За шкурой долгое время было тихо. Мальчик по имени Сайф переминался с ноги на ногу, глядя то на шкуру, то на меня, сжимая арбалет, который был ему велик. Он был направлен на меня, но хватка была низкой, и я мог успеть оббежать его до выстрела. Но не стоило ухудшать ситуацию, и я стоял спокойно, опустив руки по бокам, все еще сжимая синюю лампу. Даже в свете костра она озаряла порошок адо на моей коже.
Когда Солнечный щит снова заговорила, ее голос стал холоднее и сдержаннее.
- Иди к остальным, Сайф, - приказала она из-за шкуры. – Скажи Седжу быть на страже. Я разберусь с этим.
Сайф подвинулся к тропе с неуверенным видом. Он выглядел как моквайец, но говорил на восточном с алькоранским акцентом, как и бандитка.
- У-уверена?
- Я хочу только поговорить, - сказал я так, чтобы слышали оба. – Вот, возьми мою сумку, если хочешь убедиться. Бери оттуда, что нужно, - я протянул сумку.
- Иди, Сайф, - крикнула Ларк.
Он быстро схватил мою сумку и, сжимая арбалет в руке, поспешил за темные заросли.
Я приблизился к костру, глядя на пса, лежащего на дальней стороне. Он скалился, шерсть на загривке стояла дыбом. Я смотрел на него, не зная, как убедить пса, что я не был грозным.
- Итак, - я старался звучать спокойно и властно. Она же сидела на мокрых камнях за старой шкурой бизона, и я попал в ее лагерь незаметно – у меня было преимущество.
И я был сыном короля Валиена и королевы Элламэй Сердцевины из гор Сильвервуд, послом в Моквайе, союзником Озера Люмен и Сиприяна, учеником Алькоро и представителем объединенного Востока.
Я не был никем.
- Я нашел Солнечного щита, - сказал я храбро. – Годами он был призраком пустыни, пропадал с солнцем, и я нашел твой лагерь с лампой и блеском. Я тут, и я останусь, пока ты не выслушаешь меня и не ответишь. Если не хочешь, чтобы о твоем местоположении узнали в Моквайе и Алькоро, предлагаю…
Без предупреждения над шкурой бизона появилась лампа. Я замолк. Как королева, Солнечный щит появилась из-за шкуры.
Она была обнажена, кроме шортов на пуговицах, лишенная наряда, который скрывал ее личность в карете. Но, если я думал, что так она будет менее грозной – и то, что она будет стоять передо мной почти без одежды, я даже не представлял - я ошибался. Она источала власть, холодно смотрела на меня. Мои ноги отпрянули сами, я не сдержался.
Она держала в руке лампу, словно луч света был частью ее тела. Сияние озаряло мышцы ее рук и плеч, и я успел увидеть татуировки на ее руках и груди, а потом отвел взгляд, не видя темную полынь из-за пятен от ее лампы перед глазами. Жар поднимался от живота к воротнику. Последний раз я видел обнаженную девушку, когда меня уговорили поплавать возле университета под луной, и то это были вспышки кожи под темной водой. Это ощущалось смело два года назад.
Теперь так не ощущалось. Казалось, я зашел в ловушку, которую сам и сделал.
Она тихо фыркнула и обошла шкуру. Она миновала костер, прошла к ручейку, где на камне лежали вещи. Я пристально смотрел на полынь, на ее форму и размер, на голый участок рядом, сломанную ветку с другой стороны. Старался игнорировать то, как сжался живот. Это могло быть и трепетом, и страхом.
- Будто они тебя найдут, - сказала она.
Я хотел ответить, но не сразу прочистил горло.
- Прошу прощения?
- Ты кричишь, что расскажешь Моквайе и Алькоро, - я взглянул краем глаза, она вытиралась куском мешка. – Ты думаешь, что выживешь тут. У меня твоя лошадь и отчаянные люди с острыми ножами. А еще наполовину койот, который меня слушается, - я невольно взглянул на хищного вида пса у костра.
