«Ах нет, вот еще один. Нет, двое!» - Шептал Коровьев на ухо Маргарите.
«По лестнице подымались двое последних гостей. – Читаем мы в булгаковском описании великого бала у Сатаны.
— Да это кто-то новенький, — говорил Коровьев, щурясь сквозь стеклышко, — ах да, да. Как-то раз Азазелло навестил его и за коньяком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека, разоблачений которого он чрезвычайно опасался. И вот он велел своему знакомому, находящемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом.
— Как его зовут? — спросила Маргарита.
— А, право, я сам еще не знаю, — ответил Коровьев, — надо спросить у Азазелло.
— А кто это с ним?
— А вот этот самый исполнительный его подчиненный. Я восхищен! — прокричал Коровьев последним двум».
Имена пары «новеньких», как сейчас сказали бы, «звезд», которых Булгаков поместил завершать дефиле из «королей, герцогов, кавалеров, самоубийц, отравительниц, висельников и сводниц, тюремщиков и шулеров, палачей, доносчиков, изменников, безумцев, сыщиков, растлителей» автор «Мастера и Маргариты» от читателей скрыл.
Имя того, кто, по представлению Булгакова, чрезвычайно опасался разоблачения – Генрих Григорьевич Ягода, с 1934-го по 1936-ой нарком внутренних дел СССР и первый в истории «генеральный комиссар государственной безопасности».
Имя другого, «находящегося от Ягоды в зависимости» и обрызгавшего стены кабинета лица, разоблачений которого боялся генеральный комиссар государственной безопасности, ядом – Павел Петрович Буланов. Официально он был секретарем Коллегии ОГПУ - НКВД и секретарем Особого совещания НКВД СССР, старшим майором (соответствует генерал-майору) государственной безопасности, а неформально – одним из наиболее приближенных к Ягоде человеком.
Кроме прочего, Буланов занимался распределением между руководителями НКВД ценностей, конфискованных у арестованных.
Под лицом, разоблачений которого так боялся первый генеральный комиссар государственной безопасности, Булгаковым подразумевался сменщик Ягоды на посту наркома внутренних дел, оставшийся в истории под прозвищем «кровавый карлик» Николай Иванович Ежов.
В ходе следствия Буланов признался, что Ягода, «вынув их из шкатулки, хранившейся в несгораемом шкафу его кабинета ампулы с ядом «явно заграничного происхождения»», вручил их ему. Он передал отравляющий раствор Саволайнену, а тот в присутствии Ягоды и самого Буланова разбрызгал его на дорожки, ковры, портьеры и мебель в кабинете Ежова и примыкающих к нему комнатах. Для этого Саволайнен использовал импортный металлический пульверизатор, взятый в уборной наркома.
Но в вышедших 14 марта 1938 года газетах, которые вдохновили Булгакова вставить в роман фрагмент из новейшего истории, говорилось, что « право-троцкистский блок, и в частности, Ягода и Буланов покушались на жизнь товарища Ежова.
Поэтому, непосредственный исполнитель изуверского отравления Саволайнен на страницы «Мастера и Маргариты» не попал.
Свет на то, каких разоблачений так боялся Ягода, проливает протокол его допроса и воспоминания видного чекиста Орлова, о судьбе которого я рассказывал читателям в статье «Будьте верны себе и никогда, ни за какие миллионы не предавайте свою страну. Родина - это все!».
Ее Вам будет не трудно отыскать в архиве канала, прямую ссылку на который я, по сложившейся уже традиции, размещу в конце этого текста.
«Появление всемогущего начальника сталинской тайной полиции на скамье подсудимых произвело в стране фурор. – Рассказывает Орлов в книге «Тайная история Сталинских преступлений». - Тем более что Сталин, по своему обычаю, навесил на него множество невероятных грехов. Оказывается, Ягода, в течение пятнадцати лет возглавлявший советскую контрразведку, сам являлся иностранным шпионом. Уже одно это звучало фантастически. Но сверх того, Ягода, известный всей стране как свирепый палач троцкистов, сам оказался троцкистом и доверенным агентом Троцкого.
Это Ягода опрыскивал стены ежовского кабинета ядом, чтобы умертвить Ежова. Это он набрал целую команду врачей, чтобы «залечить насмерть» тех, кого он не решался убить в открытую. При упоминании подобных приёмов в уме воскресали легенды об умерщвлении соперников ароматом ядовитых цветов и дымом отравленных свеч.
