Автор:
Херасков Михаил Матвеевич - поэт, прозаик. Родился 25 октября (5 ноября) в Переяславе на Полтавщине в знатной семье валашских бояр. Получил хорошее домашнее воспитание. Затем учился в Сухопутном шляхетском корпусе в Петербурге, который окончил в 1751. С юности был серьезно увлечен творчеством.
В 1760 - 1762 издавал журнал "Полезное увеселение", в 1873 - "Свободные часы".
В 1763 - 1802 был (с перерывами) директором, затем куратором Московского университета. В историю русской литературы вошел как крупный представитель русского классицизма, в творчестве которого обозначилось движение к сентиментализму. Знаменит как автор эпических поэм: "Плоды наук" (1761), "Чеменский бой" (1771), "Россияда" (1779), "Владимир Возрожденный" (1785), "Царь или Спасенный Новгород" (1800).
В драматургии Херасков выступил последователем классицизма. Написал 20 пьес, среди которых особенно известны были: трагедии "Пламена" (1765), "Борислав" (1774), "Освобожденная Москва" (1798); комедии "Безбожник" (1761), "Ненавистник" (1774).
Однако в драмах "Друг несчастных" (1774), "Гонимые" (1775) Херасков использует приемы и мотивы сентиментализма. Проза Хераскова прошла эволюцию от философско-нравоучительного романа об идеальном государстве с царем-философом на троне ("Нума Помпилий, или Процветающий Рим", 1768) до романа с запутанной любовно-авантюрной интригой ("Кадм и Гармония", 1786).
Разбросанной по жанрам лирике Хераскова свойственны проповедь умеренности, сетование на испорченность современного общества, которому противоставляется тихая жизнь на лоне природы ("Истинное благополучие", "О разуме", "К А.Ржевскому" и др.).
В возрасте 74 лет Херасков умер в Москве 27 сентября (9 октября ).
История:
Псевдоклассическое направление выразилось в русской литературе не только написанием од, но и попытками создать эпопею.
«Илиада», «Одиссея» и, особенно, «Энеида» сделались образцами, с которых ложноклассики Нового времени копировали свои «героические поэмы». То, что давно умерло (миросозерцание древнего грека, его вера), того воссоздать было невозможно, – и вот, осталось копировать форму старой поэмы (литературные приемы, построение) и содержание(великое событие, охватившее целую эпоху, вмешательство богов, участие исключительно героев и царей). Такое подражание сделалось обязательным для этой новой «ложноклассической» поэмы.
Наиболее удачной из ложноклассических поэм был «Освобожденный Иерусалим» Тассо. В своем предисловии автор так определил обязательное содержание всякой эпопеи: «там должны быть вместе и морские сражения, и взятия городов, и поединки, картины жажды и голода, бури, пожары и чудеса, собрания небесных и адских духов для совещания, мятежи, раздоры, всякого рода приключения, волшебства, жестокости, смелые дела, примеры счастливой и несчастной любви, её скорбей и радостей. И, несмотря на все это разнообразие, поэма должна быть едина в своем складе, в своей фабуле и так связана во всех своих частях, чтобы одна часть соотносилась с другой, одна другой соответствовала».
Время Вольтера не могло удовольствоваться только «приключениями» героев – нужна была также «идея», отвечавшая боевым интересам эпохи. «Генриада» Вольтера и была такой «политической» поэмой, хотя и широко охватившей интересы эпохи, выросшей на канве, ложноклассических поэм.
Охлаждение к героическим эпопеям выразилось в XVIII в. – 1) в процветании «героико-комической» поэмы (burlesque), образцы которой встречаются еще у древних греков («Батрахомиомахия» – «Война мышей и лягушек»), – 2) в увлечении «пародиями» на старые героические поэмы («травестирование»).
Ломоносов и Тредиаковский пыталась воспеть в своих поэмах Петра Великого, но из этих попыток ничего не вышло. Счастливее был Херасков, выбравший для своих поэм другие сюжеты – взятие Казани («Россиада» 1779) и крещение Руси («Владимир возрождённый», 1785).