Шорох ткани, звякнула пряжка на поясе.
- Как по мне, тебя скорее найдут канюки, чем правители этих стран.
Я понял – снова – что перегнул. Я не знал, когда я научусь видеть глупость раньше, чем бросаться в нее.
- Лампа и блеск, - продолжила она. – Ты покрыл этим лошадь?
- И одежду, и наполнил мешки седла с дырками на швах, - вряд ли удастся все отчистить, наверное, придется все время ходить со спиной, сияющей в свете Бакконсо. – Порошок сыпался, пока ты уводила Кьюри. Он даже прилип к камням, торчащим из реки, - я сглотнул, стараясь отыскать уверенность, которую ощущал минуту назад. – Тише.
- Тише, - зловеще повторила она. – А если бы я не забрала лошадь?
- Порошок был и в мешочке монет.
Короткий миг тишины.
- Ты не уменьшаешь желание убить тебя.
Я медленно повернулся к ней. Если она не боялась стоять передо мной полуголой, то и я не собирался отвлекаться. Теперь она была в штанах и закрепляла повязку на груди.
- Я могу оказаться крепче, чем ты думаешь, - сказал я. – Но даже если не так, мое убийство плохо скажется на тебе. Я – не работорговец, которого не стали бы защищать восток и запад. Есть те, кто знают, куда я поехал, и многие отыщут тебя, если я пропаду, - я представил на миг, как бандитка сражается с мамой или Ви. Я выпрямился. – Я пришел поговорить, и если думаешь, что сможешь поджарить меня, как ту телегу неделю назад, знай, я могу тебе помочь.
Она замерла с рубахой в руках, но лампа и огонь были за ней, и я не видел выражения ее лица. Это длилось лишь миг, а потом она надела рубаху на плечи в татуировках. Оставив ее не застегнутой, она схватила щит и прошла к камню у костра. Так же величаво, как она вышла из-за шкуры, она опустилась на камень и закинула лодыжку на колено. Она коротко свистнула, и пес подошел и сел рядом с ней.
- Ладно, - сказала она. – Давай поговорим.
Меня учили, что сейчас я физически был выше – я стоял, а она сидела. Но она намеренно сидела с костром за ней, от этого она была как тень, вооруженная щитом и псом, и я снова ощущал себя глупо.
- Ты забрала кое-что мое, - с горечью сказал я.
- Кроме лошади? – спросила она.
- Брошь, - сказал я. – Я хочу вернуть ее.
Она снова фыркнула.
- А я хочу подушку и варенье без грязи в нем.
- Она моя, Ларк, - сказал я. – Я не против твоего спасения рабов, но ты получишь врагов, которых не хочешь заводить.
- Как ты? – сказала она с сарказмом. – Я рискну. У меня всегда были враги, просто они меня заметят. И давай кое-что проясним. Не произноси мое имя.
- Мне звать тебя Солнечным щитом? – спросил я. – А ты будешь звать меня богач?
- Это меня устраивает.
- Как насчет другого. Меня зовут Веран Гринбриер.
- Что это за имя?
- Я из гор Сильвервуд на востоке отсюда, - я смотрел на нее в свете огня, щеки пылали. – И пока ты не фыркнула от моего эпитета, скажу, что там, откуда я, птички, как ты, живут на зарослях гринбриера, зеленого шиповника.
- Теперь я все знаю, - едко сказала она. – Я ошиблась, или мы должны обсуждать что-то важное?
Я замешкался, неловко стоя на земле. Я снова подумал о броши, но отогнал эти мысли. Я все равно заберу ее, но не сейчас.
Я сделал шаг влево от ее собаки. Ларк дрогнула, светлячок сияло на ее щите, но я просто скрестил ноги и опустился на землю. Огонь все еще был за ней, но теперь под углом, и я немного видел ее лицо, заметил, как она скрыла вспышку удивления. Ее волосы сияли растрепанной аурой.
