Виктор увидел, как бежит высокая крепкая девушка, — фигура, точно она занималась греблей на байдарках или плаваньем. С такой столкнуться не обещало ничего хорошего, но она как-то успевала уклоняться от встречи с прохожими. Перепрыгивала через ряды с вещами, также успешно, как до этого через скамьи, когда бежала через парк к блошиному рынку. В какой-то момент она наклонилась, а потом побежала дальше. За ней кто-то гнался. Украла что-то, но где же крик «держи вора». Тот, кто гнался за ней, скорее был похож на вора, чем она, здоровенный жилистый детина, лицо и светлый пиджак в крови, похоже, она разбила ему нос.
Виктор подставил преследователю подножку. Тот упал на товары, стоявшие и лежавшие на земле, и проехался по асфальту, мешая шахматные фигуры и шашки, сбивая вазы, кубки и костяных слоников.
Девушка схватила Виктора за руку, всё правильно, преследователь поднимется и тогда всё рано придётся бежать. Она бежала огромными прыжками, Виктор едва успевал за ней. Он и не думал, что будет когда-нибудь так бегать, будто за плечами погибель, а впереди финишная ленточка, и он должен быть в этой гонке первым.
— От кого бежим? — спросил он, когда эта гонка закончилась в трамвае, куда они заскочили перед тем, как вагон отправился.
— От убийцы, — сказала она.
— Да ну.
— Точно. Я потому от него и убежала, потому что знала, как и что делать. Близко не подходить, а если уж случится, бить первой.
— Так можно каждому встречному по лицу бить, — сказал Виктор.
Они к тому времени отдышались. Недавно незнакомец спрашивал у него, кто он, — драконоборец или человек Дракона. Психотерапевт, которого Виктор посещал после того, как кабина лифта, откуда его едва успели эвакуировать, оборвалась, считал дракона в беседах с пациентом символом. Но вот девушка, в её мире за ней гоняются убийцы посреди бела дня на блошином рынке. Может, это тоже символ, метафора, убийца радости, например. Почему бы не поделиться с ней сомнениями.
— Убийца, говоришь. Со мной случаются обычные вещи, которые кажутся необычными. Человек просто ходит с зонтом. Прохожие ему отдают какую-то мелочь. Потом с ними что-то происходит. Но не это главное. Мне задали вопрос. Я должен определиться: я человек дракона или драконоборец. Психотерапевт видит в этом символы. А я думаю, что это всерьёз. Но даже если это символы, я не знаю, что мне выбрать, и я подставил ножку бегущему человеку, просто так, сам не понимаю, зачем, — сказал Виктор.
Она оказалась старше, чем ему привиделось, может, потому что так резво бежала, была поджарая, мускулистая. Так бегают молодые и сильные.
— Я человек Дракона, — сказал она, — не знаю, кто ты, а я вспомнила, я человек Дракона. Теперь бы ещё старуху найти.
Они вышли на следующей остановке. Виктор не знал, что думать, происходящее напоминало какую-то игру, где участники разбиваются на команды, или выбирают перед партией, какими шахматами играть белыми — черными. Девушка выбрала быть человеком Дракона. Виктор ничего не выбрал. Он стоял и смотрел ей вслед.
***
Ягнеда знала, что в городе должно быть место, в чем-то схожее с ломбардом. В том месте тоже принимали подержанные вещи, но цену предлагали несколько иную. Это место должен найти любой желающий что-то сдать или приобрести. Может, и не ломбард, а мастерская, но изготовляли там не багеты и чинили не обувь. Ягнеда догадывалась, что у неё есть что предложить, и понимала, что существуют определенные признаки, по которым можно найти это место. Оно не должно привлекать внимание, но в то же время, там должно быть несколько четких знаков. Место должно находиться в центре, но быть заброшенным, и как-то связанным с огнём. Шашлычная, огонь на вывеске, ломбард напротив. Старинный замок в двери, который видят только посвященные. Остальным он кажется просто старым. Место должно быть недалеко от перекрестка. Но таких мест в центре города более, чем достаточно. Ягнеда кружила, в поисках переулка, двора, где сошлось бы несколько примет.
