- Посол Гринбриер, прошу, просветите меня. Я слышал о вашем прибытии к нам в начале года. С тех пор я пытался понять, для чего вы тут?
Я моргнул.
- Что, простите?
- На бумаге все безобидно, - продолжил он. – Новые экономические возможности, безопасные торговые пути и прочее, но это только с нашим соседом, Алькоро. Вы не из Алькоро. Ваш господин не из Алькоро, как и принцесса. Если я прав, Алькоро – исторический враг всех троих. Что вдруг создало связь такой силы, что вы говорите за их правительство?
- Алькоро и Сильвервуд были союзниками почти двадцать лет, - я опешил. – Как и другие восточные страны. Мы представляем единый Восток.
- Мм, - сказал он, щурясь. – Вы уверены, что нет причины ближе?
Я так запутался, что не понимал, услышал ли его верно. Я повторил слово:
- Ближе?
- Да, ближе.
- Не уверен, что понимаю.
- Возможно, - он сделал еще шаг вперед, крохотный, но я отодвинулся. – Вы знаете, когда я занял это место?
- Нет, - сказал я.
- Пятнадцать лет назад, - сказал он. – Знаете, что случилось на шестой месяц? Я получил письмо. Из Озера Люмен. Больше месяца оно добиралось сюда – это было до того, как дороги в пустыне стали хоть немного проходимыми. Королева Мона Аластейр рискнула кораблем солдат – Люмена, Сиприяна и Пароа – чтобы доставить мне это письмо.
Ах, я начинал понимать, и у меня не было слов. Из всех тем, которые я ожидал обсудить сегодня, потерянная дочь Моны и Ро была не среди них. Я с паникой взглянул на толпу – Элоиз была на другой стороне дворика, Ро общался с королевой Исме.
- Слова были сильными, сразу на восточном и грубом подобии на моквайский язык, - продолжил министр. – Там спрашивалось, знал ли я о недавней поставке рабов в мои заводы стекла. Я должен был отдать все, что знал. Особенно информацию о девочке пяти лет по имени Мойра Аластейр.
Он нарочито изобразил люменское произношение, добавив «оу» Мойре. Я посмотрел на Элоиз. Было не сложно представить, как королева Мона описала пропавшую дочь в письме, смесь светлой кожи и веснушек королевы и теплой коричневой кожи Ро и его темных кудрей. Элоиз смеялась над словами главы, морща нос. Я подумал о портрете на столе королевы Моны, две пары сияющих карих глаз и каскады каштановых волос.
Ее сестра точно была напугана.
- В том же письме, - продолжил министр Кобок, и я посмотрел на него, - я получил намек, что основа рабочей силы Моквайи скоро окажется под надзором Востока, и нам придется подстроиться под длинный список требований, иначе мы наживем врага на Востоке, - он фыркнул. – Врага! От стран, которые сами-то едва в союзе, с которыми мы едва связываемся дважды в год! Наглость такой угрозы! Подавить нашу экономику и инфраструктуру! Но вскоре я узнал, что угрозы королевы Моны были пустыми. Она могла со своего крохотного причала в озере лишь грозить кулаком в сторону Моквайи – горюющая мать, опозоренная королева. Я набросал короткий ответ, который мог и не достичь ее, и перестал думать о том письме, пока не услышал, что ее муж, младшая дочь и, видимо, четвертый сын правителей Сильвервуда собрались к нам с дружеским визитом.
Я пошатнулся. Мне не нравилось, как он говорил о королеве Моне, самой сильной и легендарной правительнице в восточной истории, даже если сравнивать с моими родителями и Джеммой Макзатль, последней королевой Алькоро. Отмахнуться от письма Моны – уместного, потому что куда еще могли отправиться по морю пленники, если не к мысу Кораксия? – как от бессмысленного результата горя и политического позора было ужасно. Это разозлило бы маму сильнее – она пролила свои кровь и пот, пока искала Мойру Аластейр, и она ответила бы министру своим кулаком.
Но ужасной правдой было то, что, если мы хотели куда-то зайти в Моквайе, нужно было наладить отношения с этим мужчиной.
Если такое было возможно.
- Мы тут не по поручению королевы Моны, - сказал я, надеясь, что звучал сдержанно. – Похищение Мойры Аластейр произошло, когда я был ребенком, и было бы странно вдруг поднимать этот вопрос без причины – по крайней мере, я повода не вижу, - я смотрел на него, надеясь, что злил его хотя бы вежливым образом. – Как я и говорил, мы представляем единый Восток и университет Алькоро. Посла Ро послали, потому что он был одним из основателей Восточного альянса и служил как связь всех дворов Востока. Принцессу Элоиз отправили, потому что она – следующая королева Озера Люмен. Меня послали из-за языка, чтобы я учился открытому диалогу для потенциальных деловых отношений. Если это устарело, может, следующие послы вам понравятся больше.
Его губы скривились под усами. Он выпрямился.
