Приехав на очередную смену, узнал, что Дед заболел и все кормушки мои… Перед спуском покурили, быстренько переоделись и на спуск. Сели в трамвай…
- Макс, в карты?.. Домино сегодня не будет – костяшки потерял, – Валера тасовал карты.
- Сдавай. Как играем?
- Пара на пару, мы с тобой против бригадира и Басырыча.
Игра шла с переменным успехом… В последней партии нам поперло, я, отбившись, вышел у Валеры четыре карты.
- Дамочка козырная тебе, Басырыч, туза тебе, бригадир, и звание сами делите! – Валера с размаху впечатал две шестерки в импровизированный стол из куска ленты.
Бригада взорвалась смехом. Саша собрал колоду и психанул, колода улетела в проем вагончика…
- Бригадир, закон знаешь, после выходного две колоды, – улыбался Валера.
Идем к лаве, кто-то травит анекдот, все угорают, догнал бригадир.
- Макс, один справишься?
- А у меня есть выбор? – смеясь, переспросил.
- Свободных людей сегодня нет.
- Тогда и спрашивать не стоит, справлюсь, мне ничего не остается. Придем, комбайн где будет?
- Должен быть вверху, – произнес Саша.
- Тогда точно успею, не заморачивайся…
Саша хлопнул по плечу и пошел вперед. Пришли под лаву, схватил лопату и полез вверх. Комбайн отошел вниз секций на тридцать, пока ребята рубали тормозки, начал чистить. Минут через пятнадцать приползли комбайнер и передвижчики, лава закрутилась.
- Ты чего сразу в лаву нырнул, порубать надо было! – прокричал Басырыч.
- Успею, мне от комбайна оторваться надо! – проорал в ответ.
Ребята передвигали конвейер и сразу же его ровняли. Зачищал по пять секций и догонял комбайн, получалось пять зачищенных, двенадцать–пятнадцать засыпанных. Комбайн пришел вниз, пока зарубались, крепили нишу, выравнивали конвейер, успел зачистить двадцать секций. Чем больше работаешь, тем меньше задумываешься, что делаешь: руки действуют автоматически. Лопата вертикально, вдоль направляющей загоняешь на полштыка, ручку на себя, и порода в совке лопаты, бросок влево, порода летит на конвейер, а руки уже повторяют движение. Самое основное в такой работе – это не подключать спину, все движения только руками, иначе к концу смены ты уже не разогнешься… Убежал от комбайна секций на двадцать, вылез на верхнюю нишу, пора и тормозок сожрать.
- Толь, иди чайку попьем.
Толик заглянул в лаву, прикинул и подсел рядом.
- Давай флягу, я свою уже опустошил. Макс, я вот все удивляюсь, у тебя фляга всегда полная…
- Толь, я пью очень мало, привычка.
- Ну да, ты вон какой дохлый, не то что я…
Толик очень крупный, килограммов сто – сто двадцать живого веса, да и ростом не обделен. Пока болтали, комбайн вылез наверх. Доел тормозок и стал внимательно смотреть, кто что делает. Рано или поздно и мне предстоит выполнять такую работу.
- Макс, ты сердце не рви, донизу как раз к концу смены дойдем, – подошел бригадир.
- Саш, понял, тут Толяну помогу, а потом в лаву, что успею, почищу.
Саша кивнул и нырнул в лаву. Комбайн отошел секций на пятнадцать, нишевик, подправлял временную крепь.
- Толь, чего помочь?
- Давай пару лесин отпилим и иди…
Отпилили и пошел догонять комбайн, чистил не торопясь. Смена закончилась, комбайн не дошел до низа секций двадцать. Спасатель на плечо и на гора… В трамвайчике играть было не во что, травили какие-то байки…
Как всегда, в бане сели перекурить, а уж потом мыться. Очередные три дня пролетели, идем на выходной.
Утром вскочил, собрал спортивную форму и в город, надо на тренировку и заскочить к преподу по горному делу, курсовые никто не отменял.
Зашел в технарь и на второй этаж, в кабинете никого, пошел в кабинет математика.
- Толь Толич, Вы Пирогова не видели?
- О, Макс, привет! А чего он тебе нужен?
- Дык в конце января курсовую сдавать, а я еще и тему не брал.
- Юрий Викторович, выгляни в окошко! – хохотнул Цешковский.
- Чего хотел? – из подсобки вышел препод по горному делу Пирогов.
- Тему курсовой, чего еще?
- Ты практику где проходишь?
- На «Заполярной».
- Ну, вот и пиши «Разработка угольного месторождения в условиях шахты Заполярная». Еще вопросы? Ну, тогда вали, обедать мешаешь, – улыбнулся Пирогов и пошел в подсобку.
- До свидания! – улыбнувшись, вышел из кабинета.
У кабинета горного дела стоял Фока (Димка Маклаков), увидел меня и заорал на весь этаж…
- Макс, и какого х…ра ты тут шляешься?!
- Сам такой! – засмеявшись, подошел к Димке, и мы крепко пожали руки.
- Пирогов где?
- Они изволят обедать, минут через пятнадцать закончат! – хохотнул я.
- Пойдем в кафетерий, тоже сожрем че-нить? – предложил Димка.
Вышли на улицу, у входа курит Коша (Игорь Кох).
- Пошли пожрем, Пирогов занят.
Завалились в кафетерий, набрали бутербродов и кофе, и, конечно, разговоры только о практике.
- Мужики, может, о бабах поговорим? – предложил, засмеявшись.
- Макс, какие на х…р бабы? Я еле ноги с работы притаскиваю! – захохотал Фока.
- А ты чего еще не втянулся?
- Меня батя берег маленько, а тут на кормушки загнал, так проклял все и учебу тоже! – горячо рассказывал Димка.
- Ну, так раньше начинать надо было, у меня второй месяц кормушки, и, как видишь, живее всех живых! – смеясь, поглощал очередной бутерброд.
- Игорек, а ты чего молчишь? – Фока наехал на Игоря.
- Я на «Северной», на четвертом пласту, кормушки чищу, – грустно объяснил Коша.
Мы взорвались от смеха. Дело в том, что Игорек ростом сто девяносто три сантиметра и весом в девяносто килограмм.
- С..и вы… – беззлобно сделал вывод Игорь.
- Ладно, дожираем и пошли, а то Пирогов сбежит куда-нибудь, – подвел итог смеющийся Фока
Ребята пошли к преподу горного дела, а я в спортзал. Быстро переоделся, и три часа тренировки пролетели очень быстро. Чувствовал я себя чуть лучше, чем после кормушек. Еще раз зашел в кафетерий и на автобус. В этот раз ждал недолго и народу было не очень много. Автобус был новым, почти не дребезжал, а после «Воркутинской» даже место появилось, только присел и тут же уснул. На следующий день снова на работу. Практика продолжалась…
