Есть три проявления Бога на Земле:
природа, любовь и чувство юмора.
Природа помогает жить, любовь
помогает выжить, а чувство
юмора – пережить.
М и х а и л З а д о р н о в
Пришло мне в голову заниматься йогой по утрам. Самостоятельно – без специалиста. Сказано – сделано. Вечером перелопатила в интернете уйму статей и видео на эту тему; скачала самый подходящий, в моём понимании, материал и, с решимостью прямо с завтрашнего утра взяться за это благое дело, улеглась спать. Было уже два часа ночи, но спать не хотелось.
В квартире похолодало – ночи студёные, а панельные дома быстро нагреваются и так же быстро остывают. Прижалась к тёплому боку своей двухметровой «грелки». Ты посмотри – спит, как убитый, даже обидно. Долго не могла согреться, а согревшись, быстро уснула.
Утром проснулась чуть раньше обычного – от кукареканья будильника. Выслушав, по поводу этого «доисторического» сигнала, недовольное ворчание сонного мужа – ну и вкусы, а ещё музыкант – энергично выскочила из-под одеяла. Но, тут же, вспомнив рекомендацию в одной из выбранных вчера статей, что резко соскакивать с постели категорически нельзя, юркнула назад. Уже под одеялом, буркнула: «А мне нравится». Последним должно быть МОЁ слово. И не важно, слышали его или нет. С наслаждением потянулась: «Хорошо-то как!». Полежала немного, потом ещё немного и … заснула. Как провалилась. Когда же, выспавшись вдоволь, открыла глаза – пришла в ужас: « Караул, какая там йога – опаздываю!»
Спокойствие. Главное спокойствие.
Бегом в ванную ….
Фигушки – нет воды горячей, озвереть можно!
С ужасом осознала, что в квартире не просто похолодало, а похолодало до омерзения. На уличном градуснике плюс три, а комнатном – плюс 15! Отопления же тю-тю – отключили злые дядьки из ЖКХ – отопительный сезон, видимо, закончился. Ну, отопление ладно – раз положено определённого числа отключать, а вот воду горячую перекрыть, когда в квартире морозяка – это уже перебор!
Только вчера, половинка моя, в предчувствии этого сурового испытания, предлагал в деревню переехать. Поменяем, мол, квартиру на частный дом.
А что, может и вправду в деревню податься? Там печь, банька.
Ну да, размечталась. А топить чем?
Правильно – дровами. А дрова где? – вот именно – во дворе.
Все удобства там.
Ну, уж нет! Не надо в деревню! Нагрею воды кипятильником, похлюпаюсь в тазике, как воробей в лужице, и порядок.
Ну вот, после тёплой водной процедуры, да горячего напитка, в глазах посветлело. Да нет, это солнце из-за соседнего дома колясиком выкатилось. Привет, светило – рада тебя видеть.
Засоня мой, укрывшись с головой одеялом, досматривает, ему только ведомые, сны. Счастливый – у него выходной, пусть отсыпается. Мне же, теперь, надо постараться не опоздать на работу.
Мой непосредственный начальник – человек добродушный почти во всех отношениях, кроме одного: будучи сам обязательным и пунктуальным, он не выносит опозданий. Моя же персона, просто болеет этим недугом. А перед тем, как оказаться в подчинении у нашего педанта, мне пришлось поработать на производстве с военным статусом. Там, разумеется, с дисциплиной было строго. Но, при всей этой строгости, я умудрилась схлопотать выговор за «систематическое опоздание на одну(!), две(!) минуты». Да-да, «одну-две». Именно так и было, чёрным по белому, отражено в приказе, автором которого была наша юморная секретарша, с утра водрузившая его на доску объявлений. Стыдно признаться, но меня это не только не расстроило, а напротив – рассмешило. Да не только меня, а, пожалуй, весь цех. Но эта «шутка», всё-таки, подействовала – мои опоздания резко сократились, а вскоре и совсем сошли на нет. Запыхавшаяся, но довольная тем, что исправляюсь, пропихивала я свой пропуск в узкую щель ящика табельной без пяти, а то и без трёх минут до начала смены, а пред очи мастера «являлась», с его слов, «тик в тик – хоть часы проверяй». Но давалось мне это с большим трудом.
