Вот и наступил тот самый день, когда Алёше исполнилось 18 лет. Смешно, но он ждал этого дня, как ждут чудес в новогоднюю ночь. Ведь он стал взрослым! Действительно, самым настоящим взрослым.
– Маа, а я буууду воаодииить моаошшшиннуу? – протянул Алёша.
Мама грустно смотрела на сына. Он лежал весь скрюченный, в памперсах, на противопролежневом матрасе, в медицинской кровати с бортами и мечтал сесть за руль автомобиля.
– Алёшенька, как ты будешь водить машину, если ты пока не можешь сидеть? Вот давай мы продолжим с тобой заниматься, и будем очень стараться. – мама перевернула сына на другой бок. Сам он не переворачивался. Не сидел, не ходил, не ползал. Инвалид с детства. Тяжёлая форма ДЦП.
Алёша смотрел в потолок и обдумывал слова матери.
– Яя хаоачуу зааании амаца – напрягся он.
– Но мы же сейчас будем кушать. Я сварила тебе вкусных суп с рыбкой. Будешь?
Алёша закивал и открыл рот, старательно позиционируя язык, чтобы сказать что-то ещё.
– А потом пойдём заниматься. – догадалась мать.
Юноша закивал и принял первую ложку.
Кормление занимало всегда около часа. Еда – полностью измельчённая блендером и разведенная бульоном. Ложка – десертная, не самая большая. И переполнять её нельзя, стоило маме набрать чуть полнее, как сын норовил поперхнуться. Поэтому женщина включала себе видео на ютубе и кормила очень медленно, крошечными порциями с перерывами. Обычно Алёша хорошо ел, но сегодня не одолел и половину порции:
– Жииивот боит.
Мама встревожилась. Это было что-то новенькое. Вызывать врача?
– А где болит, сынок? Внизу? В середине? Справа? Слева?
Когда сын указал на правое подреберье, мама вызвала скорую помощь.
– Подозрение на аппендицит, собирайтесь в больницу. – врач действовал решительно.
Ждать врачам «скорой» пришлось долго. С документами проблем не возникло – все хранилось в одном месте, а вот полностью одеть взрослого лежачего больного, обуть в ортопедические ботинки, усадить его в инвалидную коляску, пристегнуть пятиточечными ремнями, всё поправить, проложить пелёнку для слюней, укрыть пледом – всегда было делом не быстрым. Из-за этого, они редко ходили на прогулки.
В приёмном покое Алёшу погрузили на каталку и увезли. Маму принимать наотрез отказались.
– Женщина, вашему «ребёночку» уже 18 лет. Мы кладем его в мужскую палату, вам там не место.
– Но он ведь совершенно себя не обслуживает!
– А медсёстры с санитарками на что?
– Они будут его кормить по часу?
– Они сделают всё, что нужно. Не волнуйтесь. – доктор успокаивающе похлопал мать по плечу и ушёл.
Женщина осталась в приёмном покое. Поразглядывала плакаты на стенах больницы. Тщательно изучила симптомы инфаркта и методы профилактики ВИЧ. Ничего не поняла и не запомнила. В голове было только волнение за сына. Что там сейчас с ним делают? Сумеет ли он, волнуясь, незнакомым людям сообщить что он недавно ел? А про свой основной диагноз? Не всё он знает и про прививки. Историю своего рождения – совершенно точно не знает.
Через три часа она не выдержала и позвонила в справочную больницы:
– Ему назначено обследование – бесстрастно сообщил женский голос.
– А сколько времени на это потребуется?
– Звоните.
Мать звонила ежедневно и каждый день ей сообщали, что обследование еще не окончено, диагноз аппендицит пока не подтвержден.
Развязка наступила спустя 10 дней.
Звонок раздался рано утром – еще и шести утра не было:
– Срочно приезжайте!
Мать рванула в больницу. Алёша был в коме, в реанимации и её туда не пустили. Пока она ждала лечащего врача, сосед по палате шепотом рассказал ей что происходило в эти дни. Женщина, в полуобморочном состоянии, слушала как сыну приносили еду и ставили на тумбочку. Как, ругалась медсестра, заталкивая ему в рот кусок холодной и твёрдой котлеты, от которой он страшно давился. Как забирали и выкидывали недоеденное. Как меняли памперс один раз в день. Как на жалобы о мокром и грязном белье, ругали санитарку и только. Как от голода и без массажа, нарастал тонус мышц, выжимал и перекручивал ноги, причиняя невыносимые страдания. Как домашний юноша, впервые оставшийся один, ночами плакал и звал мать.
А живот больше не болел. Аппендицита всё-таки не было.