Автор:
Муравьев Михаил Николаевич
Михаил Николаевич - государственный деятель, воспитанник Московского университета.
Служил по квартирмейстерской части; был ранен под Бородиным; в 1813 году принял участие в сражении при Дрездене. Принадлежал к кружку молодых людей, основавших в 1816 году первое тайное политическое общество, и принимал деятельное участие в составлении устава "Союза благоденствия". В 1820 году, после беспорядков в лейб-гвардейском Семеновском полку, оставил службу. Во время следствия над декабристами Муравьев был арестован, но успел оправдаться. В 1826 году назначен вице-губернатором в Витебск.
С 1828 года Муравьев был могилевским гражданским губернатором. В 1830 году вошел с представлением об отмене литовского статута и о введении в судопроизводство и управление русского языка, что было осуществлено для Белоруссии законом 1 января 1831 года. Во время польского мятежа Муравьев состоял при штабе армии и успешно действовал против небольших банд в губерниях Витебской, Минской и Виленской. Еще в 1830 году он представил императору Николаю I записку о необходимости преобразования учебных заведений в Западном крае, немедленного введения в них русского языка и устранения латинского духовенства от участия в образовании и воспитании юношества; в 1831 году он настаивал на закрытии Виленского университета, как рассадника мятежа.
В том же 1831 году Муравьев назначен губернатором в Гродно, в 1835 году - военным губернатором в Курск, затем директором департамента податей и сборов. В 1812 году назначен сенатором и директором межевого корпуса, в 1850 году - членом государственного совета, в 1856 году - министром государственных имуществ. Вступление Муравьева на этот пост повлекло за собою крутой поворот в деятельности министерства государственных имуществ. Вместо заботы о благосостоянии государственных крестьян на первый план выдвинулось стремление к увеличению доходов казны.
Указами 11 и 23 февраля 1859 года повышена была общая сумма оборочной подати в каждой из окадастрованных губерний, соразмерно прибыли ревизских душ, происшедшей после переложения при графе Киселеве податей с душ на земли. Другим средством к повышению доходов от государственных крестьян явились новые кадастровые правила, введенные инструкцией 1859 года.
Занимая пост министра государственных имуществ, Муравьев упорно противился освобождению крестьян и был одним из виднейших вожаков партии крепостников. В исходе 1861 года, когда возбужден был вопрос о распространении положений 19 февраля на государственных крестьян, Муравьев покинул пост министра, а через год был уволен и от управления департамента уделов и межевым корпусом. Когда вспыхнул польский мятеж, Муравьев, 1 мая 1863 года, назначен был генерал-губернатором 6 северо-западных губерний, с чрезвычайными полномочиями; вслед затем ему подчинена была и Августовская губерния. При нем войска стали преследовать отряды инсургентов до полного их истребления. Совершилось множество казней, между прочим - над несколькими ксендзами. В своих репрессиях против мятежников Муравьев прибег к мере, которую сам называет в своих записках ": к сожжению целых деревень и шляхетских околиц и к ссылке в Сибирь на поселение их жителей, всех до одного, с женами и детьми".
Громадными контрибуциями облагались как отдельные помещики, так и селения, в которых появлялись мятежники; установлены были крупные штрафы за ношение траура, польский разговор и т. п. политические манифестации; произведена перепись всех сословий, и с оставшихся на месте взыскивались значительные штрафы за чью-либо беспаспортную отлучку. Находя, что местное население само должно оплачивать чрезвычайные расходы по усмирению края, Муравьев обложил все помещичьи имения 10% сбором с их доходов; для лиц немецкого происхождения этот сбор был понижен до 3%, а для лиц русского происхождения - до 1 1/2 %. Весь сбор составил в первый год до 2 600 000 рублей.
С католического духовенства взыскивались расходы по высылке из края лиц, принадлежавших к его составу (до 68 000 рублей). Польское дворянство заплатило за все убытки, причиненные мятежниками как в казенном имуществе, так и в частном (православных священников, крестьян); оно же обложено было особым сбором на содержание вооруженной сельской стражи, превысившим 800000 рублей.
В видах преследования банд, вырубались на 50 саженях от дорог вековые леса, а срубленные деревья отдавались крестьянам, их рубившим. С конца 1863 года Муравьев предпринял ряд мер к умиротворению и обрусению края. Сюда относятся: закрытие католических монастырей, ограничение прав латинского духовенства, содействие частным лицам русского, а иногда и немецкого происхождения по приобретению секвестрованных имений (на что ассигновано было 5 миллионов рублей); отдача служащим в крае чиновникам конфискованных имений на льготных началах; улучшение быта православного духовенства посредством отдачи причту участков казенной земли от 150 до 300 десятин; постройка православных церквей, устройство русских православных и старообрядческих поселений на казенных землях (как свободных, так и отобранных от арендаторов польского происхождения), а равно на земле выселенных в Сибирь шляхетских околиц.
В поземельном устройстве и обеспечении быта местного крестьянства Муравьев явился лишь исполнителем чужих предначертаний: направление крестьянского дела в северо-западном крае было предопределено за два месяца до назначения Муравьев, указом 1 марта 1863 года о прекращении в 5 северо-западных губерниях обязательных отношений крестьян к помещикам, с обращением их в разряд крестьян-собственников, а 9 апреля, почти за месяц до назначения Муравьев, состоялся указ об устройстве комиссий для проверки уставных грамот. При Муравьеве эти меры были лишь распространены на Могилевскую губернию и на белорусские уезды Витебской губернии, и состоялся указ о наделении землей батраков и обезземеленных незадолго до освобождения крестьян.