Коллектив у нас небольшой, относительно молодёжный, руководителю же – немного за семьдесят. Мы его (за глаза, конечно) дедулей зовём. Умнейший дед. Эрудиция необыкновенная, память феноменальная. О чём ни спроси – на всё ответ даст. За это ему от всего коллектива уважуха. Но, не только за это. Для своих подчинённых он, самая, что ни на есть, надёжная защита от нападок вышестоящего начальства и от клиентов тоже. Ни за что не отдаст на растерзание этим хищникам, даже если вина согрешившего будет явной. Зато потом, сам хорошо отоспится на психике, отбитой от них, овцы. На это у него своя тактика. Никогда не вызовет нарушителя сразу после прокола. Тот, бедный, томится в ожидании порки весь день, а то и два. И только успокоится, в надежде на то, что о нём забыли, как тоненький, до приторности, голосок секретарши, вежливо объявляет, что его приглашают на беседу в кабинет к начальнику. В сущности, то, что происходит за закрытыми дверями кабинета, действительно можно назвать беседой. Шеф не кричит, не бранится, может даже предложить кофе, осведомится о самочувствии, настроении, а то и пошуткует немного. Но, затем, повернёт разговор так, что собеседник и не заметит, как начинает оправдываться и каяться в содеянном накануне. Психолог ещё тот. Подход, конечно, ко всем разный, но две вещи неизменны – это предложение чашечки напитка и исключение крика, при любых обстоятельствах. А, может, мы не даём повода для перехода на фортиссимо, так как особо не противимся, когда он приступает к вежливому, но жёсткому воспитанию. Есть в нём что-то этакое… отцовское, что ли. На что Женька технолог, которому палец в рот не клади, и тот, выйдя из кабинета после очередной припарки, на полдня дар речи теряет. Кстати, только вчера нахлобучку получил, после чего целый день молчал, хотя обычно он хохмач ещё тот. Я его и не трогала. Но, в конце рабочего дня, всё-таки не выдержала: «Ты живой?» Он посмотрел, как-то сквозь меня, а потом, как бы очнувшись, улыбнулся, вскинул руку с поднятым пальцем: «Во! дед». Вот так – этим всё сказано.
Да, ещё одну вещь вспомнила – какое-то время ходили слухи, что он служил в посольстве. В каком чине, ранге и в какой стране – не известно, пока неизвестно. Думаю, что наша агентура, в образе писклявой и всюду сующей свой нос, блондинистой секретарши, докопается и до этой тайны. Я же предполагаю, что он был не просто отличным дипломатом, а достойным представителем страны (пафосно, но без иронии).
Ночка оставила после себя холодную тень вдоль домов. Сыро, зябко. Но в «инете» погоду хорошую пообещали – до двадцати пяти. Неужели возможен такой резкий перепад? Сомнительно. А было бы здорово. Пока же, старательно держусь освещённой стороны улицы, хотя, как говорится, солнце светит, да не греет.
Воробьи ополоумели: то дерутся – аж пыль столбом, то ругаются так, что заглушают шум проносящихся мимо автомобилей. В этом году весна ранняя и эти птахи уже в начале мая птенцов вывели. Хотя, где-то я читала (да где? конечно же «во всемирных сетях») это должно было произойти в середине месяца. Из-за сюрпризов природы всё перевернулось с ног на голову. Из тех же источников ещё один удивительный факт – малюхи за год могут поставить на крыло два, а то и три(!) выводка. Это «пожилые» пары. А прошлогодний молодняк только сейчас создаёт пары, устраивая бои. Воробей птичка умная и драчки между ними заканчиваются быстро и без кровопролития.
Вот и моя любимая черёмушка. Здравствуй, красавица. Когда же ты зацветёшь? О-о, да тут почки толстущие – вот-вот лопнут. Ну-ну, буду ждать. Сегодня ты навряд ли разродишься, а вот денька через два-три – точно.
