После разгрома императорской китайской армии и отрядов ихэтуаней в короткой кампании 1900 г., занятия Пекина альянсом восьми держав, и Маньчжурии – Россией, на повестку дня встал вопрос о заключении мирного договора. О том, как Россия, одержавшая безоговорочную победу на поле боя, оказалась бессильна закрепить ее дипломатически, мы рассказывали здесь и здесь. Более успешно, чем русско-китайские, продвигались общие переговоры с Пекином держав-победительниц.
Французские предложения, одобренные другими державами, были предъявлены Пекину 24 декабря 1900 г (все даты по новому стилю).
Проект из 12 статей содержал три основных условия:
- запрет на ввоз оружия в Китай;
- наказание виновных в гибели иностранцев;
- материальная компенсация ущерба.
По вопросу о наказании державы согласились особо не «жестить», причем максимальную умеренность проявила Россия. Николай II заявил: «Европа уже без того достаточно напилась китайской кровью, и обойдётся тут без нашего участия». Увы, впрок это не пошло, и никак не смягчило позицию Поднебесной на сепаратных переговорах, а расчет был именно на это. Поэтому при обсуждении контрибуции Россия решила максимально взять свое.
Размер и способ получения контрибуции российское руководство начало обсуждать в апреле 1900 г., когда провал сепаратного соглашения стал очевиден. Притязания российской стороны быстро росли. За основу был взят расчет ущерба, нанесённого строящейся КВЖД. Китайцы уничтожили не менее 500 (а по некоторым данным – 1000) вёрст железнодорожного полотна, преимущественно в Южной Маньчжурии, нередко вместе с насыпью.
В подсчёте убытков Петербург указал правлению дороги не стесняться. Оно и не стеснялось: главный инженер строительства А.И. Югович оценил потери в 35,19 млн. руб., включив в эту сумму всё, вплоть до эпидемии чумы, за которую следовало взыскать 850 тыс. руб. Министр финансов Витте несколько опешил от такой наглости, и чуму из калькуляции исключил (вместе с несколькими другими статьями), но общую сумму при этом… увеличил до 50 млн. руб.
Однако это оказалось только начало. Сумма, хоть и с семью нулями, выходила какая-то несерьезная. Хотелось большего. Поэтому от подсчета убытков решили отказаться, и положить в основу затраты. Стоимость сооружения всего пути была определена в 118 млн. руб., восставшие уничтожили – как посчитало министерство - две трети. Добавив к этому разные непроизводственные расходы, - выплату пособий, неполученную прибыль, и т.д. - получили 114 млн. руб. Широким жестом Министерство финансов вновь увеличило эту сумму до уже впечатляющих 176 миллионов, но и теперь С.Ю. Витте заявлял, что она «гораздо ниже действительно нанесённого ущерба».
Было очевидно, что Китай не способен разом удовлетворить подобные требования, особенно с учетом претензий других держав (они были не ниже). Введение новых налогов могло вызвать новую вспышку насилия по отношению к иностранцам, и этого никто не хотел. Откуда же взять деньги? Для этого предполагалось наложить лапу на таможенные сборы (в конечном итоге так и сделали). Россия хотела, чтобы основное повышение пошлин пришлось на опиум, против этого категорически выступала Англия, так как экспорт опиума являлся важной статьёй доходов Британской Индии.
КВЖД (это было, напомним, частное предприятие, формально от правительства России не зависящее) хотела бы получить от Китая уменьшение в два раза портовых сборов, безвозмездный отвод земли для пристаней и складов пароходства КВЖД в 13 и других (!) открытых портах Поднебесной, передачу судоремонтного завода в Фучжоу, беспошлинный ввоз товаров по дороге в Маньчжурию на 25 лет, передачу управлению дороги маньчжурских таможен, льготы по добыче полезных ископаемых, увеличение срока концессии на КВЖД и отдаление срока её возможного выкупа, и много чего ещё.
Общая сумма выплат Пекина всем державам (без России) оценивалась примерно в 560 млн. руб., что превосходило весь государственный долг Китая на тот момент (чуть более 540 млн. руб.). Свою долю Россия хотела получить сразу; понимая, что у Китая таких денег нет, Витте предлагал организовать Пекину международный заём. При этом для платежей по займу ввозные пошлины пришлось поднять бы до 10%, а против этого категорически выступали Англия и США.
Наконец, в июле 1901 г. державам удалось согласовать общую калькуляцию – 630 млн рублей, или 450 млн китайских лан. В роли неудачницы оказалась Япония, которую другие державы чуть ли не силой заставили урезать свои требования. На долю России пришлось 130,37 млн. лан (28%, или 184,084 млн. руб.). Хоть это и превосходило калькуляцию Министерства финансов, но, с учетом претензий КВЖД, конечно, было намного меньше ожидаемого.
Платежи начинались с 1 января 1902 г., срок погашения всей суммы – 39 лет. Источниками уплаты являлись доходы морских таможен при повышении ввозной пошлины до 5% за исключением хлеба, риса и золотой и серебряной монеты; доходы местных таможен, а также налог на соль. Протокол о выплатах Китая был подписан в Пекине 25 августа 1901 г. Сразу после этого союзные войска оставили столицу Поднебесной (17 сентября), почти одновременно они покинули и Чжили (22 сентября). Такой вариант событий, наверное, являлся наиболее предпочтительным для Пекина способом решения и маньчжурской проблемы, но там все еще оставались русские войска, и не очевидно было, что они выполнят свое обещание уйти.
Надо сказать, что решение о присоединении к сделке далось Петербургу непросто. В то время, как министр иностранных дел В.Н.Ламздорф в целом не имел ничего против, министра финансов ее условия буквально выводили из себя. Он рвал и метал, заявляя, что союзные державы совершенно не защищают интересы России, которая больше всех пострадала от боксёрского восстания:
«Все эти колоссальные расходы ложатся тяжёлым бременем на русский народ, преимущественно же на великороссийское население центральных губерний, благосостояние которых сильно страдает вследствие крупных издержек, вызываемых нуждами наших окраин».
Буквально за несколько месяцев до того министр предлагал вообще не брать контрибуции. А вот теперь, когда Китай отказался подписывать сепаратный договор, то «снисхождение к Китаю не должно быть соединено с ущербом для русского народа». Почему такая перемена? Ларчик открывался очень просто: Витте (в личном качестве, а не как министр финансов Российской Империи) рассчитывал получать известную долю доходов от монополии на маньчжурские концессии, и успел наобещать "уважаемым людям" золотые горы. Но в тот раз «не срослось»…
При подготовке статьи использованы материалы из книги Лукоянов И. В. «Не отстать от держав…» Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв. – СПб. : Нестор-История, 2008.
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала.