Эта история, которая произошла в реальности со мной и моим лучшим другом Вованом, и произошедшая весной 1993 года уже так обросла всякими небылицами, домыслами и даже нереальными подробностями, разошедшимися военно-морским фольклором в различных интерпретациях по всему Северному флоту, что я вынужден рассказать её истинную первоначальную версию (без гиперболических «наворотов» и излишнего «хайпа»).
Итак.
Наша часть радиосвязи находилась в нескольких километрах от Мурманска. И поэтому каждым утром в определенном месте нас – служащих этой части ожидала специальная развозка типа «КАМАЗ»-кунг. Кунг - это полностью закрытый фургон со скамейками вдоль борта и посредине кузова и со внутренним отоплением в зимнее время. Вполне гуманный и весьма аскетичный вид транспорта для военнослужащих. Каждое утро мы загружались… нет… точнее – забивались в него до отказа и телепались по извилистым дорогам области к месту своей службы. А вот вечером происходила обратная процедура – этот самый кунг привозил нас в Мурманск обратно. Но не в самый центр, а на окраину города, уже с которой все военнослужащие разъезжались по своим домам. Этот кунг выгружал нас неподалёку от одной автобусной остановки. Вот именно этот немаловажный фактор и ложится в основу моего повествования. Почему у остановки и почему именно на окраине столицы Советского Заполярья? Да очень просто, ведь многие военнослужащие части жили в самых различных частях этого города, численность которого в 1992 году приближалась к полумиллионному рубежу. Сейчас, он к сожалению, насчитывает немногим более двухсот тысяч.
И поэтому нас подвозили к остановке на улице Шевченко, где останавливались основные междугородние автобусы, которые экспрессом гнали к автовокзалу в самый центр, изредка останавливаясь на некоторых остановках. Так что экономия времени до дома была налицо – не менее получаса. И это тоже весомый фактор в нашей истории. И поэтому было очень удобно, выскочив из душного и тёплого кунга за 50 метров добежать до остановки и запрыгнуть в желанный автобус, ну или троллейбус, которые стремглав домчат тебя до самого дома в кратчайший срок. Ещё одна интимная подробность – наш кунг, который мы нежно называли «развозкой» прибывал на улицу Шевченко ровно к половине седьмого вечера, и именно к этому времени на автобусную остановку друг за дружкой приезжали и междугородние автобусы идущие, как я уже рассказывал выше, почти без остановок до центра города – к самому железнодорожному вокзалу, рядом с которым и находился автовокзал.
Вот и в этот раз, переполненный усталый кунг-развозка подкатил на стоянку возле кафе «Дорожное», и из него стали вылезать (именно вылезать – не выпрыгивать и не выходить, а именно даже выползать сонными весенними муравьями) укачанные и утомлённые сегодняшней службой военнослужащие. Лениво потягиваясь и натужно скрипя своими затёкшими позвоночниками на свежем воздухе они приседали, разминались и … готовились. Готовились к внезапному старту. И тут к светофору подкатил наполненный автобус маршрута «110» и замер на перекрёстке перед красным сигналом.
Для черной флотской братии, которая дружно скрипя суставами выкарабкивалась из запотевшего кунга, это был негласный сигнал к активным действиям! Сигнал к немедленному низкому старту! Вся чёрно-шинельная золотопогонная военнослужащая братия, как по выстрелу стартового пистолета, тут же с места – в карьер разом рванула к автобусной остановке! Вот только представьте себе эпическую картину, когда из почти ниоткуда к автобусной остановке вдруг разом начинают мчаться человек двадцать морских офицеров! Жуть? Не то слово! Хочется невольно тоже поддаться панике и бежать куда глаза глядят! А вдруг война…
Но вот беда! Кроме панически спешащих двадцати доблестных защитников Родины (заметьте – всех в чёрном – это уже становится страшным) на этот заветный автобус в неистовом стремлении бежали и простые безобидные граждане заполярной столицы, которым тоже очень хотелось пораньше вернуться в свои семьи...
