Александру Ивановичу было на вид примерно тридцать-тридцать пять лет. Лицо мыслителя и кажущиеся умными глаза внушали доверие. Мурзин гордился своей способностью добиваться нужного результата с помощью всего лишь обаяния. К примеру, большое количество экзаменов в мединституте он бы не сдал, если бы не умение вставлять в речь медицинские термины и производить на собеседников правильное впечатление. Нельзя сказать, что доктор Мурзин не знал вообще ничего, но оценки "отлично" почти по всем предметам были явно незаслуженными. Лишь старый преподаватель Михаил Евграфович смог раскусить хитрого молодого человека, так что по его предмету Александр Иванович получил скромное "удовлетворительно", что не позволило ему окончить ВУЗ с вожделенным красным дипломом.
Лечение началось. Сначала доктора делали вид, что её обследуют. Делали вид сказано недля красного словца, поскольку за неделю, что Ксения провела в больнице, реально её обследовали всего единожды. С помощью медицинского микроскопа Мурзин и другой доктор осмотрели её уши. Остальное время девушка просто пребывала в больнице, поскольку никаких процедур, уколов или какого-либо иного лечения ей не делали.
Основываясь на итогах осмотра, Мурзин заявил, что необходима операция. Через месяц она была сделана, после чего потянулись долгие недели ожидания. Через 3 месяца Мурзин сказал, что операция прошла неудачно.
- Ухо продолжает течь, что и стало причиной неудовлетворительного результата нашего вмешательства, - сказал он, старательно подпуская в голос толику сочувствия. Получалось плохо, что он чувствовал и сам, - Я был против этой операции, но более старшие мои коллеги решили, что она необходима, - оправдывался Мурзин, желая переложить свою вину на неизвестных Валентине Степановне и её дочери коллег.
Когда Мурзин окончательно убедился, что прошедшая операция не привела к положительному результату, он предложил сделать операцию по выпрямлению носовой перегородки. Она действительно была искривлена, хотя никаких травм, которые могли бы привести к этому, у Ксении не было.
Эта операция, проводимая под общим наркозом, до сих пор снилась девушке в кошмарных снах. Правильнее будет сказать, не сама операция, которую она не помнила, а пробуждение после оной: удушье, нехватка воздуха, паника и спасительная мысль, что можно дышать ртом. А ещё длинные спирали марли, которую Мурзин на следующий день после проведённого вмешательства вынимал из её ноздрей, капли жидкости, превращающиеся в ручейки её собственной крови, стекающие двумя ручейками по лицу, персиковое масло, которое Мурзин велел капать в нос для восстановления слизистой.
Данная операция дала небольшой эффект, поскольку слух у девушки действительно улучшился, но столь незначительно, что она этого почти не заметила. В целом ничего не изменилось. Иногда, правда, у Ксении появлялся хороший слух, но после этих счастливых промежутков времени, когда девушка надеялась, что всё уже закончилось, из уха начинало течь и слух снова становился заметно ниже нормы.
После операции по выпрямлению носа доктор Мурзин велел приходить им через три месяца, объяснив, что нужно подождать того момента, когда эффект от хирургического вмешательства станет явно заметен. Они Пришли снова к нему в конце февраля. Мурзин быстро посмотрел её уши и велел приходить в мае. Когда они пришли сразу после майских праздников, он сказал, чтобы они приходили в августе. Именно тогда Ксения не выдержала и высказала сомнение в правильности действий доктора. В ответ Мурзин накричал и на неё и на мать. Его проникнутые гневом слова сводились к тому, что таким нищебродам, как они, остаётся только радоваться, что их бесплатно осматривает и консультирует такой великий специалист, как он. Мать Ксении Валентина Степановна после этого разговора твёрдо решила идти в ОблЗдрав и пожаловаться на Мурзина, поскольку, как она понимала, обращаться с претензиями к его начальнику Барчукову не имело никакого смысла.
В общем, уже более года Ксения жила, словно в кошмарном сне, где отчаяние сменялось надеждой, а потом ещё большим отчаянием. Она взяла академический отпуск в университете, почти перестала общаться с друзьями, стала всё больше замыкаться в себе. Поддавшись приступу раздражения в момент особенно сильной депрессии, Ксения нагрубила своему парню Сергею. Откровенно говоря, «нагрубила» - это очень мягкое определение произошедшего. На самом деле она кричала на него минут десять, после чего закрылась в своей комнате. Самым мягким эпитетом, коими она без счёта наградила своего парня, было «бесчувственный чурбан». А самым жёстким... Да что теперь говорить...
На следующий день, когда она поняла, что наговорила лишнего человеку, который до сих пор был с ней несмотря ни на что, она позвонила Сергею, но трубку он не взял. Ксения звонила каждый день по несколько раз, но результат был тот же. Она не хотела верить, но обиженный молодой человек, видимо, внёс её номер в чёрный список. Валентину Степановну он тоже не стал слушать, бросив трубку на середине фразы. Стоит ли говорить, что мобильный матери Ксении тоже оказался после этого в чёрном списке его смартфона.
Естественно, что характер девушки от произошедшего лучше не стал. Мысли о своей ненужности, своей никчёмности и невозможности жить с такими заболеваниями, посещали Ксению всё чаще и чаще. Убеждение в том, что самым лучшим выходом для неё станет смерть, само собой утвердилось в её голове.
Мать с отцом видели перемены в характере дочери, пытались что-то исправить, как-то её расшевелить, но все их старания разбивались о глухую стену отчаяния несчастной девушки. Отец Ксении Андрей Петрович не мог уделять много внимания дочери, поскольку устроился на вторую работу. "Бесплатная медицина" требовала всё больше денег, не принося положительного результата. При других обстоятельствах Андрей Воробьёв уже давно бы запил, но немолодой мужчина понимал, что он должен добыть денег для того, чтобы вылечить единственную дочь.
Продолжение 28 мая в 10:00.