Звезда Наполеона Бонапарта могла бы так никогда и не взойти, проживи Александр Суворов немного дольше.
БОРИС ЕГОРОВ
«От храброго русского гренадера никакое войско в свете устоять не может» — любил говорить генералиссимус Александр Васильевич Суворов, один из наиболее выдающихся полководцев XVIII века и самый прославленный военачальник в русской истории. За свою долгую жизнь (1730-1800 гг.) он поучаствовал в семи крупных войнах, выиграл 60 сражений и ни одного не проиграл!
Суворов разительно отличался от полководцев своей эпохи, предпочитавших действовать медленно, от обороны, а нападать только в том случае, если они обладали численным преимуществом. «Надо бить умением, а не числом» — отвечал им на это Александр Васильевич. Залп из весьма неточных мушкетов и еще менее способных попасть в цель пистолетов мог нанести сильный урон только малоподвижной мишени, полагал военачальник. Следовало не подставлять линии своих войск под огонь противника, а сметать его дерзкой и стремительной штыковой атакой, даже уступая ему в численности. «Пуля — дура, штык — молодец», — говорил он.
Генералиссимус исповедовал принцип «трех воинских искусств»: глазомер, быстрота и натиск. Под глазомером понималось умение найти слабое место во вражеской обороне, решающую точку для нанесения главного удара. Быстрота проявлялась в принятии и исполнении решений, в боевых маневрах на поле боя и при совершении маршей: «Медленность наша умножит силы неприятеля. Быстрота и внезапность расстроят его и поразят». Натиск — последовательные и слаженные действия хорошо обученных подразделений, способных сообща обеспечить победу. «В двух шеренгах сила, в трех — полторы силы, передняя рвет, вторая валит, третья довершает».
Все три воинские искусства были успешно применены Суворовым в битвах против турок, польских повстанцев и французов. Неоднократно, уступая неприятелю численностью (как при Козлуджи в 1774 году или под Фокшанами в 1789 году) он решительностью и смелостью добивался победы.
Прятаться за спинами своих солдат не было в привычках Александра Васильевича («Смерть бежит от штыка и сабли храброго»), что в битве при Кинбурне в 1787 году чуть не стоило ему жизни. Раненого картечью Суворова спас от янычар гренадер Иван Новиков.
Настоящим триумфом полководца стала сражение при Рымнике 1789 года. Против стотысячной армии турок Суворов мог выставить лишь семь тысяч русских и 18 тысяч союзных австрийских войск. Сделав ставку на неожиданность и скорость, Александр Васильевич ранним утром 22 сентября скрытно пересек реку Рымну, смял передовые отряды противника и ударил во фланг основного турецкого войска. На застигнутый врасплох турецкий лагерь обрушилась вызвавшая панику среди турок кавалерия, после которой дело довершила пехота. В итоге, неприятель потерял около 20 тысяч убитыми, потери же союзников оцениваются в 500 убитых. За смелость и решительность австрийцы прозвали Суворова «Генерал Вперед».
22 декабря 1790 года Александр Суворов совершил практически невозможное. Его войска взяли считавшуюся неприступной турецкую крепость Измаил на побережье Черного моря. Полководец решил, что ключом к успеху должна стать тщательная подготовка штурма. Недалеко от Измаила были сооружены земляные и деревянные аналоги рва и стен крепости, где постоянно проводились учения. Слабым звеном гарнизона Айдослу Мехмед-паши был тот факт, что количество ополченцев в нем превышало количество регулярных войск. Суворов сделал расчет на профессионализм, опыт и стойкость своих солдат и не прогадал — крепость пала. Противник потерял до 26 тысяч убитыми при почти 2 тысячах павших в русской армии. «На штурм подобной крепости можно было решиться только один раз в жизни», — говорил позже Александр Васильевич.
4 ноября 1794 года в ходе подавления польского восстания под руководством Тадеуша Костюшко войска Суворова штурмом взяли предместье Варшавы — Прагу, в результате чего погибло около 12 тысяч польских солдат и горожан. «В пять часов утра мы пошли на штурм, а в девять часов уже не было ни польского войска, защищавшего Прагу, ни самой Праги, ни ее жителей... В четыре часа времени свершилась ужасная месть за избиение наших в Варшаве!», — вспоминал генерал Иван фон Клуген, имея в виду так называемую «Варшавскую заутреню» 17 апреля 1794 года. Тогда, в начале восстания во время утреннего богослужения накануне Пасхи жители города внезапно атаковали и перебили большую часть русского гарнизона. Тем не менее, накануне штурма Суворов предложил горожанам незамедлительно бежать в русский лагерь (что многих и спасло), а своим войскам приказал: «В дома не забегать; неприятеля, просящего пощады, щадить; безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать». Сама Варшава капитулировала без боя 9 ноября.
Екатерина II осыпала Суворова чинами и наградами, но сменивший ее на престоле в 1796 году Павел I был не столь расположен к полководцу. Привыкший к простой солдатской жизни Александр Васильевич резко критиковал введенные императором порядки прусской армии с плетением кос, пудрой и постоянной муштрой, смотрами и парадами. «Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак, и я не немец, а природный русак», — говорил он и вскоре был сослан в ссылку в свое имение.
Однако с созданием в начале 1799 года 2-й антифранцузской коалиции союзники попросили русского самодержца отправить во главе союзных войск в захваченную противником Италию именно Суворова. В скором времени французы потерпели от «Генерала Вперед» сокрушительные поражения в сражениях на реках Адде и Треббии, а весь регион был в конечном итоге освобожден и занят австрийской армией.
Вслед за Итальянским последовал Швейцарский поход, как оказалось, ставший для престарелого полководца последним. В течение нескольких недель под постоянным натиском превосходящих сил противника войска Суворова с боями преодолели Альпы, по пути разгромив в Мутенской долине генерала Андре Массену. Александр Васильевич сумел сохранить измотанную армию, вырвавшись из ловушки и выведя ее к границам Австрии. «Побеждая всюду и во всю Вашу жизнь врагов Отечества, Вам не доставало одного — преодолеть и самую природу, но Вы и над нею одержали ныне верх», — сообщил Суворову в послании восхищенный Павел и распорядился пожаловать ему самый высокий военный чин — генералиссимуса.
Имя Суворова гремело по всей Европе. Им восхищались как его противники, так и союзники. Знаменитый британский флотоводец Горацио Нельсон, который в 1805 году уничтожил французский флот в Трафальгарском сражении, писал генералиссимусу: «Меня осыпают наградами, но сегодня удостоился я высочайшей награды: мне сказали, что я похож на Вас».
Два величайших полководца той эпохи — Наполеон Бонапарт и Суворов — безусловно знали друг о друге. «Он герой, он чудо-богатырь, он колдун!» — писал генералиссимус о французском военачальнике своему племяннику: «Он побеждает и природу, и людей... Он разрубил Гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома неодолимая сила натиска».
Бонапарт, в свою очередь, был куда скромнее в своей похвале, утверждая, что у Суворова было сердце, но не разум великого полководца. Выяснить, кто из этих двоих более искусен в ведении войны, не удалось — они так и не встретились на поле боя.