Есть люди с разным цветом кожи, с разным разрезом глаз и с разной длиной волос. У кого-то есть все части тела, а у кого-то может не хватать руки или ноги. Только первый тип особенностей люди воспринимают нормально, а ко второму до сих пор относятся с опаской. В обществе, где не каждый знает, что такое протез, растут дети-моториканцы с протезами вместо рук, и их возможности незаслуженно пытаются ограничить. Мы поговорили с их родителями и узнали, где скрывается корень проблемы и как ее можно побороть.
Татьяна Татаринцева
мама Марины (7 лет, гимнастика, йога, горнолыжный спорт)
Моя подружка в детстве увидела темнокожего человека на пляже и испугалась. Казалось бы, это абсолютно глупая ситуация. Но это произошло потому, что человек не осведомлен: не знает, что бывают разные расы. С протезами тоже самое. Не все родители рассказывают детям, что есть разные люди. А это необходимо.
Я преподаю детям английский язык. На зарубежных ресурсах есть много детских видео, где показаны разные дети: с разным цветом кожи, с разным разрезом глаз и цветом волос, среди них — кто-то на инвалидной коляске. То есть с двух-трех лет ребенок смотрит эти мультики, и для него это становится нормальным. У нас в России отношение тоже меняется, но медленно и со скрипом.
Когда мы с Мариной и ее киби-гаджетом — протезом от «Моторики» — приходим в новый коллектив, встречаем 99% процентов удивленных взглядов. Правда, удивлением дело не всегда заканчивается — есть еще страх. Недавно к ним в группу на гимнастику пришла новая девочка, она увидела Марину без протеза и отказалась заходить в зал. Кто-то из детей прокомментировал: «Она испугалась Маринину ручку». Для Марины это, конечно, стало шоком. «А я что, страшная? Как это “испугались”?». Удивление вперемешку с испугом — самые тяжелые реакции для нее. Поговорили — уладили. Но факт остается фактом.
Какие-то проблемы на уроках физкультуры я могу понять: в большом классе много детей. Носятся парни, которые могут расшибить себе голову, и появляется ребенок с протезом, который хочет залезть на шведскую стенку. Да, можно подойти и помочь. А можно просто сказать «не лезь». И в этом контексте страх последствий, наказания и ответственности вполне понятен. А вот со спортивными секциями ситуация сложнее. До сих пор не понимаю, почему некоторых детей не берут на занятия из-за условной инвалидности. Один раз я звонила в горнолыжную секцию, узнавала про расписание занятий. В конце попросила администратора передать тренеру, что ребенок будет с особенностями (я всегда предупреждаю об этом не в формате вопроса, а в формате факта). Мне сказали, что ей нельзя приходить. Говорю: «Подождите?! Где горные лыжи, а где наша рука?». И самое интересное, что на тот момент она уже умела хорошо кататься, потому что раньше уже занималась этим. Мне сказали, что есть регламент, и принять ее не могут. Якобы повышенная травмоопасность. Будто моего ребенка жалко больше, чем других. Но потом мы переговорили с тренером, который был готов с удовольствием заниматься с ней.
Марина — необыкновенный человек с свой историей, со своим характером и особенностями. Но не за счет руки, а за счет личностных качеств. Я чувствую, что мне действительно интересно с ней: наблюдать, как она развивается, и сколько мудрости может быть в одном маленьком человеке. Мне кажется, уже к семи годам она успела меня многому научить. В том числе упорству и усердию. Я правда благодарна ей за нее: за то, что она есть.
Василий Смолин
папа Миши, 10 лет (футбол)
Если девочка любит читать, а все в классе не любят — ее называют ботаном. Если мальчик хочет носить розовый свитер — над ним смеются. Ксенофобия в нашем обществе проявляется во всех направлениях: и в национальном, и в религиозном. Наш случай — более ярко-выраженный и редкий, нежели цвет волос. Но Миша как-то очень по-взрослому относится к этому, умеет правильно себя поставить.