Да, теперь понятно, почему отопления нет. Я давно приметила: как только приходит пора цветения черёмухи – так наступают холодные и ветреные дни (а может наоборот). Следом же, прямо как по многолетней программе, коварное ЖКХ перекрывает тепло. Вот интересно, домоуправ и все его работники тоже мёрзнут в своих жилищах, или у них местное отопление?
Да что я всё о домоуправах, да об отоплении? Видно тепло от кофе ещё до мозгов не дошло, ни о чём другом думать не в состоянии. Нет, хорошее настроение просто необходимо перед рабочим днём. Это, как зарядка к телефону. Надо о чём-то приятном, хорошем, или – ещё лучше – забавном, вспомнить. А чего тут напрягаться, вспоминаючи? Только гляну на это чудо природы, так рот сам в улыбке расплывается.
Я вообще черёмуху с детства обожаю, она под окном бабушкиного дома огромным кустом росла. Весной как зацветёт, так аж дуреешь от её запаха. А ягоды, какие вкусные! Так наедались этой чернушки, что потом язык не могли провернуть от набившей рот оскомины. Лазали по ней с соседскими ребятишками, как кошки – кто быстрей да выше. Почему-то считалось, что самая вкусная ягода именно на верхних ветках. Бедное дерево с трудом выдерживало наше нашествие, благо, что стволы толстые, да гнучие.
Эту ж городскую красавицу я заприметила ещё в её малолетстве – у забора детского сада торчало несколько маленьких тонких прутиков. Лет восемь, пожалуй, прошло – и вот какая девИца вымахала. Не только вытянулась, но и округлилась. Пышная барышня.
Так вот, три года назад, я тоже пыталась подкараулить начало её расцвета, а зацветала она раньше всех кустарников в округе, так как надёжно была защищена от холодных ветров кирпичной стеной пятиэтажного дома, и в течение всего дня, щедро освещалась и согревалась солнечными лучами.
Утром, как всегда, бегом да в спешке, окинула её взглядом – чуть-чуть да кое-где, крапинки белые. И (так же, как сейчас) подумала, что дня через три принарядится.
День простоял на удивление жаркий. В кабинете даже пришлось допотопный вентилятор включать, так как ручка пластиковой рамы не желала двигаться с места, и доступ свежего воздуха был перекрыт полностью. Сделали, называется, ремонт – новые рамы неисправны почти все – то не открываются, то не закрываются. Воздух в кабинете накаляется, словно в пустыне, и миражи с оазисами перед глазами всплывают. Я уже говорила нашему «дедуле», что в такой душегубке производительность труда процентов на сорок понижается. Конечно, живём только мечтами о конце рабочего дня, да о прохладном душе. Кондиционер начальство приобрело, да только всё никак установить не удосужится.
К вечеру плетусь домой, с сумками в руках, да с горестными мыслями в головёшке: « Как, мол, тяжко жить оденёшенькой – никто-то, мол, не встретит, не пожалеет, да не поможет». Ещё эти баулы! Соседская бабушка время от времени просит купить ей что-нибудь по дороге домой. Не такая ещё старая, а ноги подводят – «подворачиваются». Лечилась, в больнице лежала, да что-то не помогло. Живёт одна, муж умер давно. О детях не в курсе. Только однажды задала ей короткий вопрос: «К себе жить зовут?». Ответ был так же короток: «Площадью не богаты». Больше не возвращались к этой теме. Да мне вовсе и не трудно сделать несколько дополнительных покупок, просто в этот день немного раскисла.
Жара неимоверная. Небо стало белёсым, как в знойный летний день. Единственное облако, белым парусом застывшее в небесном штиле, обречённо таяло в этом мареве. С ощущением того, что скоро и я растаю, как это облако, медленно продвигаюсь вдоль садовского забора. Вдруг, чувствую – что-то в воздухе витает – знакомое и невероятно дурманящее. Ноздри заходили ходуном. Такая реакция у меня обычно бывает на кофе, полынь, да … цветущую черёмуху. Неужели зацвела? Моя спина непроизвольно выпрямилась, рот расплылся в дурацкой улыбке (это я уже потом посмотрела на себя глазами шедшей навстречу удивлённой бабульки). Дошла до угла, повернула, и … вот он – снежный майский шарик.
