Данный рассказ написан специально для одного из небольших конкурсов скорее не с целью победить, а с целью попиариться, так что, теперь я публикую его и тут тоже. Приятного прочтения!
***
— Игнат… А что это там, в небе? — спросила Настя, держа своего спутника за руку. Нехорошие предчувствия заставили её табун мурашек пробежать по её спине, хотя на улице было совсем не холодно — поздний июнь полноправно вступил в свои права.
— В небе? — переспросил Игнат; он осторожно поправил сбившийся на бок капюшон худи Насти и глянул туда, куда показывала Настя. — Ах, это? — хмыкнул он, словно видел это в первый раз, а не в тысячный. — Это — метеорит. Забавно, правда?
— М-метеорит? — забавно пискнула Настя, опуская руку. Она нервно обернулась на Игната, что хранил на устах мрачную усмешку. — Ты, б-блин, сейчас… серьёзно?
На улице был поздний вечер, но Гатчина, в которой и оказались Игнат с Настей, не спала. Как и любой другой город страны и даже мира, к слову. Кто поумнее, спешно забивались, словно крысы, в противоатомные бункеры; все остальные, затаив дыхание, приникли к телескопам, глазкам камер и экранам телевизоров, телефонов, ноутбуков…
Всё-таки, не каждый день вашу планету разрушает огромный кусок космического льда и камня, размером с грёбаную Луну.
— О, Насть, я абсолютно серьёзен, — сказал Игнат, стараясь и дальше сохранять суровую мину, но непередаваемая гамма эмоций на лице Насти настолько его позабавила, что он не сдержал смешок и прыснул.
— Что, блин, с-смешного? — выпалила Настя; её щёки забавно покраснели от досады и Игнат, не сдержавшись, потрепал её по волосам.
—Ты права, ничего смешного, — ответил Игнат. — Согласно последним исследованиям, Земля категорически не готова к падению метеорита. Занятно, правда? У них нет ни единого способа эффективно защититься от падения достаточно крупных объектов, которые не сгорают в стратосфере. Так что, один такой объект — и человечество падёт. Всё то, что они строили тысячелетиями, пирамиды, космические аппараты, вся цивилизация…
— Хватит, блин, читать заунывные лекции!
— Увлёкся, прости, — хихикнул Игнат, глянув сверху вниз на свою спутницу.
— И вообще, ты обещал, что это будет красиво, а пока я лишь едва не оглохла от этого ужасного воя сирен! — Настя надулась и отвернулась от Игната, вырывая свои тёплые пальчики из его большой руки.
— Ну, не хмурься, — сказал Игнат негромко; они застыли посередине закатанной в асфальт пешеходной зоны перед храмом. Игнат чуть ковырнул ногой вечно выпадающий булыжник у надписи «200 лет», отчего тот вывалился, но до этого уже никому не было дела. — Я совсем забыл, что ты почти не умеешь контролировать свои силы, — Игнат щёлкнул пальцами — и вой сирен, вся суета начинающих мародёрствовать людишек осталась по ту сторону непроницаемой плёнки. — Мы почти пришли. Тут, на Соборной, есть замечательная пиццерия… Тут красиво, не находишь?
— Но ты мне обещал шоу, а не пиццу! — хмыкнула Настя, оборачиваясь. Она начала входить во вкус — испугавший было её метеорит перестал казаться ей хоть сколько-то значимой угрозой. Она вновь взяла Игната за руку и улыбнулась — с ним ей точно ничего не угрожало. Она это знала.
— Ладно, будет тебе шоу, — сказал Игнат, указывая на ближайшую к ним лавочку. — Присаживайтесь, юная леди.
Никто не обращал внимания на странную пару, сидящую на лавочке. Длинноволосый блондин и невысокая брюнетка, с интересом глазевшая по сторонам — что тут такого? Ну, разумеется, кроме того, что через жалкие несколько десятков минут планета перестанет существовать. Не смотря на то, что уже половину круга бледной луны заслонила огромная надвигающаяся сфера, Игнат и Настя, в отличие от других, ничуть не суетились и не спешили.
Вот молодая мама с плачем прижала свою маленькую дочку к себе, обливаясь слезами. Совсем юная девочка, скорее всего, даже ещё и не понимала, что именно происходит, но, кажется, начинала понимать — что-то не так, оттого и заплакала, утирая крошечными кулачками слёзы. Старый нерусский мужчина прислонился к стене, держась за сердце; кажется, у него случился сердечный приступ, но никто так и не остановился, чтобы ему помочь — всем было снова плевать.
Как если бы это происходило в обычный день.
Повсюду были слышны крики и выстрелы; люди отрывались, как могли, напоследок. Они громили витрины, ломали лавочки, дрались и бесновались. Но всё это прервалось вмиг; огромный исторический дом за спиной Игната и Насти со скрипом и стоном взмыл вверх, обрывая коммуникации и засыпая кирпичами всё вокруг. Чахлые деревья, вырываясь из бетонных оков, отправились в свой первый и последний полёт — настолько сильна была создаваемая метеоритом сила притяжения. Игнат, стряхивая с Настиных плеч кирпичную крошку, ухмыльнулся.