Он не делает из этого проблему, он очень грамотно объясняет новым знакомым, почему такое случается (хотя, когда он был маленький, у нас была смешная байка про бой с медведем, в котором он храбро потерял конечность, но одержал победу). По моим наблюдениям дети относятся к этому больше с интересом, чем с осторожностью. Они просят посмотреть, потрогать, кто-то из его одноклассников недавно даже заявил, что Миша — самый крутой в классе. И все потому, что у него есть рука, а когда он ее снимает, то под ней еще одна рука!
Бывает, конечно, и страх. Но даже его Миша обыгрывает (правда не всегда самым лучшим способом). В первом классе девочки бегали от него, а он специально бегал за ними и пугал. Мы ему, конечно, объяснили, что так делать не нужно. Главное, чтобы сам ребенок понимал, что удивление — нормальная реакция. И оно исходит от незнания и непросвещенности, и никак не связано с личностью.
А со взрослыми ситуации хуже. С трех лет Миша занимается футболом. Когда ему было четыре, мы поступали в футбольную академию, проходили отборы, все, казалось бы, шло прекрасно. Только тренер не был уверен: можно ли брать его в команду. Спрашивал, что мы будем делать в будущем, когда будут проблемы. А какие проблемы — непонятно. Они сами не знают, что подразумевают под этими словами. Просто мыслят штампами — если есть протез, значит возможности ограничены. А на деле — ничего подобного!
Если честно, Миша — наш кумир. Та видимая легкость (понятно, что далеко не всегда ему легко), неунывание на фоне каких-то проблем невероятно нас заряжает. Дома у тебя ходит живой пример силы воли и стремления.
Виктория Быховская
мама Альбины, 12 лет (шахматы, лыжи, плавание и рисование)
У нас в обществе на сегодняшний день очень двоякое отношение к людям с особенностями: с одной стороны, создают условия для социализации, им разрешают работать — значит, есть прогресс. А с другой — детей с ментальными особенностями отправляют в обычные школы. У общества это вызывает не одобрение, а озлобленность. Отсюда диссонанс и проблемы, даже если инвалидность фиктивная.
В этом году Альбина пошла в новую школу. На собрании я сказала родителям, что в классе будет учиться ребенок с особенностью — протезом руки «Киби» . Без вопроса — просто факт. Попросила предупредить детей, потому что основная сложность, с которой может столкнуться такой ребенок, — поведение окружающих. И когда мы приходим в спортивные секции, я делаю то же самое: не акцентирую внимание на ее особенностях, а просто упоминаю об этом, чтобы у людей была возможность подготовиться. Ведь основная проблема — совсем не негативное восприятие, а непонимание, как себя вести с такими детьми.
Чтобы изменить общественное отношение, в первую очередь нужно изменить свое отношение. Я никогда не выделяла Альбину, в нашей многодетной семье она так же, как и другие, моет посуду (хотя сперва пыталась отказаться от этой деятельности из-за руки, но ничего у нее не вышло), делает все домашние дела. А вот чрезмерная забота и гиперопека — это ужасно. Понятно, что родители пытаются защитить, сделать как лучше. Но лучшее — враг хорошего. Поэтому самостоятельность ребенка, с протезами он или без, — основополагающий момент. Дальше она будет жить сама, поэтому сейчас она должна научиться справляться со всеми ситуациями.
Рассказывать о людях с особенностями, об их возможностях и о несправедливых ограничениях очень важно. В России у детей-моториканцев не всегда есть возможность реализовать свои мечты из-за общественных стереотипов и страхов.
Компания «Моторика» занимается разработкой и производством тяговых и бионических протезов рук для детей и взрослых, а также создает экосистему для пользователей различных технических средств реабилитации. Вместе с брендом спортивной одежды и обуви Nike они показали, что протезы не должны становится поводом для ограничений.
8-минутный документальный фильм «Спорт без исключений» — это проект о детях-моториканцах и их тренерах, которые смогли показать: дети без рук могут заниматься наравне со всеми, для них это шанс исполнить мечты, и они не хотят его упускать.
Посмотрите фильм «Спорт без исключений» и расскажите о нем своим друзьям, чтобы поддержать равенство и справедливость в спорте и вместе сделать маленький шаг вперед.