Простите, мой дорогой и уважаемый читатель. На этой экспрессивной ноте я должен взять тайм-аут и поведать Вам немного о прекрасном. То есть о весенней неповторимой красоте и прелестях заполярного края ранней весны – ну где-то конца марта – начала апреля... а до этого у нас здесь – полярная зима. Да, да, да, мой дорогой читатель, ранняя весна в Мурманске наступает именно в конце марта, иногда даже и в начале апреля. В эту нежную сладостную пору долгая полярная ночь окончательно признаёт своё поражение, и капитулирует перед полярным днём, когда с мая наше робкое солнышко уже окончательно отказывается падать за горизонт. По весне светлые дни резко увеличивают свою продолжительность. И даже порой кажется, что утомительная полярная ночь, наконец отступит теперь навсегда... но эта иллюзия длится только до октября, когда все местные жители с обречённой покорностью чувствуют приближение ненавистной и затяжной слепой полярной ночи… А сейчас! Светлыми, пускай и не всегда ясными, и зачастую серыми дождливыми, но всё равно полярными днями, весна не спеша и неуверенно, но с такой маниакальной настойчивостью и с садистским удовольствием, издевается над затянувшейся полярной зимой. Снежные сугробы начинают темнеть и, ежедневно проседая под солнечными ударами робкого пока что не совсем проснувшегося солнца, в отчаянии пускают свои первые бессильные слёзы. Воробьи – эти неистовые оптимисты полярных ночей – дни и ночи напролет матерят несносную зиму, перебивая друг друга, и радуясь приближающемуся теплу кричат об этом счастье всему миру. И всё реже и реже слышится тревожное теньканье синичек… и вот уж совсем пропали из города снегири, любившие поживиться в лютые морозы кровавыми ягодами рябины, растущей в городе в неимоверных количествах. Весна вступает в свои права так аккуратно и нежно… словно поступью надвьюжной. На заснеженных дорогах уже появляются долгожданные чёрные полосы мокрого асфальта. А на главных улицах и проспектах вовсю журчат весенние ручьи с радужными пленками от масла и солярки. И всё это весеннее жизнеутверждающее неистовство торжествует до самого захода солнца.
Но в марте солнце заходит пока что рано (по полярным меркам) – то есть до ужина. И вот, как только наша живоносная звезда прячется за мурманские сопки, как тут же в сумеречные улицы города заползает насмерть раненная полярная ночь, агонизирующая в своей бессильной злобе. Она мстит зло, неистово и мрачно. Мстит всем! Покрывет лужи своим последним льдом, сковывает наледью дерзкие весенние ручьи, заставляет замолчать доверчивую пернатую мелочь замолчать хотя бы на ночь и напустить уныние на жителей города. Рыдающие весь солнечный день грязные просевшие сугробы в сумраке вдруг наполняются звериной зимней яростью и ненавистью, и теперь щерятся на прохожих своими застывшими слезами-сосульками, словно волчьими клыками. Весь мокрый асфальт дорог и тротуаров в сумраке подступающей агонизирующей зимы под прощальным вечерним морозом превращается в каток.
И вот теперь, когда вся мизансцена предстоящих событий отступающей заполярной зимой была коварно подготовлена, мы опять вернёмся в тот самый момент низкого старта морских военнослужащих и местных жителей Первомайского района города Мурманска к остановке на улице Шевченко…
Был чудный мартовский весенний, но уже морозный вечер. Все тротуары и близлежащие улицы сверкая серебром последнего льда отражали оранжевые облака, подсвеченные прощальными лучами засыпающего солнца…
Очутившись на скользком уклоне тротуара, многие прохожие, включая и военнослужащих, раскинув в стороны свои руки, словно пингвины с Антарктического полуострова, загорцевали в своих причудливых «па» в сторону заветной пассажирской остановки, куда в скором времени должен был прибыть 110-й автобус. Кто был неспособен танцевально исполнять гарцующие «па», тот просто скользил, нелепо размахивая всеми своими конечностями и ощущалами, повинуясь законам гравитации и силе ветра, не на шутку усилившемуся в эту вечернюю пору. Но вот от этой группы физкультурников вдруг вырвалась группа лидеров, состоящая из красивой статной женщины в сером пальто с песцовым роскошным воротником и сапогах на высоких каблуках-шпильках (аж голова закружится может) и двух молодых непуганых лейтенантов, упрямо и напористо мчавшихся к остановке презирая все законы гравитации и здравого смысла. Всю эту кавалькаду замыкал отдельный невзрачный, но очень спортивный холостяк – капитан 3 ранга. Он тоже очень спешил в свою холостятскую хижину, держа в одной руке замызганный портфельчик, а в другой - большой квадрат из трех лотков с шестидесятью яйцами (исключительно диетическими, заметьте), перевязанных тугой бечёвкой.
Включился (или загорелся) зелёный свет светофора и, ничего не подозревая, автобус маршрута номер 110 подкатил к остановке, и стал выпускать из своего взопрелого чрева тоже немного утомлённых, но очень много пассажиров.