— Чего ты, блин, лыбишься? — Настя оторвалась от зрелища разрушения и шутливо ткнула Игната в бок. — Тут, блин, люди умирают, а тебе весело?
— Мы — не люди, не умрём, — хмыкнул Игнат, доставая из пачки сигарету. — А вот за них — не ручаюсь.
— Они — да, — хмыкнула Настя, указывая на отчаянно цепляющуюся за балкон девочку лет тринадцати. Наконец, её на всём лету ударило кирпичом, и с визгом она унеслась в небо вслед за крупными кусками асфальта. — У нас — вечность. Они же — просто смертные. Людишки.
— Почему ты так их не любишь? — Игнат чиркнул своей любимой бензиновой зажигалкой и с удовольствием выпустил вверх густой клуб дыма. — Ты же сама не так давно была одной из них. Это какое-то двоемыслие, не находишь?
— Люди — лицемерные грешные, блин, мрази, — проронила Настя негромко; спина её напряглась, и Игнат положил руку ей на плечо. — Они готовы убивать ради куска хлеба или бутылки, блин, водки! Они не ценят природу и самих себя, постоянно убиваясь алкоголем и наркотиками. Любовь, дружба, привязанность — это для них лишь пустые слова, — Настя вздохнула и обернулась к Игнату.
— Ну же, не может же всё быть так плохо, — Игнат погладил её по голове и улыбнулся. — В них всё-же есть что-то хорошее.
— Нет, — отрезала Настя, сбрасывая руку Игната с плеча. — Они все прогнили, блин, насквозь.
— В тебе говорит юношеский максимализм, — усмехнулся Игнат, возвращая руку на место; Настя чуть дернулась вновь, но руку всё-таки не скинула. — Ты делишь всё вокруг на чёрное и белое, добро и зло, не допуская никаких градаций. Нет абсолютного зла, нет абсолютного добра.
— Есть только котики, — хмыкнула Настя, расслабляясь. — Они-то — абсолютное добро. У них есть лапки. Люблю лапки. Люблю котиков.
— Лапки имеют свойство царапаться, — ответил ей Игнат. — Так что, даже котики — не абсолютное добро.
— Да ну тебя! — рассмеялась Настя. — А что же тогда делать, если мир такой, блин, не идеальный?
— Разрушить его! — хмыкнул Игнат. — Отсюда не очень хорошо видно, не находишь? — хлопок — и Игнат с Настей вместе с лавочкой зависли в воздухе над Петербургом. Город разрушался прямо на глазах.
— Да, так гораздо лучше… — восхищённо выдохнула Настя. — Дух захватывает… Никогда бы не подумала, что разрушения — это так весело!
Сверкнув напоследок золотыми куполами, развалился Исаакиевский собор; за ним взлетел в воздух Медный Всадник, синей лентой выгнулась Нева, заливая Дворцовую Площадь, а заодно и весь Невский проспект. Дома разрушались и взмывали в воздух вместе с обречёнными жильцами. Метеорит тем временем заслонил половину неба.
— А ты всем своим девушкам показываешь это? — Настя кокетливо поднырнула под руку Игната; а он, впрочем, был и не против. Он нежно прижал Настю к себе, чувствуя, как бешено колотится у неё сердечко — заходясь то ли от страха, то ли от того, что он был с ней рядом. Настя выдохнула и мирно положила голову ему на плечо.
Словно под ними и не разрушалась планета.
— Девушкам своим я это не показываю обычно, — хмыкнул Игнат; Настя была восхитительно тёплой, а от волос её пахло травами. — А вот стажёркам — всем. Ты, кстати, первая, кто не визжит от страха.
Ещё пять минут — и под счастливый визг Насти метеорит рухнул на планету, вызвав огромную взрывную волну, похлеще, чем сто Хиросим, сжигающую всё на своём пути. Потоки магмы вырывались из лопнувшей земной коры яркими вспышками, а небо затмила чёрная пыль и обломки гибнущей планеты.
— Слушай… А это… это не опасно? — Настя подёргала парня за рукав, с тревогой глядя на приближающуюся к ним волну осколков и магмы. — Игнат? — парень не отвечал. — Игнат?!
Страшная волна пляски Ада с оглушительным даже через защитную пелену рёвом поглотила Петербург и теперь была уже совсем близко. Настя не выдержала и вскрикнула, заслоняясь руками, словно это могло бы помочь. И в ту секунду, когда смерть должна была бы уже достигнуть бессмертных Богов, Игнат щёлкнул пальцами, и… оба оказались в особняке Игната вне пространства и времени.
— Чертовски опасно, — рассмеялся Игнат, глядя на ошарашенное лицо Насти.
— Придурок! — Настя обиженно толкнула хохочущего Бога Разрушения в бок и упала на мягкий диван.
— Когда ты станешь такой же хладнокровной, как я, стажёр, — хмыкнул Игнат. — То… то я останусь там однажды. Обязательно останусь.