***
— Он уже побывал у старухи, — сказал Паскуаль, — оставил свою фотографию. Висит на видном месте, чтобы вошедший увидел сразу и не ошибся.
— Думаешь, место, где он спрятал свою жизнь, как-то связано с его фотографией? — спросил Роланд.
— Вряд ли. Больше похоже на указательный знак, — ответил Паскуаль
— Для кого? Для нас?
— Мы на этой доске почёта тоже есть. Наши фотографии, сделанные до дуэли. До большой войны, когда только начали его искать.
— Кто ещё на фотографиях? — спросил Роланд.
— Там много народа. Хронос.
— Ягнеда?
— Её фотографии нет.
— Мантикора?
— Тоже нет. Пока нет.
— Он переиграть партию что ли собрался?
— Он хочет, чтобы мы так думали. Может, оповестить Инквизицию?
— Пока не хотелось бы. Мы с ними на одной стороне, конечно, но мне не нравятся их методы. Предпочитаю один на один.
— Уже сколько поединков было, — напомнил Паскуаль.
— Облавы на него тоже бывали не раз. Сколько раз его загоняли. Ты номер телефона старушке оставил?
Паскуаль кивнул.
— Предупредил, чтобы она никому не открывала?
Паскуаль кивнул.
— Там драгоценностей полно. Хоть квартиру у неё снимай, чтобы охранять, — сказал он, — а кто она?
— Похоже, что какая-то внучатая племянница Хроноса, — ответил Роланд.
— Надо же, как-то уцелела.
— Ты тоже как-то уцелел, — сказал Роланд.
***
— Разумно ли это, оставить у Антонины вещь, — спросил Хронос.
Он передал Дракону бумажный пакет. В нём угадывалось несколько стеклянных флаконов. Хронос достал бутылку коньяку, две рюмки.
— Мантикора у неё уже побывал, — пожал плечами Дракон, — драконоборцы тоже.
Некоторое время назад, после того, как Дракон оставил у Антонины Петровны свою фотографию, прикрепив её на видном месте среди снимков родственников хозяйки, в дверь к ней позвонили. Она открыла. На пороге стоял крепкий мужчина с белозубой улыбкой. Ему даже не понадобилось искать повод, чтобы войти, говорить о проверке счетчиков или о чём-то подобном. Она сама спросила, не по поводу ли броши он. Мужчина согласился, сказал, что пришёл, по объявлению, интересуется вознаграждением. Он шагнул в прихожую. Антонина Петровна посторонилась, пропуская его. Он вошел в комнату, уставленную старинной мебелью. Быстро осмотрел помещение, рассчитывая угадать, где находится тайник с драгоценностями. Взгляд гостя упал на стену с фотографиями. В центре висел снимок человека в летном шлеме рядом с аэропланом начала прошлого века. Гость медленно подошёл к стене. Знак был более, чем понятен ему. Вообще, стена показалась ему очень интересной. Хозяйка напомнила о броши. Брошь? — переспросил человек, да, брошь, — он достал из кармана гранатовую брошь, протянул хозяйке. Это не моя брошь, сказала она. Что ж, бывает, ошибся, — согласился гость, какие интересные у вас фотографии. Да, сказала она, бабушки, дедушки. И это дедушка, спросил гость о человеке в летном шлеме. Не совсем, это жених одной из моих бабушек. Ещё интересней, сказал гость, а вот этот молодой человек, он указал на юношу в очках. Студент-химик, похвасталась Антонина Петровна, смотрю, сегодня день такой, что всех интересует моя родословная. Кого ещё, позвольте спросить. Приходил молодой человек с интересным именем Паскуаль, чего только родители не выдумают, как ребенку с таким именем жить в наше время. Вы правы, согласился гость. Дайте вспомнить, он пролистал в своей памяти довольно толстый фолиант, остановился на странице, рисунки на которой были сделаны задолго перед тем, как появились фотографии. Большая семья, мальчишка, неожиданная встреча прямо во время пира, с клыков стекает кровь, а тут разводят большой костер, когда ты не любитель жареного мяса. Молодой человек с романтическим именем обещал заходить, сообщила Антонина Петровна, он из какого-то исторического общества. Я тоже из этого общества, кивнул гость, впрочем, мне пора, надо посетить ещё одну знакомую.
