Николай Иванович в бешенстве выскочил из общежития. Поспешил к своей иномарке, на ходу нажимая брелок сигнализации…
Меньше всего мужчину, облеченного властью, волновал бюджет ЖКХ. Меньше всего его заботила заблудшая душа – Карина. Дело было совсем в другом. Глава, как мог, затягивал приватизацию этого здания. Он селил в комнаты народ из ближнего зарубежья – таджиков, узбеков. Эти люди слетелись на просторы необъятной России, чтобы заработать денег и содержать свои многодетные семьи, оставшиеся в родных аулах.
Неприхотливые, они были рады такому жилью и безропотно отстегивали часть заработка лично в карман Главы. А что? Ему дом трехэтажный достроить надо. Сын проблем добавил – сел за руль в нетрезвом виде и сбил старушку. Отделалась, карга, переломами … но дите надо вытаскивать, а хороший адвокат стоит дорого.
Так что ехал к Карине Николай с четким намерением – увидеть ее пьяной и в непотребном виде. Выселить немедленно. Выкинуть за шкирку, как поганого котенка! Уже обещал комнатку кое – кому.
А тут такой облом! Трезвая, чистая. Стоит, глазищи жемчужно – серые вытаращила … Вот он и сорвал зло на собачонке. И отлично, пусть поплачет. Может, запьет с горя…
Ладно. Он даст ей месяц сроку на уплату долгов. А там посмотрим. Он свое упускать не намерен!
Широкая спина уходящего Николая на миг заслонила свет в дверном проеме, а невдалеке уже послышался треск мотоциклетного двигателя. Это ехал Череп по Лапчикову душу. Ольга застыла в коридоре с собакой на руках, как изваяние. Куда бежать? Где спрятать единственного друга? Алена и Степан на работе, их дверь на замке…
Лапчик задрожал, предчувствуя беду, и прижался к хозяйке всем своим маленьким тельцем.
Позади Ольги робко скрипнула дверь. Нежный голосок произнес:
- Что Колья кричаль?
Ольга быстро обернулась. В дверном проеме стояла молодая таджичка Амина. В полосатом шелковом халате, из – под которого виднелись шаровары, в темном платке, полностью скрывающем большую часть миловидного личика…
- Спасите! Пожалуйста, спрячьте его! Иначе его сейчас застрелят! – на глазах Ольги блеснули слезы, она протянула испуганную собаку Амине. Передала с рук на руки. Песик исчез в широченных складках халата. Амина словно растворилась в воздухе, неслышно прикрыв за собою дверь.
Старый, допотопный мотоцикл с коляской остановился у входа в общежитие. В коляске лежало ружье, поблескивая сдвоенным стволом…
А тот, кто сидел за рулем – был воистину страшен и телом и душой. Страшен телом – худой, голова абсолютно лысая, обтянутая желтой кожей, как пергаментом. Глазницы глубоко ввалились. Зубы – остались только прокуренные клыки – скалились на этот мир совершенно неистово. Шея была неестественно свернута набок – последствие давней аварии – и так зафиксирована.
Страшен душой – ибо был настоящим садистом. Получал удовольствие от своей деятельности. Два раза в год Юрка Черепанов с санкции и по официальному приказу Главы отстреливал в поселке бродячих собак. Особенно богатый урожай был у него осенью – погибали хвостики – игрушки, выброшенные дачниками за ненадобностью. Не только собаки, но и кошки. Все, кого не успели спасти и пригреть сельчане – а они, к их чести, пытались!
Стрелял кривошеий Череп плохо. И не одна собака страшно кричала, часами истекая к*овью…
Бил он и домашних собак, если те оказывались на самовыгуле. Стрелял, даже видя на собаке ошейник. Даже, собственно, зная, кому в поселке она принадлежит. И не одну старушку увозили потом на «скорой»…
В промежутках между отстрелами по доброй воле охотился на кошек. Темным вечером выходил из дому, вылавливал животных и увечил – обязательно отрубал хвост и выкалывал глаза.
Теперь эта машина убийства, ловко подхватив ружье, надвигалась на Ольгу.
Ольга покрепче встала на ноги, полностью заслонив собою входную дверь.
- Где собака? Спрятали? – нехорошо ухмыльнулся Юрка. Все равно найду. Из - под земли достану. Всю вашу с…ую общагу переверну, а застрелю. У меня приказ Самого!
Ольга не двигалась с места. Девушка упорно молчала, вцепившись в боковины двери. Увидев сопротивление, Череп рассвирепел:
- Прочь с дороги! Все обыщу. Ты думаешь, это нерусское отребье посмеет мне дверь не открыть! – он вознамерился отшвырнуть девушку.
Ольга почувствовала легкое дыхание сзади, и в ее руку вложили что – то холодное. Это подкралась робкая Амина.
- Бутылка! Водка! Надо ему предложить! – поняла Ольга.
- Вот… возьмите. Это Вам – девушка протянула бутылку Черепу. Только, пожалуйста, оставьте нас в покое. И скажите Главе, что выполнили его распоряжение! А собаку … никто не увидит … клянусь Вам!
Юрка остановился, нахохлился. Соблазн был велик.
- Выпить бы сейчас эту слезинку, а не воевать тут с оглашенными. Себе дороже – подумал Череп.
Он молча выхватил водку, развернулся и ушел, не оглядываясь. Вскоре раздался скрежет мотоцикла. Череп уехал.
Подошла Амина, ласково обняла Ольгу и увлекла к себе в комнату, где в кресле свернулся невредимый Лапчик. И тут девушку прорвало. Слезы текли рекой, водопадом, отчаяние захлестывало, подобно цунами. Словно рухнула плотина, долгое время сдерживающая стремительный поток. Она рыдала, ревела, подвывала, не в силах взять себя в руки.
Амина присела рядом, подавая стакан воды, обняла Ольгу. Молодая женщина вытирала ее слезы чистым полотенцем, гладила, как ребенка, по голове, и лопотала, мешая русские слова с таджикскими:
- Ну все, все хорошо! Обошлось … пока…
Так две женщины – дочери разных культур, объединились в стремлении спасти и защитить маленькую жизнь…
Продолжение, часть 8