– Вы одиноки? – спросил я художницу. Она стояла посреди лесной поляны с этюдником и рисовала #одуванчики. Поляна была скошена, с натуры можно было рисовать сосны и меня.
– Почему Вы так решили? Я выгляжу брошенной?
– Нет. У Вас одуванчики свечкой догорают. Странная #картина – сакральный мир одинокой молитвы.
– Правда? Не думала, когда рисовала. Просто краску выплескивала, о своем думала. Пожалуй, Вы правы, странно получилось. Хотите подарю?
– Да.
– Подождете, немного краска подсохнет?
– Не боитесь? Лес, Вы одна. Вдруг я #волк? Съем...
– Вы не волк, Вы три волка. Есть Вы меня не будете, у Вас речь странная. С такими речевыми оборотами, как у Вас, одиноких девушек мужики в лесу не едят.
Я улыбнулся. Художница была вполне "съедобной", я решил подождать, когда подсохнет краска, чтобы вывести ее на более людное место для безопасности. Мы разговорились. Она рассказывала об импрессионистах, а я, в явный диссонанс, о трех ноктюрнах Дебюсси. Зачем-то о его письме Эжену Изаи, где он объяснял, что есть "этюд в серых тонах". Каждый слушал и не слышал другого. Слова и их смыслы не имели значения. Просто во мне просыпался волк, желающий Красную шапочку...
Нагнулся и поцеловал.
Она сказала:
– Нет.
Спросил:
– Почему?
Ответила:
– Из-за одуванчиков. Вы сказали, что они "сакральный мир одинокой молитвы"... Более дурацкого определения я даже предположить не могла. Но оно было неожиданным. Я не пишу этюды серых тонов. Мне скучен мир и сакральный, и обыденный. Бутоны моих одуванчиков как горящие #свечи, а вот раскрытых нет. Нет солнышек! Есть сразу белые головки, сотни парашютов. Поиграет с ними #ветер, оставит стебельковый остов увядать. Достаточно картинки с Вас, господин музыкант...
– Музыкант? Почему?
– Я на руки внимание обратила. Нервные длинные пальцы, как у скрипача или пианиста...
Я улыбнулся. Пусть будет так... Спросил:
– Еще что заметили?
Художница описала портрет богемного типа с хищным интеллектом и взглядом. Я попросил у нее этюдник, краски и час времени.
Я не делал наброска, писал крупными мазками. На моей картинке плыли пылающие птицы в цвет зари. На туманной, скошенной поляне догорал свечкой единственный одуванчик. Был он инородным пятном в преобладающей гамме алого, черного и пепельно-серого. Диссонанс святой зелени и золота в хищных красках войны.
– Одуванчик тут зачем? – спросила художница.
– Не знаю... Захотелось, – хрипло ответил я, – воздух в лесу пьяный.
– Странный Вы... Написала свой телефон. Возможно не все рассказали о ноктюрнах Дебюсси. Или некому будет слушать. Позвоните?
– Нет. Я возьму одуванчики. Достаточно "ветру"...
Заканчивался май. Поляны одуванчиков отливали сусальным золотом, а к вечеру превращались в свечи с горящим фитильком. В миру есть поляны молитвенных свечей. Их храм под куполом неба. Их скашивают. Свечной заводик не того хозяина.
– Да. Забыл сказать. Я не музыкант. И лирический характер исполнения ноктюрнов для мечтательниц возможен только в сказках и стишках.
"Картинки в строфах" к кофе
ЛЕГОНЬКИЙ ЭКСПРОМТИК
Тонкий одуванчик – сотни парашютов,
Спрятался от взглядов на судьбу надутый.
А игривый ветер, травы раздвигая,
Дует осторожно, стебелек лаская.
Белая головка в непослушных чувствах,
Лишь движенье вихря, и так сладко, пусто.
Как легко расстаться с тем, что ненадежно.
Ветер-ветерочек, жить при штиле сложно.
Будто каменеет то, что легким было.
Лучше б в непогоду ветром подхватило,
Унесло б высоко в далеко-далеко.
Ветра нет… спокойно
страшшшшшно-
одиноко ...
… НА ЗАРЕ
Сквозь пальцы пропустил песок
Прохладный и живой,
Березки маленький росток
Задел слегка рукой.
Смотрю на гладь воды и пью
Глазами неба синь,
А по ночам, когда не сплю,
Глотаю боль, да пыль.
Пустынность памяти гнетёт,
Пустынность душ смердит.
Песок пустынный пальцы жжет
И раны бередит.
Смотрю, над озером летят
Пять птиц встречать зарю.
Их крылья будто бы горят,
Подвластные огню.
Красиво, глаз не оторвать, –
Пять алых птиц, рассвет…
Как долго душу будет рвать
Немыслимый мой бред?
Пять парашютов, пять людей,
Бензин - и вспышкой смерть
Под съемку адову чертей,
Чтоб вновь на казнь смотреть…
Сосновый бор, песчаный склон,
Прозрачная вода,
И птичьи крики хриплый стон
Уносят в никуда.
ВЕТРЕНОЕ
(хулиганское, а может – объяснительная)
– Расскажи мне ветер, где носился ты?
– Помню, на рассвете целовал цветы,
сонные бутоны, сладкий аромат…
Ветру ли быть скромным? Грех всегда крылат!
А как солнце встало, я взметнулся ввысь
к облакам усталым, чтоб они слились
в грозовую тучу, – занавес дождя
занавесит лучше солнце и меня…
Да лаская солнце, крылья опалил,
постучал в оконце, чтоб набраться сил,
распахнул порывом, налетел и стих
можно быть игривым даже в снах своих.
Спал я до обеда, обнимая тюль,
Одержал победу, но позвал июнь* (л),
Тюль* взметнулся следом… Ветер не догнать!
Миг бываю предан, век лишь нужно ждать.
День июньский жаркий, страстный и нагой,
Вспышкой гаснет яркой, я ж стремлюсь к другой. –
Томная наивность? Темная вуаль.
Вечером невинность – бьющийся хрусталь! –
Ах ты, ночь-зазноба, тело – Млечный Путь,
Мы «невинны» оба... в чем-то…, но…
чуть-чуть.
– Спал ли ночью? Вряд ли…
– Мне ль без сил лежать.
Я взметнусь к рассвету розы целовать…
_____________
*Тюль, Июнь, Июль – считать женскими именами вопреки правилам.
Целостное восприятие очень многого в нашей жизни зависит от внимания и знаний. Ноктюрны Дебюсси и нечеткие воздушные картины импрессионистов похожи. У Дебюсси – это звукопись трех стихий: воздуха, огня и воды. Для любых картин (в том числе и музыкальных) необходимо созерцание, размышление и упоение... В ряде случаев упоение можно заменить на опьянение. Кому как легче познавать целостность жизни.
В комментариях можно рассказать о вашем взгляде об одуванчиках. Прощаемся с весной, ждем лета. Всем летнего настроения.
Не гуляйте без сопровождения по лесам. Волков в жизни красных шапочек – никто не отменял.
#современная поэзия #рассказ из жизни #встреча #про красную шапочку #ноктюрн