- Вряд ли, - твердо сказал он. – Я встречаюсь с разными людьми один на один, и мы проводили встречи так же. Не думаю, что кто-то мог заподозрить, что мы занимались там чем-то необычным, - он покачал головой. – Но не важно, как мы… это делали. Кто-то узнал, кто-то, кто боялся влияния Тамзин на меня. Потому я не знаю, кому доверять – это мог быть кто угодно. Если я обращусь за помощью не к тому человеку, или если обвиню не того, все может обернуться так, что ее убьют. А я не могу… я не могу ничего делать, пока не узнаю…
Он стал снова сбиваться, но раздражение в голосе было понятным. Его пальцы невольно потянулись к рапире у стола, словно он хотел вонзить ее в скрытого врага.
Я прижал пальцы к коленям и перешел на моквайский:
- Мне жаль слышать все это, Яно, правда, и мне жаль, что это создало такое фиаско для вас. Но я с этим не связан, как и посол с принцессой. Потому я хочу прояснить кое-что перед нашим отбытием.
Он поднял голову со спинки кресла.
- Отбытием? Почему вы уезжаете?
- Причин много, и одна из них – негативный прогресс переговоров о дороге в Феринно. Но другая – болезнь принцессы Элоиз. У нее дождевая лихорадка.
- О, - он испугался. – Мне жаль слышать это, - и он звучал искренне. – Она не может выздороветь тут? Мой личный лекарь вам поможет.
- Это сложно, - сказал я. – Ро предпочел бы вернуть ее на восток, ближе к матери, и я не виню его. Он… заботится о ней, - я не знал, стоило ли начинать разговор о Мойре Аластейр, это было сложной темой. – И я подозреваю, что кто-то намеренно ее заразил. Одна из панелей ее окна была вытащена, и миску воды оставили на подоконнике, где завелись комары. Думаю, твой враг во дворе и против нас.
Его глаза расширились от шока, а потом он посмотрел на огонь, сжимая пальцами подлокотники.
- Прости, что мой двор подверг ее опасности. Я уважаю ее, и я хочу, чтобы обстоятельства были другими. Если это утешит, при первом заболевании этой лихорадкой люди выздоравливают часто.
- Элоиз или Ро не готовы так рисковать, особенно, если это было намеренно, - сказал я. – Они оба хотят уехать, и я не буду их останавливать. Но перед нашим отбытием я просто хотел, чтобы ты понял, что тебе не нужно нападать на Феринно ради поисков Тамзин. Мы ее не забирали. И отправление солдат за границу все ухудшит для тебя.
- Я посылаю их в Феринно не из-за вас, - он приподнял брови. – Уже нет. Признаюсь, я не придумал ваш мотив в этом, но, как я и сказал, все зацепки указывали на пустыню. Там бандит Солнечный щит напала на ее карету, и оттуда приходят письма.
- Я не уверен, что Солнечный щит… стой, откуда ты знаешь, откуда приходят письма? – я нахмурился. – Я думал, ты не знал, кто их присылал.
- Не знаю. Но я могу понять это, - он повернул конверт к свету огня и постучал по строкам – особенно по пятну воды над именем. - Водорастворимые чернила и бумага из камыша, а не пергамент, никто в Моквайе такое не использует. Наши чернила основаны на смоле, чтобы выдерживать дождь, а пергамент – на коже овец или коз.
Он потянулся к другому письму на столике и дал мне сравнить. Я взял оба письма, провел пальцами по пергаменту. Да, письмо с шантажом было намного легче, с грубой текстурой, и чернила были тоньше.
- Я сравнил письмо с другими из тех краев в Феринно, включая ваши письма, - решительно сказал он. – Чернила такие же, бумага похожая. Письма из пустыни. И это не учитывая отчет, что Солнечный щит напала на ее карету. Если вы не за этим, то она как-то приложила к этому руку, - он сжал пальцы на штанах. – Наверное, у нее есть связи при нашем дворе. Может, даже люди, которым она платит. Слуги так думают.
- Зачем? – спросил я. – Зачем ей такой рычаг на тебе?
- Ради красок, я не знаю. Власть, деньги. Контроль.
- Но она не хочет такого. Она – или кто это был – просит назначения Кимелы как ашоки.
- И?
- Зачем Солнечному щиту делать Кимелу ашоки или вообще переживать из-за ашоки?
Он молчал. А потом спешно произнес:
- Могут быть мотивы, о которых мы не знаем.
Я покачал головой.
- Не думаю, что это она.
- Почему? – спросил он. – Почему ты готов верить в добродетель бандитки?
- Я не знаю, зову ли это добродетелью, но если мои сведения верны, в день, когда она якобы грабила карету Тамзин, она на самом деле грабила другую карету возле Снейктауна.
Он нахмурился.
- Что? Откуда ты знаешь?
- Фала сказала, что на Тамзин напали в начале икси?
- А ты хорошо знаешь моих слуг, - сухо сказал он.
- Никто не давал мне ответы, - отметил я.
Он с раздражением вздохнул.
- Наверное. Да, нападение было в начале икси.
- Помнишь день?
- Мы получили новость пятого. Произошло это за три дня до этого.
Я вытащил из туники письмо Кольма, пришедшее полторы недели назад.
- Мы ехали по пустыне с моим профессором, дядей Элоиз. Его ждали дела в Пасуле, а мы ехали в Толукум. Он направлялся к Снейктаун первого икси, и в тот день на него напала бандит Солнечный щит, - я постучал по дате, написанной его рукой. – Если она не научилась появляться из солнца, она не могла быть первого у Снейктауна, а второго – в Виттенте, их разделяют девяносто миль.
