Пауза, потрясенная его несчастьем, только усугубила его состояние.
Я не знаю, что он делает, и зачем. И не могу себе представить, что будет, если он меня бросит, да еще в эту минуту, когда я так остро нуждаюсь в поддержке.
Говорю слишком громко. К нам подходит мать Илары:
- Я очень взволнованна. Извини.
Илара тоже извинилась, и мы все двинулись к дверям.
Она спросила меня в след, зачем я здесь:
– Это твой последний день здесь?
Не знаю. Может быть. Может и нет.
Но, черт возьми, какое же это счастье оказаться рядом со знакомым человеком в последние минуты его жизни!
***
Я уезжаю завтра утром на рассвете. Захожу попрощаться с Иларой в ее комнату. Она очень красива в этот час, вот только грустна.
- Твой отец говорит, что очень любит тебя. Ты можешь это понять?
- Да. Это он сказал про тебя и Илару?
Я утвердительно киваю.
Повернувшись к кровати, она долго глядит на одеяло, которое я укрываю, и на саму меня, такую взрослую, ссутулившуюся, в глазах стынет неизбывная печаль.
За окном сереет небо. Я ухожу. Уныло и медленно растворяются шаги в полумраке пустого коридора.
***
В аэропорту Франкфурта я уже была, но не знала, куда мне идти. Потом вспомнила, что в Греции к аэропорту ведет отличный променад, который плавно переходит в отличную набережную.
Ошеломленная, медленно иду по набережной, рядом со мной мужчины в плавках и купальниках, женщины в купальниках и с открытыми лицами, на одном я замечаю табличку: «Вход только для женщин».
Берег оказывается затейливым лабиринтом, заставленным причудливыми скульптурами, художники-импрессионисты превращаются в фантасмагорических чудовищ.
Напротив входа в какой-то дом на набережной я вижу огромную вывеску:
«7-й континент».
Продолжение будет..