- Я должен отказаться от вашего предложения сочетаться цветами завтра вечером, - сказал он. – Это не понравится многим моим союзникам, если я буду в одном си с восточной делегацией, особенно, когда есть так много вопросов об убийстве нашей прошлой ашоки. О, да, - сказал он, заметив мой испуг. – Я знаю слухи, и их много. Вы позорите свой двор, ведя себя так, словно все было сделано по книге. Если интересен мой совет, вот он: от общения с принцем вы ничего не добьетесь. Вместо того чтобы делать вид, что вы тут как ложная дипломатическая группа, считайте это проявлением гостеприимства Моквайи, и вы уже затянули с этим.
Я уставился на него, не мог иначе. Я не мог придумать, что сказать. Кобок не ждал, пока я опомнюсь. Он кивнул и повернулся к ближайшим придворным, все стояли в подозрительной тишине на расстоянии нескольких рук.
Голова кружилась от обвинений. Поиски Мойры Аластейр? Смерть прошлой ашоки? Убийство? Я отчаянно оглянулся, но не увидел Элоиз. Я снова оглядел комнату, заметил госпожу Фалу недалеко от диванов. Я опустил на край стола свою кружку тула, так и не выпив его, и направился к ней.
- Добрый вечер, лорд, - она опустила взгляд. – Как ваши ноги?
Ужасно.
- Хорошо, спасибо. Могу я задать важный вопрос?
Она посмотрела на поднос.
- Полагаю, это не о туле?
- Нет, и я понимаю, что вопрос может быть деликатным, но мне нужен ответ. Фала, как умерла прошлая ашоки?
Она напряглась.
- Это… не публичная информация, лорд.
- Понимаю. Но, думаю, это может влиять на нашу работу тут, и вы, скорее всего, знаете правду. Вы точно слышите все сплетни и тайны. Прошу, если я не смогу найти ответ, боюсь, мы только все ухудшим тут, не понимая, как или почему, - я указал в сторону принца Яно, его бодрый лимонный камзол не вязался с пустым лицом и тенями под глазами. – Боюсь, мы добавим Яно только стресса и горя.
Она тихо вдохнула, глядя на принца, а потом стала наливать мне тул.
Я махнул ей.
- Мне не нужно…
- Нужно, лорд, - прошептала она. – Вы уже привлекаете внимание, говоря со мной. Министры следят за вами. Это выглядит странно. Поймите, не мое место знать о произошедшем с последней ашоки.
Я растерянно моргнул от ее слов, а потом понял, что она наливала тул намеренно медленно. Давала мне взять себя в руки. Я закивал, вспомнил угрозу Яно, что за мной следили, склонил голову так, как сделал бы аристократ для того, кто ниже.
- Я никому не скажу, кто мне рассказал, - тихо сказал я.
Она вдохнула, глядя на работу, и когда она опустила графин, она быстро сказала:
- Прошлую ашоки убили во время засады бандита Солнечный щит, когда ее карета ехала к Виттенте для ночи в начале икси.
Я отклонился с удивлением.
- Солнечный щит? Как это связано с нами?
- Вот тул, лорд, - шепнула она. – Прошу, теперь идите ко двору, пока не устроили сцену. Я прошу не говорить так с другими слугами. Это только навредит вам.
Я взял бокал. Как только я сделал это, она повернулась и поспешила прочь, опустив голову. Я сжимал бокал, не двигаясь, глядя на мозаику стены над диванами, не видя ее.
Бандит Солнечный щит. Я вспомнил письмо Кольма, он рассказал немного мне, но не Ро и Элоиз, о том, кто ограбил его карету, и что он узнал о ней.
Ларк. На всякий случай.
Но… я все еще не понимал, почему это вызвало враждебность Яно. Бандит Солнечный щит работала в Феринно, да, но он же не думал, что поэтому были вовлечены мы? Если она напала и убила прошлую ашоки, это была бы первая такая атака – я думал, она убивала только работорговцев.
Элоиз нужно было узнать, и она решит, нужно ли знать ее отцу. Я опустил бокал тула, надеясь, что больше мне напиток не предложат. Я хотел повернуться к толпе – уже забыл о разговоре с Кобоком – когда луч солнца пробился из-за туч снаружи. Это был лишь миг, но важный – дворик под стеклом стал светлее, солнце сверкало на мокром стекле. Мозаика над диванами вспыхнула, бросая жемчужное мерцание вокруг. Двор шептался от света солнца. Многие прижались к окнам, пытаясь увидеть радугу, воплощение Света тут, в Моквайе, сопровождаемое Молитвой краскам в двенадцати куплетах. Сезон был дождливый, и погода четыре недели не давала шанса на радугу. Я стал поворачиваться к окнам, но вспышка в углу остановила меня.
Пока все прижимались к стеклу. Я медленно повернулся к сияющей мозаике. Солнце превратило плитки в сияющую массу, слепящее зеркало. Еще вдох, и свет пропал, комната потускнела. Несколько человек заворчали. Мозаика снова стала геометрическими цветами, тусклыми после вспышки.
Я поспешил отыскать Фалу взглядом в толпе, желая уточнить ее слова. Но она ушла, не была заметна среди других слуг в черном.
Я не знал, почему это было важно, но это казалось странным, неожиданным, как вспышка солнца сейчас.
Фала сказала, что на карету напали у Виттенты… ночью.
Бандит, который использовал солнце, как оружие.