Ее скептические глаза внимательно следили за новым учителем. Неуверенная в этом новом лице, Эвелин казалась заинтересованной и утомленной одновременно. У меня нутро дрогнуло, пока я ждал, когда ее реакция выльется в душераздирающие слезы. Мой муж Джейсон проводил ее по комнате, показывая ей игрушки, столы и игровые площадки. Надеясь облегчить ее беспокойство, мы сохранили наши лица яркими, а тон веселым. Однако наши усилия мало что помогли в устранении нашей неуверенности. Внутри нервы разъедали мои практические убеждения, оставляя за собой шлейф сомнений в том, что с ней все будет в порядке.
Когда Эвелин было всего 6 месяцев, мы сначала оставили ее на попечение других. В ее первый детский сад мы не знали, чего ожидать. Мы не понимали, что они будут любить нашего ребенка почти так же сильно, как мы. Мы не думали, что она будет обожать учиться, будет кружиться от радости, видя своих маленьких друзей, с удовольствием рисовать ноги и стать социальной бабочкой. Мы еще не понимали, что оставаться дома с нами не в ее интересах. Она жаждала большего возбуждения и опыта, чем мы могли бы дать; мы были скучными и сдерживали ее. Нашей обязанностью было предоставить самые оптимальные возможности для ее благополучия, несмотря на наши собственные необоснованные (но полностью обоснованные) опасения.
Через пару недель мы привыкли к ее новому распорядку дня. Ее учителя всегда были приветливы по утрам, и мы часто заканчивали день охапкой картинок, проектов и каракулей мелками. Мы пришли, чтобы насладиться временем на работе или в продуктовом магазине без детей, и Эвелин всегда весело садилась, чтобы начать свой день приключений. Мы были рады видеть нас каждый день, широко улыбались и обнимались, когда мы уходили вместе. Стремясь начать наши вечера, мы пели песни по дороге домой.