Когда только успела. Нет, это невероятно – всего за один жаркий день! Ах ты, лапушка моя. Лёгкие заработали, как два лемеха в кузне: вдох-выдох, вдох-выдох. Вот это эликсир бодрости! Зажмурилась от удовольствия – наконец-то ты пришла, настоящая весна.
И захотелось сначала замурлыкать по-кошачьи, затем взвизгнуть по-поросячьи и взбрыкнуть по-жеребячьи. Ну а что – я ж дитя природы. Эмоции бьют фонтаном, а вокруг ни души. Схватила сумки, брошенные в слепом порыве щенячьей радости – из маленькой выпал телефон.
Неожиданная мысль стукнула в голову: «Позвоню-ка в «Питер» брату. У них такой красоты наверняка нет. А если и есть что-то подобное, то такими ароматами не благоухают – это точно». На ходу набираю номер. Услышав традиционное «да», развернув оба лемеха, ору, пришедшие внезапно на ум слова из песни «Ах, какая благодать, Землю хочется обнять и прижаться к ней ще… ». Не допела, не успела…. От сильного удара огромного, как тогда показалось, падающего на меня тела, ухнулась оземь.
Дальше темнота, абсолютная темнота. Затем недоумение, вызванное мгновенной сменой неземной лёгкости и ясности мышления. Что это? Мне невероятно легко, легко и покойно – покойно как никогда.
В детстве я очень долго боялась темноты. Да и повзрослев, никак не могла согласиться с выражением «темнота – друг молодёжи». А тут, сознательно расслабившись, с каким-то на-сла-ждением, наблюдала, как неизвестность медленно обволакивала всё моё тело и зависший в оцепенении разум. И вдруг – режущее, острое до коликов в сердце: «Не хочу назад! Не хочу туда, где одиноко; не хочу в тот мир, который не понимаю! Не хочу! Не хо-чу!». Сейчас, как вспомню – мурашки по спине: «А если бы осталась? Вот дурёха».
Но, темнота сменилась мягким светом. Я медленно приходила в себя. Спиной ощутила твёрдую опору. Соображаю – ага, сижу на земле, привалившись к ограде. И… о Господи – прямо перед лицом появились два серых глаза, наполненных испугом, затем голос, как из бочки: «Слава Богу – жива».
Мысленно: «А что, могла б быть не живой?».
Вслух, непослушными губами: «Вы кто?».
Глаза исчезли. Осторожно повернула голову в сторону. Рядом – на земле, вытянув одну ногу, сидел мужчина. Вторая нога – полусогнута. Наполовину задранная штанина брюк открывала огромную ссадину на колене. Капельки крови норовили скатиться вниз. Не обращая на это внимания, он пристально, со смешанными чувствами вины, тревоги и участия, смотрел на меня.
«Как Вы? Простите, ради Бога – зашиб я Вас».
В голове гудело. Ныла спина. Но сознание уже вернулось к действительности – так это и есть то самое «тело», из-за которого я чуть было не осталась ТАМ? Неожиданно для себя, резко взяв суровый, как тогда показалось, тон, вскинулась на обидчика: «Что ж Вы носитесь, как угорелый!? Так и убить можно!»
Он, оторопело: «Так кричали…»
Я – уже более твёрдо: «Кто кричал?»
«Вы…» И, неуверенно: «…наверное».
«Я?»