Высоко поднимая колени, словно пробегая по мелководью, капитан 3 ранга этаким конём-горбуном внезапно ускорился и пошёл на обгон всех и вся. Мадам с песцовым воротником и шикарными сапожками на шпильках, услышав дикое сопение и тихое ржание скакуна 3 ранга, немного испугавшись тоже рванула с ускорением к автобусу, заметив при этом в руках гарцующего конкурента весьма опасный и хрупкий груз в количестве шестидесяти диетических единиц…
А два молодых, ничего не подозревающих лейтенанта, внезапно вылетевших перед самой остановкой на ледник замёрзшей лужи, резко сбавили скорость, чтобы устоять на зыбкой планете как раз перед самым автобусом и, чтобы ненароком не опозорить своим падением весь Северный флот. Именно в тот момент, когда до цели с открытыми дверями автобуса «Лиаз» маршрута 110 оставались считанные метры, и когда до победного броска молодых военно-морских тел в чрево устало дрожащего автобуса оставалось несколько мгновений, лейтенантов настигла яростно скакавшая на шпильках неистовая мадам в песцовом воротнике. Сзади натужно и злобно фыркая её настигал «Росинант» 3 ранга с яйцами в клетушке (60 штук, диетические, не забудьте)…
И тут свершилось странное…
Ничего не подозревающие мурманчане не спеша и устало загружали себя в дрожащее бензино-вонючее чрево автобуса, звонко и надрывно гремевшего карданом, когда за их спинами вдруг раздался пронзительный женский крик: «Иххаааа!»
Все вздрогнули, разом обернулись и тотчас остолбенели. Их глазам предстала невероятная картина: буквально в пяти метрах от автобуса одна весьма приятная и симпатичная дама с двумя молодыми лейтенантами вдруг решила станцевать канкан. Оказалось, что эта самая дама оказавшись в тот момент одновременно между двумя лейтенантами с одной стороны и холостяком 3 ранга с клетушкой яиц – с другой, поскользнулась и, ухватившись рукой за рядом семенившего по голому льду лейтенанта, подбросила к небу свои стройные ножки в изящных сапожках на тоненьких шпильках-каблучках и стала заваливаться на спину. Лейтенант был благородных кровей и не мог позволить себе, чтобы дама упала на тротуар в одиночестве, поэтому он тоже из чувства солидарности и сочувствия последовал за дамой вниз, приглашая своего собрата присоединиться к их обоюдному веселью, хватаясь за рукав шинели своего друга! Второй лейтенант, хотя ничего в тот момент и не понял, но сообразил, что благородство – превыше всего, и поэтому тоже повалился на спину высоко задрав ногу, одетую в штучные чёрные брюки! Ну вот со стороны это действительно напомнило всем свидетелям тот самый зажигательный и неувядающий знаменитый канкан. Все, задрав по одной ноге, практически синхронно завалились на спины и покатились к автобусу.
А двери автобуса, грустно и равнодушно чавкнув на прощание, закрылись и тот, обдав всех присутствующих на этом импровизированном мюзикле своим сизым дымом, громко и недовольно ворча удалился в сторону автовокзала города Мурманска.
Занавес... канкан окончен.
Непризнанные артисты лёгкого танцевального жанра тяжело дышали, молча отряхивались, вставая на ноги на зыбком, покрытом наледью черном асфальте автобусной остановки. Лейтенанты уже водружали на свои головы таблеткообразные черные форменные шапки, когда вдруг раздался приятный извиняющийся женский голос дамы в песцовом воротнике и в сапогах на тоненьких шпильках:
- Извините меня, пожалуйста!
- Да ничего страшного! – поспешил успокоить симпатичную женщину один из лейтенантов.
- Ну как Ваши яйца? – спросила дама и, в удивлении уставившись на оторопевших от такого откровения лейтенантов, сама замерла в нерешительности.
Молодые лейтенанты, хотя и были не из робкого десятка, но в этот раз недоуменно переглянулись и невольно хмыкнув ответили:
- Да спасибо, вроде целые…
И тут откуда-то сзади послышался сдавленный смех. Незнакомка обернулась на этот ехидный смешок, и к своему ужасу обнаружила перед собой того самого яйценосного капитана 3 ранга с неповреждённой клетушкой из 60 диетических яиц.
- Ой, блииин, - протянула прекрасная незнакомка с пушистым воротником и высокими шпильками и, обернувшись к лейтенантам вдруг решила зачем-то объясниться, - я не про ваши яйца спрашивала, а про его… и она указала на засмеявшегося капитана 3 ранга с клетушкой в руках.
- Ой, блииин, - во второй раз произнесла она, в диком смущении и ужасном смятении.
Лейтенанты были добрыми и благородными, и поэтому отряхнув незнакомку от грязной наледи, постарались успокоить леди, внезапно упавшей и попавшей в такую щекотливую ситуацию.
- Спасибо Вам за сочувствие, у нас с яйцами всё в порядке…
А потом подошёл уже другой автобус, который унес своих седоков по своим домам и закоулочкам.
Вскоре эта история, свидетелем которой стали многие не только сторонние пассажиры, но и сослуживцы части, еще некоторое время тревожило умы всем сотрудникам той самой части. И при появлении – не важно где – этих лейтенантов, им всегда задавали с таинственной интонацией один и тот же вопрос:
- Ну, как Ваши яйца? ....