Дорога в небо

Офицер эскадрильи тяжелых бомбардировщиков энгельсской авиачасти Ни­колай Ере­меев посвятил 23 года нелегкой работе в гарнизоне, совершая разведывательные полеты в се­верной Атлантике.

- Нашу стратегическую дивизию называли на Западе, - «Ядерная дубинка Москвы», - поясняет военный ветеран. – Ее создали, чтобы достичь паритета с воздушными подразделениями Соеди­нен­ных Штатов, которые по плану «Дропшот» могли нанести удар по городам и промышленным объ­ек­там СССР. Заокеанского противника ждал адекватный ответ в случае войны – советские самолеты с грузом атомных бомб появились бы над его территорией.

Трагический полет не стал последним

Легендарный летчик Алексей Маресьев продолжал фронтовую службу, несмотря на ам­пута­цию ног. Николай Еремеев вернулся в строй после тяжелых травм в результате авиакатастрофы 13 мая 1975 года вблизи от железнодорож­ной станции Урбах.

- Прошли торжества 30-летия победы в Великой Отечественной войне: во время праздничного парада на Красной площади я нес знамя полка, - вспоминает Николай Иванович. – Вер­нулись в часть, и тут же поступил приказ вылететь для проверки противовоздушной обороны столицы. Это было пра­вительственное задание. Рассчитанный на сверхдальние перелеты бомбардировщик конструкции Мя­си­щева повергал в шок иностранных атташе, наблюдавших, как эта махина идет на малой высоте, своей те­нью покрывая всю ширину проспекта в центре Москвы. Однако, по всей видимости, он имел ряд тех­нических недостатков - иначе не объяснить довольно частые эксцессы с ним. Вскоре после от­рыва от земли отсеки нашего турбореактивного корабля, еще не успевшего уйти на заданный курс, внезапно наполнились густым ды­мом. Едва раздалась команда покинуть борт, как прекратилась связь с экипажем и подача кисло­рода в маску. Я катапультировался из кормовой кабины стрелка и спасся на парашюте. Через две ми­нуты самолет взорвался на высоте около 4 тысяч метров, унеся жизни моих товарищей вместе с команди­ром стратегического полка Валентином Блинковым. Судя по всему, они боролись до последнего. Рас­следование показало: авария случилась из-за пожара, вызванного проры­вом горячего воздуха из тру­бопровода противообледенительной системы. Взрыв самолета, где плос­кости крыльев пронизаны ка­налами подачи топлива, при такой неполадке может произойти в любой миг. Я же в момент призем­ления отделался компрессионным переломом позвонка, меня в поле подобрал владелец мотоцикла с коляской. Далее - полтора месяца в больнице на мешке с песком я про­вел почти без движения.

- Неужели тогда не захотелось бросить рискованную летную ра­боту?

- Такой шаг был немыслим, хотя родные стояли за то, чтобы перейти в на­зем­ную службу. Он грозил потерей авторитета. Ведь по складу характера я всегда стремился «всех стро­ить и вести в свет­лое будущее». Тем более, подлечившись в Смоленском специальном госпитале, получил отметку в документах, - «Годен без ограничений». И продолжил летать до 45-и лет.

Охотники за кораблями

- За время службы в авиадивизии ваши обязанности, как предполагается, были весьма разнообразными.

- К этому надо добавить: отработал в оборонной отрасли почти такой же период, какой провел в армии. Расставшись с полетами, я преподавал военную подготовку, был ведущим инженером НИИ радиосвязи в Горьком. Выручила специальность по автоматике и телемеханике, которую постиг, за­очно обучаясь в саратовском Политехе. Не владея такими знаниями, я не прошел бы в состав экипажа дальней авиации и не смог бы совершенствоваться как авиатехник. В итоге меня назначили начальни­ком воздушно-огневой тактической подготовки полка - учились бороться с вероятными атаками ис­требителей и противовоздушной обороной, уклоняться от ракет.

- Предпринимались натовцами попытки сбить советские самолеты?