После небольшой паузы, обидевшись: «Да не кричала я вовсе, а пела»
Вопрошающий взгляд и, несколько удивлённо: «Да?» Смутился: «Ещё раз извините. Я по телефону разговаривал, а в это время, Вы – запнулся – запели. Я подумал, что кому-то помощь нужна, ну и сиганул, а там кирпич на дороге…вот и…». Здоровенный детина, как мальчишка, виновато и испуганно, оправдывался передо мной, забыв о собственной боли. Несколько капель, прочертив зигзагообразные дорожки по ноге, пурпурными ягодами красовались на зелёных листиках подорожника. Стало совестно. С трудом достала из бокового кармана салфетку: «Промокните и приложите лист подорожника, верное средство, в детстве всегда так делала». Улыбнулся: «Я тоже». Послушно, с осторожностью обрабатывая рану, спросил: «А пели-то с чего?». Я, уже оживлённо: «Так весна. Черёмуха зацвела» Поднял голову: «Где?». Не скрывая досады, сдерживая эмоции, медленно надула щёки, выдержав паузу – сдула. Что же это такое? Ездят, летают по югАм, дивятся на заморские чудеса, а рядом такая красотень – своя, родная, и «не по глазам". С некоторым раздражением ответила: «Так вот она, у Вас над головой». Заметив перемену интонации, снова как бы оробел. Но, перестроившись, серьёзно, даже строго, заметил: «Долго так будем беседовать – под забором? Встать сможете?». И, спохватившись: «Нет-нет, сидите, я ж «скорую» вызвал…». Меня, как подбросило: «Какую скорую, зачем скорую? Вы с ума сошли!». Разом вскочили. От резкой перемены позы закружилась голова, сдавило виски, в глазах потемнело; промелькнуло: «Сотрясение всё-таки есть». Через какие-то мгновения немного отпустило, осталось ощущение лёгкого подташнивания. «Сумки…, возьмите, пожалуйста, сумки». Суетливо сгрёб их в охапку – что-то выпало, кинулись поднимать – стукнулись лбами, чуть снова не упала. Да что же это такое!? Не спрашивая согласия, схватив его за руку, свободную от сумок, потянула за собой вдоль дома. Прихрамывая и морщась, молча, поковылял следом. Перебежав двор, остановились от пронзительной сирены «скорой помощи», следом взвыл сигнал милицейской машины. Не сговариваясь, нырнули в тёмный проём открытого подъезда. Замерли. Простояли в полном молчании минут пять. Попыталась украдкой разглядеть это неловкое чудо. Не удалось – свет от маленького подъездного окна был слишком тускл.
«Что Вы такого сказали, что они даже сирены повключали»?
«Что-что…. Сказал, что, кажется, убил человека».
«Чего!?»
«Ну, а Вы как думали? Лежит женщина, без каких-либо признаков жизни. Я и так, и этак пытался привести Вас в чувство».
«А так и этак – это как?», - полюбопытствовала я.
Начал с энтузиазмом «Ну, сначала пульс – нет его. А в кино видел, как в таких случаях – и, уже тише и не так бодро – хлопают по щекам». Моим удивлениям не было конца: «И как – отхлопали?» Он, совсем уныло: «Да, но Вы… как труп, как… – с усилием подбирал слова – в общем, Вы были безжизненны». Меня рассмешило это заключение, еле сдержалась. Но очень хотелось поподробнее услышать рассказ о реанимации моего безжизненного организма. А в подтверждение сказанного им, почувствовала на своих ланитах лёгкий жар. Какая же я мнительная. Или он действительно хорошо меня отхлопал?
Следствие продолжалось. «Ага, как «так» понятно, а вот по поводу «этак» Вы что-то не договариваете». Тут этот большой дядька засопел, запыхтел, а потом и бухнул: «Рот в рот…пытался…», и примолк, с сомнением покосившись на меня, очевидно, раздумав описывать всё в подробностях. Да только было уже поздно.
Теперь оторопь настигла меня: «Не поняла…»
Услышав настороженные нотки в моём голосе, и смекнув, что от ответа ему не отвертеться, продолжил довольно решительно и, даже вызывающе: «Искусственное дыхание делал – рот в рот».
Осторожно поинтересовалась: «Ну и ….?».
Его лицо расплылось в довольной улыбке: «Получилось».
«Сразу?».
