Как громом сражённая, Маша застыла:
Такой вот расклад не казался ей милым.
Ведь надо обратно. Подснежники вечны,
Но не охота здесь быть бесконечно.
Пусть трудно ужиться и с мачехой злою,
И с вредной, заносчивой сводной сестрою,
Но лучше уж дома, под отчею крышей,
Чем в замке сидеть, уподобившись мыши.
А если быть честной, то братец Апрель
Уже в её сердце устроил капель.
Свой взгляд, полный слёз, икая с испугу,
Она подняла, посмотрев на подругу.
Коту в сапогах и не снилось такое –
Во взоре застыло бездонное горе…
И Золушка, доброе сердце имея,
Осмелилась зверю сказать, не робея:
«Эй, эй! Ты коней-то своих придержи,
И как ты такое удумал, скажи?
Негодный развратник и педофил,
Ты что же дитяте мало́й предложил?
Её отпусти и не думай держать,
Не то тебе, изверг, не сдобровать.
Уж лучше сама я останусь с тобою,
И «сладкую жизнь» непременно устрою.
Ты хоть и лохмат, словно волк или пёс,
Но ростом высок и накачанный торс.
Подумай, решай – я буду служить:
Стирать, убирать и кашу варить.
Была убедительной Золушки речь –
Такой, что на травку хотелось прилечь.
И чудище сдалось, мотнув головой:
«Ступайте в палаты. Мне нужен покой».