Однако народ не мог расценивать всё происходящее как всего лишь кошмарную легенду. Прозаические стенограммы судебных заседаний, сообщения о расстрелах обвиняемых придавали этим кошмарам пугающую реальность. Из всего происходящего люди могли сделать единственно важный для себя вывод: уж если всемогущего Ягоду так бесцеремонно бросили в тюрьму, то никто в СССР не может чувствовать себя в безопасности. Коль скоро сам создатель инквизиторской машины не смог выстоять под её давлением, то уж никакой смертный не должен надеяться на поблажку.
Если бы у Сталина не возникла насущная потребность обвинить Ягоду в убийстве Кирова, он, конечно, не посадил бы его на скамью подсудимых. Потерять Ягоду, отказаться от его бесценных услуг — было серьёзной жертвой для Сталина. За пятнадцать лет, что они проработали рука об руку, Ягода сделался чуть ли не «вторым я» Сталина. Никто так не понимал Сталина, как Ягода. Никто из приближённых не сделал для него так много. Никому Сталин не доверял в такой степени, как Ягоде.
Обладая сталинскими чертами — той же изворотливостью и подозрительностью — и почти сталинской виртуозностью в искусстве политической интриги, именно Ягода оплетал потенциальных соперников Сталина предательской паутиной и тщательно подбирал ему беспринципных, но надёжных помощников.
Когда Сталин начинал подозревать кого-то из наркомов или членов Политбюро, Ягода назначал в заместители подозреваемому одного из своих доверенных сотрудников. Так, помощник Ягоды Прокофьев поочередно занимал посты заместителя наркома тяжёлой промышленности и наркома госконтроля. Начальники управлений НКВД Благонравов и Кишкин были назначены помощниками Лазаря Кагановича, наркома путей сообщения. Помощники Ягоды Мессинг и Логановский были направлены заместителями к наркому внешней торговли, а заместитель Ягоды Трилиссер назначен помощником Пятницкого, который в то время руководил Коминтерном. Я мог бы назвать и многих других, подобранных Ягодой для укрепления диктаторской власти Сталина в государственном и партийном аппарате.
Ягода собирал для Сталина компрометирующую информацию, касающуюся высших руководителей государства. Когда в поведении такого руководителя начинали проявляться малейшие признаки независимости, Сталину достаточно было протянуть руку к досье, подобранному Ягодой. В таком досье наряду с серьёзными документами, например доказательствами былой принадлежности советского государственного деятеля к информаторам царской полиции, можно было встретить смехотворные донесения наподобие того, что жена этого деятеля колотит свою домработницу или что на Пасху она тайно ходила в церковь святить куличи. Самым распространенным прегрешением было такое: почти все сталинские соратники, заполняя партийные анкеты, приписывали себе дореволюционный партийный стаж, которого в действительности не имели.
В досье были отражены также скандалы, связанные с половой распущенностью «вождей». Мне довелось видеть донесение такого рода, относившееся к Куйбышеву, который занимал должность заместителя председателя Совнаркома. Как-то он «похитил» с банкета жену председателя правления Госбанка и скрывался в её обществе три дня подряд, так что пришлось отменить все заседания Совнаркома, назначенные на эти дни. Другое донесение относилось к 1932 году и было связано с похождениями члена Политбюро Рудзутака. На одном из приёмов тот усиленно угощал спиртным тринадцатилетнюю дочь второго секретаря Московского комитета партии и затем изнасиловал её. Ещё одно донесение, относящееся к тому же Рудзутаку: в 1927 году, прибыв в Париж, он пригласил группу сотрудников советского полпредства с жёнами пройтись по сомнительным заведениям и там раздавал проституткам чаевые крупными купюрами. Как правило, Сталин не использовал эти компрометирующие донесения, пока не считал необходимым специально призвать к порядку того или иного из своих сановников.
Ягоду можно было назвать глазами и ушами Сталина. В квартирах и на дачах членов Политбюро и наркомов он установил замаскированные микрофоны и всю информацию, полученную таким путём, докладывал Сталину. Сталин знал всю подноготную своих соратников, нередко был в курсе их самых сокровенных мыслей, неосторожно высказанных в разговоре с женой, сыном, братом или другом. Всё это ограждало сталинскую единоличную власть от всяких неожиданных сюрпризов.