Он взял письмо Кольма и прочел.
- Что тут… кто такая Мойра? Это та пропавшая принцесса?
- Нет… ну, да, но сейчас не об этом, - все становилось сложнее, поддельные убийства, заложники в пустыне и пропавшие принцессы. – Важнее то, что история о нападении на карету Тамзин – ложь.
- Это ничего мне не говорит. Я уже знаю, что меня обманули.
- Но это не Солнечный щит. Ты ищешь, кому довериться. И ищешь пленника в Феринно, - я взмахнул руками, пытаясь расшевелить его разум, направить его к той же идее, которая возникла у меня у окна Элоиз пару часов назад. – Кто лучше найдет пленника, который выступал против рабства, если не та, которая спасает рабов?
Он смотрел на меня миг, а потом откинул голову и рассмеялся впервые за пять недель.
- Пока я наблюдал за тобой тут, ты казался немного растерянным, пылким, но не шутником.
- Я не шучу, - мои щеки покраснели. – Я серьезно. Если Тамзин вернется до твоей коронации, она снова будет ашоки. Не придется назначать Кимелу.
- Я уже сделал объявление, - он указал на письмо с шантажом.
- Но ашоки – место на всю жизнь, да? Если Тамзин еще жива, то она все еще ашоки, да? Ты не сможешь назначить Кимелу, ведь места для нее нет.
Он глядел на меня.
- Да, наверное… ты прав. Я переживал за поиски, но не подумал, что она отменяет новую ашоки, - он повеселел, но тут же расстроился. – Потому мне нужно найти ее до коронации, они сохранят ей жизнь до этого. Но когда Кимела будет назначена, они не захотят, чтобы кто-то смог лишить ее этого места.
Я кивнул.
- Нужно найти ее как можно скорее. Если сможете сделать это и понять, кто угрожает, мы избежим войны и сможем снова начать дипломатию, появится шанс покончить с работорговлей, если Тамзин была против этого, как ты говоришь.
- Она так и говорила, - твердо сказал он. – Она была доккуа-ти работать на работорговцев после смерти ее матери. Она копировала их манифесты и продавала бумаги для них.
- Прости, что она была? Я не знаю такое слово.
- Она была… нанята… эм, заставлена? Да, заставлена. Работать на них.
- Ее поймали? – я чуть не завопил. – Она была рабом?
- Она была привязанной слугой. Это другое. Многие так работают, даже в замке…
- Это все же…
Он в защите вскинул руки.
- Рабство, знаю. Понимаю. Тамзин помогла мне это понять. Я не стану оправдывать это для тебя, хотя эта система сложнее, чем могут понять восточные дворы. Многие не смогли бы выжить без комнаты и удобств, которые дает связь.
- Думаю, они предпочли бы плату, с которой жить проще, - сухо сказал я.
Он вздохнул.
- Да, я знаю. И я работал над этим. Мы оба – Тамзин помогала с письмами вам. У нее были идеи об аренде карьеров, о сотрудничестве с инженерами Алькоро, чтобы часть работы механизировать, сократив потребность в человеческом труде. Она… потрясающая. Она хорошо чувствует экономику, общество, и как они пересекаются… как влиять на людей, как общаться… это делало ее потрясающей ашоки. Будет сложно – дорого и медленно, и многим влиятельным людям при дворе не понравится. Но я был уверен, пока она была рядом…
- И это снова доказывает мои слова о Солнечном щите, - сказал я, пытаясь вернуть его к моим мыслям. – Для нее важно вернуть Тамзин – если работорговлю уберут, не будет смысла преследовать телеги с рабами.
Он нахмурился, наверное, подавлял желание закатить глаза.
- Думаю, ты недооцениваешь ее доброту.
- Мы, наверное, предложим награду, - сказал я. – Но она ворует обувь и карманные деньги – думаю, мы сможем придумать сумму, которую она будет готова принять.
Он развел руки, отчасти склонившись в кресле, вытянув ноги.
- И как мне передать мысль ей? Поехать в пустыню, надеясь, что она нападет на меня?
Я ерзал миг, молчал.
- О, Свет, - понял он. – Это и есть твой план? Веран, она подожгла карету пару дней назад.
- Она подожгла телегу рабов, а не карету, и в отчете говорили, что на песке была кровь, - сказал я. – Может, была драка. Я не думаю, что она напала на телегу, чтобы просто ее сжечь. Что-то могло пойти не так.
Он застонал и потер глаза.
- Это не звучит понятнее. Она – преступница, загадка. И – я не хочу звучать напыщенно, но я важный член двора. Я – единственный прямой наследник. Если я умру, останется вакуум. Это не поможет нашим делам, и меня заменит министр, поддерживающий рабство.
Я задумался, глядя на огонь, просчитывая, догадываясь, оценивая, воображая.
- Тогда я поеду, - сказал я.
Он приподнял бровь.
- Я думал, вы уезжаете.
- Да, и что удобно – в Пасул, - сердце забилось в груди, детали соединились. – Я могу уехать этой ночью. Я буду быстр на лошади, быстрее карет. И мне не придется останавливаться по расписанию, как им. Я заночую у дороги. Карета будет ехать в Пасул неделю, но я смогу добраться вдвое быстрее. Я смогу поехать оттуда на карете в пустыню и привлечь внимание Солнечного щита. Я получу от нее информацию. Если повезет, вернусь в Пасул ко времени, когда посол и принцесса Элоиз прибудут туда.