Содержание:
В 1552 г. восточную часть Руси всё ещё обременяет власть Орды. По велению казанской царицы Сумбеки льются реки христианской крови. Но эти бедствия скрыты от взора юного царя Иоанна IV, который, прельстясь забавами, не внемлет советам прекратить злодеяния ордынцев. Побеждённая лестью царедворцев, горькая правда так и осталась бы неведомой монарху, если бы во сне ему не явился предок и, напомнив об ответственности правителя перед Богом и людьми, не призвал Иоанна спасти отечество от зла. Смущённый царь, стремясь найти опору, призывает к себе своего друга Адашева, который убеждает Иоанна помолиться в церкви, основанной преподобным Сергием Радонежским. Пламенная молитва царя достигает небес, где Создатель измерял судьбу двух царств: Российский венец возвысится — Орде придёт конец. Священник, исполненный Духом святым, рассказывает об этом царю.
Иоанн, воодушевлённый пророчеством, созывает бояр и просит у них совета: идти войной на неверных или нет. Большинство жаждет защищать любезное отечество, и Иоанн, несмотря на происки льстецов, решает отправиться в поход немедленно. Даже мольбы супруги не могут остановить его, ведь прежде всего царь обязан служить России и мыслить не о своём, но об общем благе. Российское войско собирается на поле брани.
Тем временем Сумбека, не внемля грозным видениям, прорицающим падение Казани, думает только о делах любовных: она влюблена в князя Османа и не желает даже ради спасения государства выходить замуж за кого-либо другого. Осман же не отвечает ей взаимностью, что едва не доводит царицу до самоубийства. Но внутренний голос вовремя останавливает её, советуя искать утешения на могиле мужа.
Слёзы жены побеждают покойного царя восстать из гроба. Он предрекает Казани мир, только если царица изберёт супругом Алея, свияжского царя. Но, проникнув в тайну грядущего и увидев победу христианства над мусульманством, просит Сумбеку сжечь гробницы казанских царей, дабы дать их душам сойти в ад и избежать позора осенения крестом.
Выполнив просьбу мужа, потрясённая Сумбека засыпает. Здесь её и находит Алей, который выпил воды из заколдованного источника, отчего потерял волю и, уязвлённый Эротом, из храброго воина превратился в покорного раба царицы. Алей прельщается коварными речами Сумбеки, которая, помня предсказание, делает всё, чтобы соблазнить его. Почти забыв о России, Алей надеется разделить с царицей трон и, усмирив мятежных ордынцев, устроить всеобщий мир. Царь не замечает обмана, скрытого ласками: над сердцем Сумбеки всё ещё властвует Осман, которого ревнивая царица приказала заточить в тюрьму. Прознав об этом, коварный вельможа Саргун склоняет князя притвориться влюблённым в Сумбеку, дабы избежать наказания, устранить Алея и спасти Орду от покорения Россией. Саргун добивается своего: Сумбека и Осман уговариваются истребить царя.
Тем временем российское войско достигает Коломны. Внезапно приходит ужасное известие: крымский хан Исканар опустошил Рязань и подошёл к Туле. Иоанн уже решает направить войско туда, но явление Божественной Софии останавливает его. Вняв её совету, царь посылает на борьбу с ханом князя Курбского. Храбрый князь одолевает Исканара — враги обращаются в бегство.
Молва о победе распространяется до самых границ государства Российского. Всё предвещает скорое успешное окончание похода. Но неожиданно некий старец советует Иоанну не торопиться, иначе его воины принуждены будут сражаться не с людьми, а с четырьмя враждебными стихиями. И видя, что царь не внемлет предостережению, дарит ему волшебный щит, поверхность которого потемнеет, как только разум владельца омрачат греховные помыслы. Поход россиян, несущий победу православной веры, приводит в ярость Безбожие, которое предлагает всем языческим богам уничтожить Иоанна, подняв против него силы природы. Гибельной пучиной становится Волга для русских судов. Пешие полки страдают от невыносимого зноя, несущего голод и жажду. Царь терпит лишения наравне с простыми воинами, отдавая раненым свою воду и пищу.
Однажды ночью Иоанн, опечаленный судьбой войска, отходит довольно далеко от стана. Там ему является видение, которое пытается заставить царя отречься от веры и отечества, искушая властью и богатством. Иоанн колеблется, но в тот же миг видит, что щит его потемнел, и находит в себе силы дать отпор. Взбешённое Безбожие, удаляясь, предрекает царю ужасное будущее: он станет тираном и сыноубийцей. Иоанн трепещет, но вдруг видит перед собой... Алея. Тот умоляет царя довериться ему и, получив согласие, провожает его к некоему благочестивому отшельнику. Попутно Алей рассказывает о том, что Сумбека пыталась убить его и лишь благодаря верности друга ему удалось спастись и бежать из Казани — а вскоре он повстречал пустынника, направившего его к Иоанну.