Услуги, которые Ягода оказывал Сталину, были серьёзны и многообразны. Но главная ценность Ягоды состояла в том, что он преследовал политических противников Сталина с беспримерной жестокостью, стёр с лица земли остатки оппозиции и старую ленинскую гвардию.
При всём том Ягода был единственным, кого, несмотря на его громадную власть, Сталин мог не опасаться как соперника. Он знал, что, если Ягода и надумает сколотить политическую фракцию, направленную против его, сталинского, руководства, партия за ним не пойдёт. Путь к соглашению со старой гвардией был для него навсегда закрыт трупами старых большевиков, расстрелянных им по приказу Сталина. Не мог Ягода сколотить и новую оппозицию из тех, кто окружал Сталина, — члены Политбюро и правительства ненавидели его лютой ненавистью.
Протокол допроса Ягоды, исполненный его бывшими подчиненными в духе соцреализма, не только и не столько изобличает генерального комиссара государственной безопасности, сколько восхваляет и превозносит его приемника Ежова, как несгибаемого борца со всем плохим за все хорошее.
«Славная советская разведка, руководимая сталинским наркомом тов. Н.И. Ежовым, схватила с поличным троцкистско-бухаринских убийц, шпионов, диверсантов и вредителей». – Писала «Правда» в статье «Советский суд выполнил волю народа».
«Особенно меня тревожил интерес к работе Наркомата внутренних дел со стороны Николая Ивановича Ежова, -свидетельствовал на допросе Ягода - который начал проявляться еще во время чистки партии в 1933 г., переросший в, конце 1934 года в контроль, настойчивое влезание им в дела НКВД, вопреки препятствиям, которые мы (участники заговора) чинили ему, все это не предвещало ничего хорошего.
Это я ясно понимал, отдавая себе во всем отчет, и все это еще больше усиливало тревогу за себя, за свою судьбу.
Отсюда целый ряд мероприятий страховочного порядка, в том числе и мысль о необходимости подслушивания правительственных переговоров»
Это было сразу же после убийства Кирова, когда возможность нашего провала являлась очень реальной, потому что с этого времени начинается систематическое и настойчивое вползание в дела НКВД Ежова.
А Ежова, я кажется об этом уже говорил, мы боялись больше всего.
Но Ежов пришел в аппарат, обходя меня, он спускался непосредственно в оперативные отделы, влезал сам во все дела.
Это было в начале 1936 г., когда начались только дела по троцкистской организации.
Но постепенно тревога усиливалась: Ежов, должно быть, раскусил нашу тактику. Он не удовлетворялся разговорами и докладами, которые ему делал Молчанов. Он стал ходить сам к следователям на допросы, стал сам вызывать и допрашивать арестованных, беседовать с рядовыми сотрудниками аппарата и т. п. Тут мы были бессильны: ни договориться с сотрудниками, ни инструктировать их, что говорить Ежову нельзя было.
Словом, Ежов подбирался к нам. Это мы все чувствовали. Меры, которые я применял к изоляции Ежова от аппарата НКВД, ничего не давали.
Я запрещал давать Ежову какую-либо информацию, помимо меня. Я пытался всеми силами преградить путь Ежову к аппарату НКВД, в этом активно содействовал мне Молчанов, Даже тогда, когда через наши головы Ежов все же ходил в кабинеты к следователям, Молчанов принимал все меры к тому, чтобы не все ему показать. Молчанов давал указания следователям при Ежове ничего не говорить, допрос прекращать.
Когда я и Молчанов узнавали, что Ежов приедет из ЦК в НКВД, мы предварительно составляли список арестованных, которых можно показывать Ежову, с тем, чтобы не вызывались на допросы те из арестованных, которые могут что-либо лишнее показать.
Но это не помогло. Ежов, должно быть, и тут нас раскусил: он предварительно звонил из ЦК и требовал вызвать на допрос арестованных, которых он называл по фамилиям. И мы вынуждены были это делать.
Таким образом все мои попытки изолировать Ежова от аппарата НКВД рушились.
Под нажимом ЦК, который осуществлялся через Ежова, дело по вскрытию центра троцкистско-зиновьевской организации разворачивалось, и опасность нашего провала все возрастала.
И тогда впервые у меня появилась мысль о необходимости локализовать Ежова, убрать его.
