Войцех Зайончковский, работавший в России в 1998-2000 и в 2010-2014 годах, написал книгу «В поисках своей идентичности. Башкирская, бурятская и татарская интеллигенция и национальный вопрос в Российской империи и СССР» (Издательство Института Центральной и Восточной Европы (Люблин) при МИД Польши, 2001). Уфимский историк Игорь Кучумов готовит к изданию русский перевод этого труда. Весьма любопытен взгляд европейского ученого на этнические процессы в нашей стране. С разрешения Кучумова «Миллиард.татар» публикует отрывки из этого исследования, посвященные татарам и башкирам. Здесь первая вторая, третья, четвертая и пятая части.
«С конца 1950-х гг. башкиры действовали в этом противостоянии наступательно»
Проблема взаимоотношений между нерусскими, проживающими за пределами «своих» регионов, и их соотечественниками, обладавшими собственными территориями, в той или иной степени присутствовала практически во всех административных национальных образованиях СССР, начиная с союзных республик и заканчивая автономными округами. Отсюда возникают два вопроса: что следует считать своей родиной – там, где живет твой народ или живешь ты, и как относиться к «чужакам», т. е. к тем, кто зачастую является родственным тебе по языку и культуре, но проживает за пределами «своей» республики? Анализ этой проблемы довольно сложен из-за отсутствия необходимых источников, но игнорировать ее нельзя.
Как и в начале ХХ в., отношения между татарами и башкирами были непростыми, но с конца 1950-х гг. башкиры действовали в этом противостоянии наступательно. Споры велись вокруг культуры, национальности населения северо-запада Башкирии, его языка и возможностей для развития татарского народа в условиях Башкирской республики.
«Часть северо-западных и западных башкир, культуру и быт которых мы называем переходной…»
«Северо-западные и западные группы тептяро-мишарского населения с неустойчивым в прошлом национальным самосознанием под влиянием отмеченных политических факторов (имеется в виду образование Татарской и Башкирской республик. – В. З.), а также в силу воздействия быстро распространяющихся грамотности и обучения на татарском языке, вновь стали относить себя к татарам… – писал башкирский историк Раиль Кузеев. – Часть северо-западных и западных башкир, культуру и быт которых мы называем переходной, имея в виду присутствие в них, наряду с башкирской по происхождению основой, многочисленных элементов татарской культуры, – постепенно, правда, очень медленно, стала ассимилироваться в татарской этнической среде. Эта линия, однако… в дальнейшем не получила активного развития… Основными факторами, приостановившими или сильно замедлившими здесь на многие десятилетия ассимилятивный процесс, были образование и развитие Башкирской АССР и стабилизация в условиях бурного национально-культурного строительства такого признака, как национальное самосознание».
В этом пассаже Кузеев не упоминает ни о создании «советской нации», ни о стирании различий между национальностями, ни об исчезновении между ними границ, зато, будучи не только историком и этнографом, но и членом областного комитета партии, отмечает замедление процесса татаризации и подчеркивает «значение национальной государственности в развитии национального самосознания».
«Татарский в качестве языка обучения в школах северо-западной Башкирии был заменен на башкирский»
В 1979 г., то есть через год после выхода процитированной книги, была проведена перепись населения, продемонстрировавшая удивительные изменения этнического состава республики. Их характер прекрасно иллюстрирует табл. 3, отражающая эту динамику в 373 населенных пунктах в местах, где проживают, по крайней мере, частично, татары.
Намерения, которыми руководствовались республиканские власти и Москва, предприняв такие действия, не совсем ясны. Исходя из результатов переписи, татарский в качестве языка обучения в школах северо-западной Башкирии был заменен на башкирский. Инициатором этой кампании был Мидхат Шакиров, возглавлявший в 1969–1985 гг. обком партии, хотя, являясь башкиром (однако многие башкиры считали его татарином), он не занимался развитием башкирской культуры.
«Стремился доказать башкирское происхождение тептярей и мишарей»
Начиная с 1960-х гг. курс на противодействие татарам и башкиризацию западной и северо-западной части республики получает поддержку, по крайней мере, у части башкирской интеллигенции. Историко-этнографические дискуссии порой приводили к дракам на национальной почве и дискриминации татарских интеллигентов, в результате чего некоторым из них пришлось перебраться в Татарстан. В Уфе занимался упомянутый выше Раиль Кузеев стремился доказать башкирское происхождение тептярей и мишарей – двух родственных татарам этнических групп, предпринимались попытки обосновать принадлежность их языка к башкирскому и причислить к башкирам выдающихся деятелей культуры, чья деятельность проходила на территории республики, – Мажита Гафури, Афзала Тагирова, Шайхзады Бабича, Сайфи Кудаша, Гарифа Гумера.
Если исключить из анализа власть, истинные намерения которой, вероятно, еще долго не будут известны, и сосредоточить внимание только на башкирской интеллигенции, то та легкость, с которой она согласилась участвовать в этих акциях, или, по крайней мере, сохранять в них нейтралитет, требует пояснения. Похоже, что именно на рубеже 1950–1960-х гг. давнее татаро-башкирское противостояние разгорелось с новой силой. На это повлияли упомянутые выше настроения башкир, которые, переезжая из деревень в города, обнаруживали, что вторыми по численности после русских там являются именно татары. Наряду с этим, обострению напряженности во многом способствовало продолжавшееся продвижение по службе в основном лиц башкирской национальности. Многие татары видели, что им сложнее получить хорошую работу, поступить в вузы и занять руководящие должности, и поэтому стали записываться башкирами. Такие действия, конечно, вызывали недовольство последних, расценивавших это как попытки обманом добиться привилегий и угрозу всеобщей татаризации.
Статус «младшего брата»
Кроме того, татары обычно смотрели на башкир свысока, воспринимая их в качестве и своего, и русских «младшего брата», что Амирхан Еники выразил следующим образом: «Татары – древний народ, старая нация, башкиры – древний народ, но молодая нация». Еще одним поводом для трений было стремление татарских гуманитариев приписать своему народу особую роль в истории Урало-Поволжья – в первую очередь, умножить (по мнению башкир – необоснованно) вклад татар в борьбу с русскими в XVII–XVIII вв. и в культуру местных мусульманских сообществ.
Иногда татарская надменность проявлялась на бытовом уровне, когда, например, татарин предлагал башкиру говорить не на башкирском, а на татарском, как более «культурном», языке – в таких случаях некоторые башкиры предпочитали переходить на еще более «культурный» русский язык
В Татарстане конкурировать с татарами могли только русские, поэтому серьезные конфликты между национальными меньшинствами здесь отсутствовали, хотя этностатистика и в этой республике подвергалась искажениям. В связи с тем, что большинство татар проживало за пределами республики, татарская интеллигенция много внимания уделяла изучению диаспоры, что с точки зрения партийных идеологов выглядело весьма подозрительно, поскольку ставило национальное выше административно-территориального – именно в этом, собственно, заключалась идея написания «Истории татар». Этот же подтекст присутствовал в полемике о «татарскости» населения северо-западной части Башкирии и в попытках доказать тождество казанских и сибирских татар (кстати, против воли последних).
Подробнее: https://milliard.tatar/news/nerusskie-protiv-nerusskix-polskii-diplomat-o-tataro-baskirskix-terkax-597