- Сколько ты знаешь о Моквайе? – начал я.
- Что внутри карьера, - сказала она. – А есть что-то еще?
- Так ты была рабыней, это правда?
- Скорее. Я все еще хочу тебя убить.
Я заставил себя не сглотнуть, пытаясь оставаться смелым.
- Так почему не убила?
Она склонилась, тень на фоне света.
- Потому что хочу узнать, есть ли у тебя что-нибудь полезное.
Свет, это будет сложно.
- Ладно. Вот основы. В июне я ехал из Алькоро в Моквайю, чтобы провести переговоры с принцем Яно Окинотом Лазуритом о том, чтобы в пустыне прекратилась торговля людьми. Ты просто не знала.
- Я не продамся тебе, - сухо сказала она.
- Я и не просил. Я не планирую этого.
- Тогда перейдем к делу.
О, Свет.
- Тогда слушай, а не перебивай.
Она – и я – вздрогнула. Я продолжил:
- Несмотря на его изначальный энтузиазм, прогресса с принцем не было, и теперь я узнал, что дело было в шантаже безопасностью его возлюбленной, которую держат в плену где-то в пустыне. Ты слышала об ашоки Моквайи?
- Нет.
- Они – певцы и музыканты, обычно знают нюансы двора и страны и рассказывают придворным правду в историях или песнях.
Она повернула голову и плюнула на песок.
- Ничего бесполезнее еще не слышала.
- Я тоже не мог сначала понять, но место ашоки оказалось важнее, чем я думал. Так придворные получают новости. Так узнают об остальной Моквайе и новых идеях политики. На этом они строят решения, - я развел руками. – Ашоки, знающий о политике, может повести страну в новом направлении.
Она молчала. Но тишина не казалась задумчивой, она будто все еще злилась.
- Тамзин была такой ашоки, - продолжил я, не понимая ее. – Она знала правду о торговле рабами. Она ехала к карьерам у Виттенты, когда на ее карету напали. Говорят, на нее напала ты.
Я ждал, что она встанет и возмутится, но она не двигалась. Мою шею покалывало.
- Это ведь не ты на нее напала?
- Я нападала на много карет, - сказала она. – Тебе нужно уточнить.
О! Это я знал, королева Мона меня учила:
«Люди примут то, чего не делали, если дашь им шанс».
- Ты блефуешь, чтобы напугать меня, - сказал я. – Тебя не было возле Виттенты в ночь, когда на Тамзин напали, потому что ты была возле Снейктауна, перевернула карету моего профессора и украла его сапоги. Помнишь? Путник из Люмена, светлые волосы и борода?
Она задумалась.
- Старик с татуировкой корабля?
- Кольм не старый.
- Древний, - сказала она. Шутила? Я шутил с Солнечным щитом?
- У тебя низкий порог жизни, раз сорок восемь – это древний, - сказал я.
- Когда многие, кого ты знаешь, не доживают до тридцати… - парировала она.
О, мы не шутили.
Нужно было поменять тему.
- Эм, ты грабила его карету, когда на Тамзин напали…
- Я ударила и его, - задумчиво сказала она. – По уху.
Она пыталась разозлить меня. Намеренно. И теперь мама кипела во мне, а не спокойная королева Мона. Я сжал колени, стараясь представить, как вел бы себя отец. Нужно было сосредоточиться.
- Кто бы ни напал на карету Тамзин, они утащили ее в пустыню, - процедил я. – Яно и я думаем, что она где-то на юге, может, в одном из старых поселений у шахт, - я вытащил из кармана плаща последнее письмо Яно с пятном воды. – Если вкратце, мне нужно найти ее и вернуть. Без нее нам не объединить Восток и Запад, а так не удастся и остановить торговлю людьми в Феринно.