До того, как я всеми четырьмя лапами вляпалась в бразильскую поэзию, я вообще мало что знала о латиноамериканской культуре. Ну, майя с ацтеками. Ну, Сикейрос, Ривара, Фрида Кало. Ярко, красиво, очень выразительно и эффектно, но... Не густо, прямо скажем. Мне хватало Европы.
Однако ж когда начинаешь знакомиться с литературой, неизбежно начинаешь узнавать и остальное. Как иначе-то? Они все друг с другом знакомы, одни пишут пьесы или ставят фильмы, другие рисуют декорации, делают костюмы, оформляют книги. Все друг с другом знакомы, и тебе, хочешь ты этого или нет, приходится входить в этот круг.
Кловис Грациано (он же Грасиано или Грасиану, а имя в некоторых арт-каталогах пишется как Клувис, а то и Клувиш - но я уж буду писать на итальянский манер) в России практически неизвестен. А напрасно. Потому что он – один из лучших бразильских художников прошлого века. Но не было у него ни одной выставки в Эрмитаже или там в Музее имени Пушкина. Как-то мимо прошел.
А он ведь он оформлял спектакли и книги, разрисовывал стены городов. И выставки у него бывали в Лондоне, Нью-Йорке, Париже, уже не говоря о Сан-Паулу.
Родился он в 1907 году в городке Арараше. Родители переехали в Латинскую Америку из Италии. В конце девятнадцатого века тысячи итальянцев переплыли океан в поисках лучщей жизни.
Самостоятельную жизнь начал рано. Остался сиротой,когда ему было двенадцать, и вынужден был устроиться на работу.Художественный талант заметили еще в школе, но серьезно учиться ему тогда не довелось. Для начала нанялся на верфь и стал красить корабли. Впрочем, услуги маляра много где требовались, так что без работы он не сидел – то на железной дороге подрабатывал, то витрины оформлял. Рисовать учился фактически сам, и весьма успешно. Чудесным способом сумел наработать технику, на которую другие тратят десятилетия под руководством опытного педагога.
В 1934 году перебрался в Сан-Паулу. Устроился работать бухгалтером, параллельно учился рисованию у Валдемара да Кошты, в чьей мастерской Гловис провел три года. Туда Кловис попал случайно – один приятель увидел его рисунки и посоветовал посетить этого мастера. Кловис впервые в жизни начал систематически учиться сначала рисовать, потом писать акварелью...
С этого момента начались его терзания. Сочетат творчество и работу ему удавалось не всегда. В конце концов с работы он вылетел за саботаж. А ведь никаким саботажником он не был, просто в то время, когда надо было подсчитывать доходы и расходы, ему хотелось рисовать. Но это было позже, а первые десять лет он крутился, как угорь на сковородке, и все успевал.
Участвовал в творческом объединении Святой Елены – кроме него, в эту группу входили Франсишку Ребулу, Мариу Занини и несколько других художников. По признанию самого Грациано, это не была академическая группа. Как раз наоборот. Молодые живописцы стремились реформировать классическую школу. И, по мнению Кловиса, они сотворили нечто важное как для Бразилии, так и для искусства вообще. Уже не говоря о том, что молодые живописцы устроили первую коллективную выставку, и Грациано в ней тоже участвовал.
Он продолжал учиться – везде понемногу. Его можно было видеть в разных учебных заведениях – то вольнослушателем, то учеником, то просто зрителем. Он знал практически всех художников, обитавших в одном из крупнейших городов Бразилии! И был завсегдатаем выставок в Союзе Художников. В этом же зале состоялась в 1941 году и его первая выставка. Да, пока Европе было не до искусства, в Латинской Америке проходили вернисажи, и какие! Грациано представил свои рисунки, гуаши, монотипии и работы, выполненные тушью.
Его выставки проходили чуть ли не ежегодно – и пользовались неизменным успехом. А в 1948 году Кловис Грациано стал одним из основателей MAM/SP - Музея современного искусства в Сан-Паулу.
И тогда же Грациано впервые отправился в Европу. Старый Свет еще не окончательно оправился после мирового катаклизма, но... Художественная жизнь кипела, и бразильскому художнику было на что посмотреть и с кем встретиться. Главной целью поездки, право на которую он получил благодаря победе в нескольких художественных конкурсах, был Париж. Там он и тормознулся на два года. В столице Франции, этой Мекке мирового искусства, он изучал главным образом настенную живопись – но, конечно, старался впитать как можно больше. Работа, впрочем, у него тоже была – в эти годы он проиллюстрировал несколько книг. В эту свою поездку он побывал в Италии, Бельгии и некоторых других странах. Потом-то он еще не раз побывал в Старом Свете - объездил почти всю Западную Еевропу.
Когда он вернулся в Бразилию, у него появилась возможностьсделать несколько очень интересных панно. Да что там – несколько! Он занимался этим почто сорок лет и расписал три десятка стен в Сан-Паулу и других местах. И считал настенные панно самым демократичным и доступным видом искусства. Это, безусловно, правда. Такие картины видит любой желающий, для этого вовсе не надо покупать билет в музей.
Он много делал для театра – оформлял оперы и балеты. Любил иллюстрировать книги, и среди его поздних работ – иллюстрации к одномй из романов великого бразильского писателя Жоржи Амаду...
Одно время возглавлял Пинакотеку Сан-Паулу. Был и на дипломатической работе – в качестве культурного атташе в Париже. Достойная карьера для мальчика, начинавшего свой трудовой путь в качестве портового маляра!
Он был мастером натюрморта и пейзажа, но особенно интересны его работы, посвященные музыке и танцу. Это действительно было новым словом в живописи. Его работы лаконичны и выразительны. Он всегдабалансировал на грани реализма и абстракции.
Конечно, он хорошо знал европейскую живопись. Особенно любил Пикассо и Сезанна – обоих считал своими учителями. Влияние Пикассо в особенности ощущается, когда видишь «Бомбардировки» Грациано. В памяти всплывает Герника. Он успел увидеть результаты этих бомбардировок...
А вот Сезанн поразил его колоритом. Как ни странно, французский мастер повлиял не столько на натюрморты своего бразильского последователя,сколько на его жанровуюживопись. Натюрморты-то вполне классические.
Сам же Грациано считал главным своим учителем старшего друга Портинари. Однако художником он был самобытным, и великие мастера не заслоняли его творческую индивидуальность. До последних дней своей жизни работал. Последняя прижизненная выставка прошла в Сан-Паулу в 1988. Потом было еще несколько десятков в разных странах, но он их уже не увидел.