С некоторой деловитостью и даже важностью продолжал: «Ну, не совсем…». Вдруг напрягся: «А чего Вы добиваетесь? Ведь я тогда, правда, подумал, что убил. Пульса-то не было»
И я поверила. Да, в тот момент, когда меня затягивала, вдруг ставшая желанной, темнота; когда всё моё существо в истерике кричало «не хочу назад», пульса точно не было. И если бы не это дурацкое, хотя нет – спасительное, «рот в рот», я осталась бы ТАМ.
На верхних этажах хлопнули дверью, зацокали чьи-то каблуки, мы притихли, там тоже замерли. Меня, вдруг, разобрал смех. Сдерживаясь, махнула рукой – мол, пойдём. У самого выхода, споткнувшись о порожек, мой реаниматор чуть снова не грохнулся на меня. «Нет, Вы точно сегодня меня убьёте. Зря от скорой сбежала».
Пошутил: «Не надо нам её. Я теперь сам спасать могу – опыт уже есть».
«Ну, Вы нахал».
Вдруг вспомнила: «Ой, там телефон мой остался! Если милиция или медики его подобрали, то это явная улика ложного вызова».
«Так вызывал-то я. Ладно, они, скорей всего, уже уехали, не найдя трупа. Пойдёмте искать Ваш телефон».
«Нет-нет-нет – дальше я сама. А Вам надо идти лечить колено». Кивнула на ногу. Пятно на брючине расплылось и заскорузло от запёкшейся крови. Небрежно махнув рукой, спросил: «Вы-то как?».
Успокоила: «В порядке. Жить буду». Предложила: «Может такси вызвать – и в травму?» «Не надо, дохромаю, здесь не далеко. Постойте, а какую песню я не дал Вам спеть?»
«Да какая разница».
«И всё-таки, напойте», – мягко настаивал он.
Глянула недоверчиво – глубоко посаженные, серые, почти голубые от отражающегося чистого без единого облачка неба, глаза, смотрели внимательно и немного удивлённо. Это странно-удивлённое выражение присутствовало постоянно. Я тогда подумала, что просто строение лица такое. Обратила внимание и на то, что кожа смуглая – не от природы, а от солнечного загара. Почему от солнечного? Да потому что волосы тоже выгоревшие. Когда успел – на дворе май месяц? И … ухи-топырухи. Смешной. Про такие лица говорят «интересное, запоминающееся». Внезапно нахлынули чувства тепла и нежности к этому большому, неловкому, доброму и сильному человеку, даже испугалась: «Вот ещё, глупость, какая!» Смутившись от собственных мыслей, снова почувствовала лёгкий прилив крови к щекам. И не дожидаясь длительных уговоров (маленькая что ли), изобразила что-то похожее на песню Трофимова. Выяснилось, что песня ему не только знакома и симпатична, а более того, является одной из любимых и часто исполняемых им под гитару в узком кругу друзей. Попрощавшись, отправились, наконец-то, каждый в своём направлении. Пройдя несколько шагов, он вдруг, не стесняясь прохожих, но не так громко, запел: «Ах, какая благодать…». «Ну вот, ещё один сумасшедший – усмехнулась я – оказывается это заразно».
Телефон нашла быстро – под лоджией. Вернее его части: батарея, корпус и крышка. Привычными движениями сложила всё это воедино. Моему допотопному, но легендарному и не убиваемому телефону фирмы NOKIA 3310 довольно часто приходилось проходить эту процедуру. И каждый раз он, как ни в чём не бывало, трезвонил громко и жизнерадостно. Вот и сейчас: не успела включить, как зазвучала одна из моих любимых мелодий Поля Мориа. Тревожный голос брата взывал ответа: «Алло! Алло, что случилось, куда пропала!? Алло, в чём дело!?» Коротко ответила: «Всё в порядке – весна, черёмуха зацвела».
Вот и всё, воспоминания закончились как раз у самого входа в здание моего учреждения. А жить, всё-таки, хорошо (как говорила знаменитая Гайдаевская троица), а хорошо жить – ещё лучше! Зарядилась.
Ах, какая благодать – Землю хочется обнять и прижаться к ней щекою….