Отшельник оказывается тем самым старцем, который подарил царю волшебный щит. Иоанн, опечаленный предсказанием Безбожия, просит его открыть правду о будущем, говоря, что хочет удалиться в пустыню, ибо отшельник счастливее монарха. Старец объясняет царю тщетность подобного желания, ведь нести бремя короны ему предназначено самой судьбой. Мудрый отшельник советует не забывать угрозы и, наказав: «Коль хощешь щаслив быть, Царём правдивым будь», приводит Иоанна на вершину чудесной горы, в храм пророчества, где тот зрит судьбу России вплоть до нового золотого века — правления Екатерины II.
Когда царь вместе с Алеем, ставшим ему верным другом, возвращается, жара спадает, и полки продолжают свой путь. Сила войска растёт: под российские знамёна стекаются всё новые и новые народы, а флот благополучно достиг Свияжска. Но миролюбивый Иоанн решает сперва отправить в Казань послов с предложением мира.
Поначалу и сами казанцы жаждали примирения, надеясь на помощь Алея. Но Безбожие насылает на город Раздор. Сагрун, сам мечтающий о троне, убедил Сумбеку убить Алея и возмутил против него народ. Алею удаётся спастись, и гнев толпы обращается на его друга Гирея, которого едва не казнили, но Асталон — один из претендентов на руку Сумбеки, освободив Гирея, убивает своего соперника Османа и требует царицу себе в жёны. Сагрун, видя, что казанцы боятся Асталона, пытается убить его и гибнет с ним вместе. Напуганные грозным предвестием, жители города решают обмануть Иоанна, и, изобразив покорность, выдать Сумбеку русским послам якобы в залог мира.
Страдания, вызванные смертью любимого и изгнанием, изменили бывшую царицу. Прибыв к Иоанну вместе со своим сыном и Гиреем, она отрекается от прошлого и хочет креститься. Изменилось и её отношение к Алею: она искренне его полюбила. Алей же, не утратив прежних чувств к ней, всё же предпочитает войну супружеству: он хочет отомстить за страдания Гирея. Великодушный Иоанн принимает Сумбеку как сестру и вскоре отправляет в Москву.
Через три дня русские воины достигают стен Казани. Внезапно, без предупреждения, ордынцы нападают: начинается кровавая сеча. Россиянам удаётся прогнать врагов обратно в город. Однако ночью четыре могучих рыцаря, в числе которых и прекрасная персиянка Рамида, уничтожив сторожевой отряд, едва не попадают в русский стан. Князю Палецкому удаётся ранить Рамиду. Но, бросившись в погоню за рыцарями, уносившими её с поля боя, он попадает в плен.
Новый казанский царь Едигер, не сумев склонить Палецкого к предательству, велит казнить его. Однако Гидромир, один из четырёх рыцарей, останавливает правителя и вызывает князя на поединок на следующих условиях: если три русских воина одолеют трёх рыцарей, те оставят сражение, а если нет — уничтожат весь род московский. В поединке Курбский ранит Мирседа, и Рамида, нарушив условия, кидается на помощь возлюбленному. Тогда в битву вступают оба войска. Курбского ранят, и русские воины, охваченные жаждой мщения, ценой огромных потерь заставляют татар отступить под защиту городских стен.
Вылазки казанцев удаётся отражать, но для успешного штурма русские начинают делать подкоп, дабы уничтожить город, взорвав его изнутри. Река, снабжавшая город водой, в результате подкопа иссякает. И это не единственное бедствие, постигшее Казань: рыцари, ослеплённые любовью к Рамиде и ревностью, убивают друг друга, а персиянка кончает жизнь самоубийством. Тогда могущественный волхв, отец Рамиды, решает сам истребить россиян. Своим колдовством он призывает на помощь лютую Зиму с её снегами и вихрями. Но священное знамя, изображающее Спасителя, укрощает свирепого Борея.