Продумывая пути, как лучше всего это осуществить, я пришел к выводу, что наиболее безопасный путь - это отравление Ежова каким-нибудь медленнодействующим ядом.
Во-первых, это наиболее незаметный способ. Во-вторых, я учитывал при этом, что незначительное вмешательство яда при слабом, как мне казалось, здоровье Ежова может вызвать достаточную реакцию, которая, если не приведет к смерти, то во всяком случае прикует его к постели, и тем самым освободит нас от его вмешательства в следствие.
Ядами для служебных целей занимался Серебрянский. Их производили у него в лаборатории и привозили для него из заграницы через Оперод. Поэтому яды всегда имелись в достаточном количестве и в различных рецептурах.
28 или 29 сентября 1936 г., точно не помню, я вызвал к себе в кабинет Буланова, велел приготовить смесь ртути с какой-нибудь кислотой и опрыскать ею кабинет и прилегающие к нему комнаты. Смесь эту приготовил Буланов вместе с Саволайненом в моем присутствии, перед моим уходом, кабинет был опрыскан этим составом.
1 октября 1936 г. я уехал в отпуск. Перед самым отъездом я поручил Иванову Лаврентию созвониться с Булановым и предложить ему от моего имени опрыскивание кабинета продолжать. И они, наверное, это делали.
Из всего этого словесного бла-бла-бла, который, как потом выяснится, Ягода и Буланов наговорили под обещание сохранить им жизнь, последнее признание вызывает особенный интерес тем, что подтверждает практику использования «для служебных целей» ядов, которые в НКВД присутствовали «в достаточном количестве и в различных рецептурах».
Берия 13 апреля 1939 г. информировал Сталина, что по показаниям Фриновского отравление Ежова было им же и сфальсифицировано.
«По существу отравления Ежова. Мысль об его отравлении подал сам Ежов — изо дня в день заявляя всем замам и начальникам отделов, что он плохо себя чувствует, что, как только побудет в кабинете, чувствует какой-то металлический привкус и запах во рту. После этого начал жаловаться на то, что у него из десен стала появляться кровь и стали расшатываться зубы. Ежов стал твердить, что его отравили в кабинете, и тем самым внушил следствию добиться соответствующих показаний, что и было сделано с использованием Лефортовской тюрьмы и применением избиения».
Справка Председателя КГБ при СМ СССР И.А. Серова о процессе по делу антисоветского "право-троцкистского блока". 7 июля 1956 г.
При проверке также выяснилось, что материалы о так называемом «отравлении» Ежова были полностью сфальсифицированы.
Фриновский об этом на допросе 16 апреля 1939 г. показал:
«Николаев-Журид при моем участии и по указанию Ежова сфальсифицировал дело по так называемому ртутному отравлению Ежова. Дело это вел лично Николаев. Ежов подал мысль о том, что он болеет от отравления, я и Николаев за это ухватились и под большим нажимом добились об этом показаний от Буланова, потом от курьера Ягоды..., а затем и от самого Ягоды.
Николаев откуда-то достал аптечную банку с ртутью, которую превратил в вещественное доказательство ртутного отравления Ежова. Николаев же обеспечивал и соответствующее заключение экспертов об отравлении». (арх. дело № 975181, т. 2, л.д. 62).
Эти показания Фриновского подтвердил и Ежов.
…
Раз Ежов беседовал с Булановым, причем беседу начал в присутствии следователя и меня, а кончил беседу один на один, попросив нас выйти. Причем Булонов начал разговор в этом момент об отравлении Ежова. О чем был разговор, Ежов мне не сказал. Когда он попросил зайти вновь, то говорил: “Держись хорошо на процессе, буду просить, чтобы тебя не расстреливали”», (арх. дело № 975181, т. 2, л.д. 39)
Булгаков не прав, ограничив чекистское присутствие на балу у Сатаны всего лишь двумя персоналиями. Достойных людей в этом ведомстве было с избытком. О некоторых из них я уже рассказывал, например, в статьях "Роковая ошибка "кровавого карлика"" и "Семь орденов палача, расстрелявшего 20 тысяч человек".
Перейти в архив статей канала.
Не забудьте кликнуть на иконку с оттопыренным вверх большим пальцем и подписаться на канал. Тогда увлекательное разноплановое «чтиво» будет Вам доступно всегда.
С уважением. Михаил.