От Антонины Петровны он отправился в малосемейку, легко взломал замок, расположился в кресле и стал ждать. Если старуху было велено не трогать, то об этой дамочке речи не шло, не было её фотографии среди старых снимков, а значит, и не спросит с него никто. Ждать пришлось недолго. Она вошла и сразу узнала его, сказала: Мантикора. Потом опять оказалась быстрее него, как в их прошлую встречу, тоже числившуюся в фолианте его памяти. Он успел только краем глаза заметить, как она разворачивается, хватает тарелку и ребром, оказавшимся острым, как меч из дамасской стали, бьёт. Кровь залила его лицо. Он выпрыгнул за ней в окно, бежал по улице, на блошином рынке думал, что схватит её, но кто-то подставил подножку. Мантикора упал, прокатился по газетам, уставленным стеклом, бронзой, подсвечниками, книгами. Он поднялся, понимая, что время упущено, что она уже далеко.
— Теперь Антонина Петровна принесёт вещь в квартиру, которую уже осмотрели драконоборцы и Мантикора. Он расскажет остальным, что туда лучше не ходить, — сказал Дракон.
— Инквизиция? — спросил Хронос.
— Они узнают, что к старушке наведываются драконоборцы. Зачем им пересекаться. Инквизиция тоже не горит желанием лишний раз встречаться с драконоборцами. О, каламбур вышел.
***
В дверь постучали. Не позвонили, а постучали именно кольцом о ручку. Так мог стучать только тот, кто эту ручку видел. Хронос пошёл открывать. Дракон укрылся за зелёным бархатом. В комнату вошла Ягнеда.
— Я ведь туда попала, — сказала она. Ягнеда смотрела на Хроноса, но в её взгляде не было узнавания.
— Куда — туда? — спросил Хронос.
Ягнеда оглядывалась по сторонам. Дракон вышел из-за бархатного занавеса.
— Я вспомнила, — сказала она, — я — человек Дракона, и я потеряла вашу вещь.
— Не потеряла, а спрятала, — сказал он, — а насчет моего человека, ну и что ты вспомнила?
— Мантикора приходил за вещью, — сказала она.
— Он ведь не взял вещь, пока ждал тебя, значит, думал, что ты укажешь ему на неё, но я так понимаю, у него не получилось. Не за вещью он приходил, а за тобой. Но ты, кажется, пустила по его следу драконоборцев. Так что в ближайшее время он тебя не тронет. Смени замки.
— Но как же, — сказала она.
— Что ты ещё помнишь, кроме Мантикоры, — спросил Дракон.
— Разве этого недостаточно, — сказала Ягнеда.
— Вспомнишь, тогда приходи, а пока, какой ты человек Дракона, — сказал он.
Ягнеда уже знала, что есть ещё один способ.
— Вам ведь наверняка нужна вещь, которая есть у меня, — сказала она, — с которой я могу расстаться без сожаления. Вам это вскоре понадобится, а я могу отдать.
— Ты ведь уже знаешь, что за этим последует, Ягнеда, уходи, — напомнил Хронос.
— Я знаю, что вам нужно то, что есть у меня, — настаивала она.
Дракон кивнул головой, отводя взгляд.
— Нет ли у тебя вещи, с которой ты рассталась бы без сожаления?