- Насколько помню, они не открывали огонь даже в моменты обострения холодной войны либо после того, когда предатель Беленко, угнав в Японию новейший истребитель, раскрыл код опо­знавания «свой-чужой» и пришлось срочно перенастраивать прием­ники наших военно-воздушных сил. Конечно, в ходе полетов над нейтральными водами то и дело приближались на опасное расстоя­ние английские и американские «Фантомы», «Скайхоки», «Лайтнинги». Таким образом «палубник» США умышленно от­рубил фрагмент оперенья Ту-16Р, однако тот сумел вернуться на свою базу. А эки­паж ко­мандира мор­ской эскадрильи Александра Плиева, совершая лихаческий маневр перед са­мым носом авианосца, что было строго запрещено, консолью крыла задел волну и утонул. Надо ска­зать, во избежание обвинений американцы предоставили советской стороне съемку этого инцидента.

- Как далеко забиралась авиация в таких рейдах?

- Разведывая ударные соединения флота потенциального противника, курсировали вдоль по­бережья Норвегии, долетали до северной оконечности Великобритании, даже до Исландии. Отыскать с высоты 11 километров на поверхности океана ордер военных кораблей нелегко и в ясный день – водное пространство пестрит от сейнеров, буровых вышек. Сами суда тщательно маскируются в по­ходе. Выполняя задание, бомбардировщики полка совершали примерно 30 вылетов за сутки. Ле­тали также через Иран, чтобы отметить места посадки в Индийском океане наших орбитальных спут­ников. Бывало после 14-часового пребывания в воздухе, приземлившись на аэродроме в Энгельсе в четыре-пять утра, уже к восьми собирались мы в штабе дивизии, чтобы отчитаться. По возвращении ждали боевые сто грам­мов.

Сила притяжения

- Военные летчики – элита вооруженных сил. Сами участники авиадивизии чувствовали этот свой статус?

- Все же, думается, нынешнему поколению в военно-воздушном флоте достается больше благ, и служить ему, пожалуй, несколько проще, нежели было нам. Более половины действующих пилотов селятся не в гарнизонах, а в городе. В этом свои плюсы и минусы. Мы жили с ощущением постоянной опасности войны, что особенно проявлялось в 50-е и в начале 60-х. Когда я обретался в частном доме, то среди ночи часто прибегал посыльный и барабанил в окно, поднимая по тревоге. В квартирах во­енного городка стояли динамики - могли объявить сбор в любое мгновение. Мы с противогазами пу­лей на аэродром, через 20 минут все у самолетов. Между прочим, в нашей части служили Юрий Шар­гин, а из представителей более молодого поколения Сергей Прокопьев, перешедшие в отряд космо­навтов. Это обстоятельство уже само по себе говорит об ее элитарности. Но вообще в среде военных летчиков те­перь нередко попадают по протекции в профильные учебные заведения и на должности. Хотя служба тяжелая, она приносит немалую материальную выгоду.

- Удивительно то, как авиаторы держатся за свою стезю!

- Прежде всего, это образ жизни, с которым не расстаться так просто, и целый духовный мир. Мой командир Ноэрий Проневич, уволенный из ВВС, не смирился. Он уехал в Среднюю Азию, где устроился на «кукуруз­ник» обрабатывать хлопковые поля, а вернувшись в Саратов, еще долго тру­дился в аэропорту. Мно­гие летчики пишут мемуары. Я не исключение – издал 17 книг, в том числе стихов. Мне уже 85, но без дела не сижу. Своей задачей вижу сохранение энгельсского дома офице­ров. Некогда он был центром культуры в городе. Его навещали знаменитые киноактеры, космонавт Герман Титов, а в 1969-м здесь устраивал сеансы Вольф Мессинг, на которых довелось побывать. Обо всем этом я рассказал спикеру Вячеславу Володину. И он обещал помочь.

Досье: Николай Еремеев. Родился в 1934 году в Моздоке (Северная Осетия). В 1953-м вступил в Советскую армию. Служил в частях Энгельсского авиагарнизона с 1956 по 1979 гг., летал в составе экипажей тяжелых бомбардировщиков М-4 и ЗМ. Награжден орденом «За службу Родине в ВС СССР» 3-й степени и 12-ю медалями. Автор исторических монографий «За право жить», «Русский жребий», «Карающий меч авиации».