Жан-Пьер Бабр-Бернадак - офицер, жандарм в отставке, автор такой книги как "Стринги Красной Армии" о русских женщин, но сейчас вокруг него разгорается политические баталии, которые можно сравнить с Аустерлицем или Верданом. Жан-Пьер написал книгу, главная идея которой - опасность, которую несет в себе неконтролируемая эмиграция и о возможности начала гражданской религиозной войны. Книга вышла полтора месяца назад, но уже превратилась в основную головную боль Президента Французской Республики, Военного Министерства, Прокурора, всех, кого касается стабильность Франции.
Мы встретились с ним, как и положено человеку, жизни которого угрожает опасность, кто может быть арестован в любую минуту, со всеми методами конспирации.
Я не буду описывать, как это происходило и где, так как это может быть использовано при его поиске. А место его жительства постоянно изменяется, так как после опубликования его книги, он написал краткое содержание своего труда, которое приобрело форму письма, которое подписали больше 20 тысяч отставных офицеров и жандармов, большинство из которых знают его лично. К письму волной присоединились действующие офицеры, полицейские, жандармы, моряки, прапорщики и солдаты, затем письмо начали подписывать простые французы.
Письмо вызвало эффект разорвашейся бомбы, никто не ожидал, что французы сплотятся вокруг имени "старикашки в домашних тапках", как про него сказал министр обороны Франции. В отношении Фабр-Бернадака Генеральным Прокурором возбуждено уголовное дело по статье экстремизм. Со дня на день он ждет ареста.
С Жан-Пьером мы дружим с 2011 года. С момента выхода его "Стрингов", эта книга побудила меня написать мою книга "танцы на гвоздях, или как выйти замуж за иностранца и не попасть в беду", и Жан-Пьер об этом знает. Я все никак не соберусь перевести ее на французский, он очень хочет ее прочитать.
Оказавшись в его квартире, мы поболтали совсем немного.
- Мы не можем тут оставаться. Я хочу отвезти вас в замок моих лучших друзей. Кати пригласила нас на съемки.
Мой оператор и ассистент покорно соглашаются.
- А нас по дороге не убьют, спрашивает меня ассистент оператора.
- Вот и посмотрим.
До замка мы ехали час, хотя, находился он в 20 минутах езды от нынешней квартиры Жан-Пьера.
- Смотрит нет ли хвоста.
- Но мы же все равно интервью покажем по центральному российскому телевидению.
- Это будет потом, - обьясняет мне оператор,- ему еще до вашей передачи нужно дожить.
Оказавшись в замке я сразу узнаю его хозяйку: с Кати мы постоянно видимся в штабе Желтых Жилетов. Она активистка, и у нее в замке часто останавливаются ребята, которым нельзя возвращаться домой.
- Кати, я не удивлена, что мы у вас. Жан-Пьер, как настоящий разведчик, не сказал мне, что вы едем к вам.
- А вы знакомы? - удивлен Жан-Пьер, - О, так это прекрасно! Даже интервью для России у меня будет брать надежный человек. Удача иногда поворачивается лицом и ко мне.
Пока мы устанавливаем камеры я показываю ему список вопросов.
- Александра, кто тебе дал такие вопросы? Ты хочешь, чтобы кроме экстремизма меня еще и за призывы к свержению республиканского строя привлекли?
- Жан-Пьер, говорите только то, что вы хотите сказать. Не нужно ничего говорить, что может усугубить вашу ситуацию.
- Как родилось это письмо?
- Началось с того, что я написал книгу, которая называется « Проклятие Франции», и цель этой книги показать тусть часть жителей Франции, которых мы называем политически грамотными, что есть доминирующий образ мысли, который представлен в средствах массовой информации Франции, и если вы не думаете тем же образом, вы уходите в тень. Вас загоняют в сторону. Я показал эту ситуацию. И во-вторых, я показал что есть огромное количество агрессии, насилия и я все это поместил вместе, разными слоями, как торт Наполеон, чтобы представить, что очень часто все это происходит в отдаленных районах, и, если мы исключим феномен городских окраин, агрессивная часть эмигрантов составляют 10 или 15 процентов от всей популяции, живущих в этих окраинах. Читать книгу очень тяжело это 250 страниц текста, я подумал не лучше ли сделать резюме и сделать короткое письмо на одну страницу. И я сделал так. Но кому я должен это показать? Кому это адресовано? И первые люди кто любят свою страну, кто настоящие патриоты, я партиот, первые, кто любят свою страну это, конечно же, военнослужащие, потому что мы не можем давать присягу флагу, если мы не любим этот флаг, если мы не любим свою страну. Я пустил это письмо почитать военным. И очень быстро письмо стало распространятся самостоятельно.
и в этой связи о нас написали в журнале Валлерс Актюэль /Значимое настоящее/ и как только письмо там было опубликовано, Марин Ле Пэн незамедлительно прочитала это письмо и высказала согласие с ним, но она пошла гораздо дальше. Потому что просто согласиться с содержанием письма ей показалось недостаточно, она сказала "идите вместе со мной", она сказала военным, которые его подписали, идите со мной.
И с той поры я организовал интернетсайт "Площадь военных"
где я сказал"нет", вы не имеете право говорить так. Если вы сказали «я согласна с вами» - это не проблема. Но когда вы говорите «идите со мной», это уже призыв. С момента, как она сказала это, Меланшон естественно, сказал противоположное. Все это нарастало помаленьку в средствах массовой информации, спустя 5 дней Меланшон все это доложил правительству и правительство решило принять меры в отношении нас. Министры начали нас именовать стариканами, людьми которые не уважают принцип равенства, стали говорить что то, что мы хотим сделать, это разрушение основ государства. Во Франции мы это называем Путч. И потихоньку это усугублялось. И все это спровоцировало это письмо. Этот вопрос коснулся большинства, почти 60 процентов людей, кто нас защищают. Почти 49 процентов французов сказали мы просим армию, даже если не согласны политики, вмешаться. Естественно, это противоречит планам государства. И это не согласованно с политиками. В чем преимущество. У военных есть ранги, есть логика, есть правда, им не свойственны изворачивания, зигзаги политики. И это люди понимают.
Второе, это примерность. Я постоянно привожу этот пример: когда вы идете маршем, быстро, в течении 8 километров, с рюкзаками, с оружием, боеприпасами, если солдат взял 25 килограмм, командир должен взять 35. Для того, чтобы быть примером. Так как если он берет 35 килограмм, и если какой-то солдат скажет я уверен, у него нет 25 килограм, командир ему скажет – давай, бери мой рюкзак. И когда солдат берет и видит, что это существенно больше чем 25 килограмм, он понимает, это оценивается. Этот пример фундаментален. И люди это знают. Это обратная сторона политики. У политиков нет таких примеров. Они могут говорить одно, потом другое. Это вообще не важно. А у нас – правда /праведность?/. Я часто говорю гражданским, вы знаете, что в армии много неправильного. Может быть даже больше, чем в гражданских структурах, но нет дармоедов. Я надеюсь вы поняли в чем разница. И все эти моменты интегрируются с французским народом. И это очень неприятно для политиков. Они понимают, что народ нас любит, я вам сообщу результаты опроса 2018 года. В 2018 году он спросили французов что они думают об армии 88 процентов сказали что они хорошего мнения об армии, все это имеет эффект кнопки детонатора. Это взорвало. Потому что оказалось, что есть в стране сила, которая действительно представляет снова историю , которая снова представляет землю.
Продолжение следует.