Воодушевлённая рать Иоанна устремляется на штурм. Святые знамения предвещают скорую победу. Казанцы готовятся к обороне, но раздаётся взрыв, и стены города обращаются в руины. Россияне под предводительством Курбского и Алея входят в город. Обезумевшие ордынцы начинают убивать друг друга и тех, кто пытается остановить резню. Выжившие поражают россиян стрелами и огнём. Но большая часть города уже взята: Курбский и Алей умножают победы, а казанский царь Едигер с прекрасными жёнами «скрылся в истукан». И тут русских воинов одолевает не оружие, но корыстолюбие: забыв обо всём, они начинают грабить Казань. Иоанн в отчаянии. Он готов наказать их, но Стыд, ниспосланный Провидением, останавливает мародёров.
До победы остаётся один шаг. Сражение перемещается к царскому двору. Телохранители Едигера не могут сдержать натиска и бросаются с городской стены. Казанский царь, увидев, что война проиграна, прибегает к лукавству: отправляет к русским самых красивых девушек, дабы прельстить их любовью. Хитрость не удаётся. Но когда Едигер, отчаявшись, пытается покончить с собой, ему является небесный Дух. Потрясённый царь принимает христианство и становится подданным Иоанна. Мятежная Казань, преклонив колена, испускает последнее дыхание.
Победа! Ликует Вера, Безбожие посрамлено, и весь мир, исполненный божественной радостью, прославляет славные деяния россиян.
«Чело венчанное Россия вознесла,
Она с тех пор цвести во славе начала».
Анализ:
Свою «Россиаду» Херсаков сам сближает с «Генриадой» Вольтера, – ему хотелось воспеть Ивана Грозного, как образцового государя, одинаково славного во время мира и войны. Историческое значение взятия Казани писателем преувеличено – в этом событии он увидел освобождение России от татарского ига. Образ Грозного идеализирован до неузнаваемости; даже некоторые опричники его, участвующее в походе под Казань (анахронизм, опричнина была учреждена несколькими годами после этого похода), представлены поэтом, как «цвет Иоаннова войска».
Обе поэмы Хераскова отразили на себе характерные черты XVIII века, с его утилитарным взглядом на поэзию: они должны были служить проведению в среду читателей известных идей. Вот почему Херасков, подражавший Тассо, в то же время, очень близок к тенденциозному творчеству Вольтера.
Нравоучительные идеи пронизывают всю «Россиаду»: главная мысль поэмы – торжество добродетели над злом и правой веры над магометанством. Примеры нравственно-доблестных дел особенно долго останавливают на себе внимание автора.
Следуя за Вольтером, не может автор удержаться и от критики существующих порядков. Эта критика рассеяна в разных местах поэмы, – сказывается она и в отзывах Адашева о придворных льстецах, и в том наставлении, которое преподается Иоанну тенью князя Александра Тверского:
«Ты властен все творить!» – тебе вещает лесть:
«Ты – раб отечества!» – вещают долг и честь.
Энергично восстает Херасков против войны, с её кровопролитием, стоит за духовное равенство людей, говорит о тщете земного величия и о суете земной жизни. В этих речах мы узнаем Хераскова-масона, автора «философских од».
Следуя примеру классиков и ложноклассиков, он свободно вводит в свою поэму мистику и фантастику. Царю являются видения: св. Александр Тверской, св. София. Таинственный старец дает ему чудесный щит. Святые Борис и Глеб помогают русским во время боя. Казанская царица Сумбека представлена чародейкой. Ввел в свою поэму автор действующими лицами и «олицетворения»: «Безбожие», «Корыстолюбие», «Стыд», «Зиму»...
В сражении под Казанью участие принимают Бог, ангелы, Магомет, языческие боги, «олицетворения», волшебники... Эта странная смесь разнообразных литературных элементов есть результат позднего происхождения нашей поэмы: она, явилась результатом интересов автора и к классицизму, и к волшебным сказкам XVIII в., и к рыцарским романам.
Действующие лица в поэме очерчены бегло и неясно. Особенно неудачно обрисованы лица вымышленные, живее – исторические (Адашев, Курбский, сам Иван Грозный), хотя и они иногда далеко не соответственно истине. Влияние готовых литературных образов сказалось на обрисовке героев: сам Иоанн похож на Энея (герой «Энеиды») и Готфри («Освобожденный Иерусалим»), кн. Курбский – на Ринальда, Сумбека – на Дидону и Армиду.
Искренний патриотизм Хераскова скрашивает холодность его поэмы, происшедшую от искусственности замысла.