– Я заранее прошу прощения. Но давайте я все-таки спрошу. Эта история, которая даже для меня, человека не балетного, удивительна. Но все равно до меня это эхом донеслось, и я это говорю про Татьяну Кузнецову. Можно про нее спросить?
– Ради бога.
– Вы сильный человек, но я сейчас посмотрел в сети, открыл этот материал, после которого все и случилось. Я не знаю, тогда ли случился этот конфликт или нет. Она написала заметку про балет «Синий бог».
– Балет «Синий бог» был в 2005 году. И про меня гадости она писала на протяжении очень многих лет.
– С самого начала?
– С самого начала. И я не обращал внимания никогда.
– Но там заголовок, он чересчур…
– Нет. Во-первых, Татьяна Кузнецова – первый человек, который в 2008 году в разгар российско-грузинских отношений стал всем напоминать, что я грузин.
– Серьезно?
– Да. И делала это в оскорбительной форме. И когда на интервью, таком же как с вами, у меня было тогда с Колесниковым, он ее коллега по «Коммерсанту», я это вспомнил. Колесников перепроверил, и он показал это. Это было показано по телевидению.
Потом мы с ним встретились и он мне говорил, что она к нему подходила в редакции, требовала объяснений, говорила, что она будет жаловаться. Что-то рассказывала про этику. Он ей ответил сообразно журналистской этике, что так было нельзя.
Когда она меня стала как грузина преподносить тогда в прессе, ни один человек тогда не встал на мою защиту, ни один из либералов не сказал, что эту дамочку надо привлечь к уголовной ответственности, что ее в принципе надо уволить и никогда не позволять ей писать.
Я это все проглатывал. Никогда в жизни я на это не обращал внимания. Просто есть момент, когда произошел у нас конфликт. Я очень хорошо помню эту дату – это 7 мая 2000 года. Это день первой инаугурации Путина. Это была премьера балета «Дочь Фараона». Вышла ее критическая статья на мое исполнение премьеры. А ее в зале не было.
И когда мы с ней столкнулись в СТД, то я ей при всех объяснил, кто она такая, как ее зовут и что она не имеет права писать критическую заметку о том, когда ее просто в зале не было. На что она при всех сказала: я была на генеральной репетиции. Я говорю: генеральная репетиция для того и генеральная репетиция, чтобы человек имел право в чем-то ошибиться, что-то не сделать. И мало того, напишите, что это было на генералке.
Я никогда не делал ей замечания, по ее мнению. Я согласен, напиши: я ненавижу Цискаридзе. Напиши и пожалуйста, рассказывай про это. Она написала не одну гадость обо мне, при этом все вранье, как вы понимаете, там такое количество вранья.
Знаете еще что, я же в отличие от всех артистов записывал все свои выступления. Я могу поставить и доказать – не падал я тут. Вот не падал.
Но вы, видимо, спрашиваете о ленинградской истории? Да?
– Про лекцию, да.
– Дело в том, что я ректор Академии Вагановой. Академия Вагановой – это главный методический центр в мире. Особенно по методу Агриппины Яковлевны, как вы понимаете. И я являюсь начальником этого всего. Мало того, я дипломированный специалист. Я был педагогом-репетитором Большого театра в течение 10 сезонов. Я педагог Академии, я профессор кафедры там. И мало того, еще и несу ответственность за это все. Но в отличие от всех моих коллег в Петербурге я не пользуюсь метрополитеном, потому что меня привозят на работу, увозят с работы.
Реклама об этой лекции шла в метро. И все наши дамы, которые 80+, которые со мной потом пришли на эту лекцию, которые учились у Вагановой непосредственно, метрополитеном пользуются. Все приходили и говорили: Коля, это безобразие. Коля, это безобразие, Коля, это безобразие. Один раз я ответил: пусть делает что хочет. Второй раз...
Когда это шло месяц, мне позвонили несколько коллег, прима-балерин Большого театра, и сказали: Коля, ты не имеешь права на это не реагировать. Я сказал: хорошо, давайте так: давайте купим билеты. Я посчитал, кто из дам со мной пойдет. Там было просто две непосредственно ученицы Агриппины Яковлевны. Мы пришли на эту лекцию, купив десять билетов. Конечно, когда она меня увидела, у нее был шок.
– Я себе представляю.
– Второе, когда она произнесла первую неточность, я встал и сказал: пожалуйста, будьте аккуратны, здесь присутствую я. Понятно, вы меня не переносите. Вы считаете, что я такой плохой и так далее. Но здесь присутствуют еще девять человек, ведущих специалистов кафедры классического танца академии. Мало того, две из них – это ученицы Агриппины Яковлевны Вагановой. Пожалуйста, будьте аккуратны в выражениях.
Дальше она несла такую чушь, и когда там стали показывать моего педагога в Большом театре, великую Марину Семенову, которая была первой выпускницей Вагановой, это был кадр из фильма о Вагановой, и там за кадром идет мой текст.
И вдруг показывают меня в конце. Я здесь живой в зале сижу. Мало того, что у создателей фильма не было разрешение взято, ни у меня разрешение не взято, ни у канала «Культура». И авторы этого фильма написали открытое письмо. Если хотите, я вам его пришлю. Оно висело в интернете, чтобы прекратить, потому что она требовала, чтобы журналистское сообщество меня осудило за это все. Но после письма создателей фильма...
Там Лавровский написал в мою поддержку и все наши, все старейшины. Я такого количества благодарностей от великих артистов балета, как произошло после этого, – не видел. Я вечером только успевал отвечать: да, спасибо, спасибо большое, потому что позвонили все народные и международные, кто был вообще в состоянии, и благодарили за то, что хоть кто-то дал отпор этому хамству и невежеству.
Там была еще лекция накануне о Матильде Феликсовне Кшесинской. Так как я к этому не имею никакого отношения, мне было все равно. Но простите, к методу Вагановой я имею непосредственное отношение. Если бы это было просто об Агриппине Яковлевне, про ее жизнь и прочее, – ради бога. Вы о методе, не будучи специалистом, не имеете право открывать рта. Тем более являясь таким низким специалистом, как вот эта вот гражданочка.
А то, что касается статьи 2008 года, где она обо мне стала писать как о грузине. Простите, вы как либерал и как журналист должны сказать, что это безобразие.
– Я согласен. Я даже до сих пор не очень верю, что так возможно.
– Вы почитайте, что писала эта мадам, когда меня назначили ректором. Почитайте.
– А я читал. Я читал ее разговор. Она давала интервью по этому поводу кому-то, объясняла, почему вы стали ректором.
– Вот восьмой год идет, я один из лучших руководителей гигантского федерального учреждения. А кто она со всеми этими прогнозами, что она написала? И какое количество лжи. Почему она имеет право обсуждать мою личную жизнь?..