - Что, если они обыщут квартиру? Смысла нет. Пошли вместе. - Пойдем, - сказал Юра. - Только на цыпочках. Я буду впереди. Ольга взяла его за руку, и они осторожно стали спускаться по лестнице. Когда они вышли на улицу, милиционер уже давно уехал. Во дворе стояла машина с синим огоньком на крыше. Ольга открыла дверцу и села в машину. - Поехали, - прошептала она. - Ты сядь рядом. Юра сел рядом. Машина тронулась с места. Некоторое время молчали. - Жалко людей, - вдруг сказал Юра. - Особенно этих. Ольга оглянулась и поглядела на него. - Что? - спросила она. - Ты про кого? - Про милицию. Они ведь тоже люди. Ольга снова отвернулась к окну. - Сволочи они все-таки, - сказала она. - Ну какие же сволочи.
Машина выехала на проспект и повернула. - Куда едем? - спросил Юра. - Неважно, - ответила Ольга. - Мне надо подумать. Через некоторое время машина остановилась на какой-то пустой улице. Вокруг были старые многоэтажки, и совершенно непонятно, куда ехать. Тишина. - Куда теперь? - спросил Юра. - Вниз по улице, - сказала Ольга. - Кажется, туда. Они спустились в темный двор-колодец. На первый взгляд он был совершенно пуст. - Где мы? - спросил Юра. - Где-то на Ленинградке, - сказала Ольга. - Точно не помню. Давай зайдем вон в тот подъезд. Они вошли в подъезд и по длинной лестнице спустились в подвал. В подвале горели несколько тусклых лампочек. Было пусто, тихо и холодно. Юра огляделся. Все пространство подвала было заставлено какими-то ящиками и шкафами, завалено мусором и представляло собой лабиринт из узких проходов. От этого сооружения веяло заброшенностью и равнодушием.
- Вот здесь мы сейчас и будем жить, - сказала Ольга. - Пойдем. Она подошла к одному из ящиков, встала на него и достала из-под него ключ. - Не боишься? - спросил Юра. Ольга ничего не ответила и открыла шкаф. Из него пахнуло плесенью и мышами. - Ну и дыра, - сказала она. - И сколько времени мы будем тут жить? - Пока не кончится война. - Когда кончится война? - спросил Юра, оглядывая заваленную мусором и рухнувшими шкафами комнату. - Не знаю, - сказала Ольга. - Это зависит от многих причин. Может быть, через месяц или два, а может, через несколько лет. - Почему же нас не эвакуируют? - Да нас же никто не эвакуирует. Нет никаких эвакуационных материалов. А в Москве сейчас сильно бомбят. Скоро будет конец света. - А может быть, кончится война? - с надеждой спросил Юра. - Может, и кончится, - сказала Ольга. Она вошла в другую комнату и зажгла там свет. Это была спальня. - Ложись на кровать, - сказала она. - Не бойся. В комнате было два окна - в ванной и в туалете. Они легли на чистые простыни. Юра закрыл глаза. Было тихо, и было тепло. Она положила руку ему на грудь. - Ты кто? - спросил Юра. - Просто подруга, - сказала Ольга. - Я тебе понравилась? - Не очень, - сказал Юра. Ольга засмеялась. Она была теплая и пахла цветами. Потом они долго молчали.
Где-то далеко ухнул тяжелый взрыв. Прошло минут пять. - Не бойся, - сказала Ольга, - сейчас все пройдет. Она поднялась с кровати и подошла к окну. На улице было темно. Со стороны Кремля по небу прошла широкая огненная полоса. - Все-таки они нас бомбят, - сказал Юра. Ольга пожала плечами. Раздался еще один взрыв, теперь гораздо ближе. Все заволокло клубами дыма. Они больше не могли разговаривать - и просто лежали рядом, слушая непрерывный гром, пульсирующий в полу и стенах комнаты. Потом шум на улице стал стихать и стих совсем. Сквозь окна стала видна полная луна. Ольга осторожно взяла Юру за руку и сильно сжала ее. Юра повернулся на бок и прижал ее к себе. Они долго лежали молча, изредка касаясь друг друга. Наконец Ольга спросила: - У тебя кто-нибудь есть? - Нет, - сказал Юра. - Еще нет. - Еще никого не встретил? Юра отрицательно покачал головой. Ольга долго думала. - Понимаешь, - сказала она, - у меня тоже никого нет. Они стали целоваться. Постепенно их движения стали одновременными, но, когда дело доходило до поцелуев, возникал соблазн сосчитать, сколько их всего за один раз. Так прошло много времени. Потом они опять лежали молча, касаясь друг друга. Наконец они уснули.