1 мая 1865 года Муравьев был уволен от должности генерал-губернатора Северо-Западного края, причем, возведен в графское достоинство. В апреле 1866 года Муравьев был назначен председателем верховной комиссии по делу Каракозова.
31 августа того же года он умер. В 1898 году ему воздвигнут в Вильне памятник.
Содержание:
Любимцы гения от самой колыбели
Прекрасного заемлют нежный вкус,
И водят граций хор, и слышат песни муз.
Тьмой разных он путей ведет их к славной цели
И расточает тьму даров:
И плески множества, и почести дворов,
И душ отменных дружбу.
Дыханьем гения тревожится пиит,
И умствует мудрец, и рвется сибарит
Из рук отчаянной любовницы на службу,
И в двадцать лет уже победой знаменит.
Но менее сердит,
Сей гений резвости влагает в пустомелю,
Который при дворе на службе ту неделю
С Темирой томною на арфе он звенит,
Внушает сказку Мармонтелю
И с Бомарше смешит.
Не может тяжкий труд и хладно размышленье
Мгновенным гения полетам подражать,
И сокровенную печать,
Которая его дает благоволенье,
Нельзя искусству похищать.
Сей огнь божественный, сие одушевленье,
Которое творит, —
Он, он его своим возлюбленным дарит;
Он обращает им все средства в наставленье.
Вергилиев, Корреджев колорит,
Иль поражающий и живописный вид
Природы дикой, мрачной,
Иль сердце нежное, которо тонко спит
Под дымкою прозрачной, —
Всё служит гению. Малейшие черты
Источником ему бывают красоты,
Но со счастливейшим души образованьем,
Когда бы льстился мирт со лавром соплетать,
Сердечный терн быть может дара тать;
Душевно здравие владеет дарованьем.
Ах! если дух тесним страстей обуреваньем
И свет покрыт густою тьмой,
Тогда и гений сам светильник гасит свой.
Воспитанник его, оставленный и сирый,
С расстроенною лирой,
Заросшей странствует тропой.
Соперник дерзостный Албана
Иль Тассов ученик,
Произведет ли он дышащий граций лик
Или Армидин сад в средине океана?
Услышит Духа бурь во песнях Оссиана
Иль с Юнгом, может быть,
Он будет слезы лить.
Но сей покров волшебный,
Который для него природу одевал,
Рукою снят враждебной,
И мир без своего очарованья стал.
Не будет боле он в сени уединенной,
У тока чистых вод,
Взирати, восхищен, на ясный неба свод
И жить с природою, потерян во вселенной.
Без нужды воздыхать, возможно ль петь любовь?
И между тем как томна кровь
Влачится тягостно Меандром,
Изобразит ли он любимую Леандром,
Уединенную священницу любви,
Прекрасну Иро, во крови
У башни, где вела счастливейшу неволю,
С возлюбленным своим делящу горьку долю?
Изобретет ли он волшебный островок
И посреди его лиющийся поток,
Над коим зыблются древесные вершины,
Остановляющий журчание свое
Для восприятия стыдящияся Лины,
И шорох листвия, пужающий ее?
Ах! до́лжно быть природы милым чадом,
И слышать глас ея,
И в полноте вкушать всю сладость бытия.
Коль беден тот, что скорби хладом
Зрел юности цветы поблекши своея;
Неосторожно свел две сцены жития,
Со утром сумерки, надежды с сожаленьем,
И, чашу роскоши стремительно пия,
Все выпил радости и вместе с вожделеньем!
Счастливый юноша! прекрасной музы друг!
Питомец грации моральной!
Будь доле в обществе небесных сих подруг;
Довольно времени для истины печальной.
Ах! юношества цвет
Уносит резвости, стыдливость, воздыханья,
Как роз благоуханья,
Которые зефир по воздуху лиет.
Не разгоняй сей рой сияющий и звучный
Веселий резвых, легких снов,
Которых общества желал бы философ
В своей пустыне скучной,
Желал бы суетно; меж тем как весь их строй
Сегодня учится в уборной
У Нины непокорной,
Которой рабствует и пастырь и герой.
Анализ:
Личностный аспект художественной философии предромантизма связан с проблемой Гения, анализу которой в аспекте поэтики Возвышенного посвящен второй раздел главы третьей.
От античных представлений о некоем «демоническом духе, «приставленном» к человеку, через учение Платона о «божественном вдохновении» поэтов, к Новому времени концепция гениальности все более глубоко входит в мировую литературу и взаимодействует с нею. Ко времени предромантизма особое влияние в мировой культуре приобретает созданный в середине XVIII столетия трактат Э. Юнга «Размышление относительно оригинального творчества» (1759). Отдельные подвижки к высказанным здесь идеям можно увидеть и шире - в контексте философской эстетики XVII - XVIII веков.
Через сохраняющую значимость сентименталистской поэтики - культ Сердца прежде всего - феноменология Гения позволяет увидеть новое воплощение интереснейшей для Возвышенного тенденции: Конечное стремится стать Бесконечным.