Дверь тихо-тихо приоткрылась, и в щели появился глаз. Двери вообще славные помощники во всех приключениях - не будь их, не было бы и половины тех приключений, о которых потом рассказывают спустя десятилетия.
Ребёнок там был или взрослый - было не понять. Глаз вперился в окно, за которым блестело солнце, зажмурился, потом взгляд заскользил по стенке, на секунду остановился на диване... Зрачок хищно сфокусировался на банкетке - круглой советской тумбочке, которая стояла на стиральной машинке. Глаза были голубыми с примесью серого. Такими, что взгляд в любом возрасте кажется глубоким и таинственным, как лесное озеро, когда после солнечного утра собирается дождь.
Пятилетняя Саша скользнула из комнаты в спальню.
Это были волшебные минуты одиночества в трёхкомнатной квартире, где их жило пятеро. При таком семействе не очень-то разузнаешь, где и у кого из взрослых лежат самые секретные и интересные вещи. Впрочем, все семейные секреты девочку не интересовали - в глазах вот уже пятый день стояла мамина новая коричневая косметичка.
В ней было несколько вкладок - слоёв, и первый был с тенями. Там были квадраты и прямоугольники с пятью оттенками, один из которых с первого взгляда завоевал любовь девочки и забрал её покой.
Она встала на стул, сдвинула тяжёлую крышку банкетки. На цыпочки, нужно встать на цыпочки, чтобы дотянуться до косметички, полёживавшей на дне.
Банкетка качнулась, Саша улетела на пол, но упорно встала. У неё есть ещё как минимум полчаса, чтобы дотронуться до них. Второй раз она была более осторожной.
Прохладный пластик коснулся кончиков пальцев. Ох, как же непросто. Задержать дыхание. Рывок. Удержать косметичку в пальцах, самыми кончиками, которые только что коснулись заветного клада.
Саша осмотрелась. Наверное, в такие моменты в девочке и взбрыкивает что-то женское из разряда "Когда очнулась, скупила полмагазина".
Когда Саша очнулась, тени были везде, даже на локтях. Прозрачные, кремовые, зелёные с блёстками. Как же приятно пахла косметичка...
Вот-вот должны были прийти родители, и девочка спрятала сокровище, убежала мыться, а потом быстренько, не попадаясь матери на глаза (блёстки оказались очень крепкими и немного не смылись) отпросилась ночевать у бабушки.
Через три недели, собираясь на вечеринку, мама Саши задумчиво стояла перед косметичкой. Она позвала дочку.
"Это ты?" - спокойно спросила она, показывая на большой прямоугольник зелёных теней, в котором маленькими пальцами кто-то, как художник краски, вымазал почти всё.
Дочка мотнула головой.
"А если честно?" - настаивала мама.
"Если честно, то я", - согласилась Саша.
Другие дети в детском саду говорили, что родители наказывали их и иногда били ремнём. Может, и мама сейчас за него возьмётся? Она никогда не делала тут раньше, но, честно-то, Саша вымазала на себя почти всё.
"Хорошо, что сказала правду. Делай так всегда", - мягко сказала мама и отвернулась к зеркалу.
Саша стояла за её спиной и наблюдала, как та накладывает тональный крем, потом подводит глаза, красит веки тенями, щёточкой красит ресницы...
"Когда я вырасту, я куплю тебе такие же тени. Сколько хочешь куплю", - сказала девочка, обняла маму, чмокнула её в шею до мурашек и вышла в зал. А женщина почему-то часто-часто заморгала.